Владимир Малик - Фирман султана
— Роман, брат! — закричал изо всех сил.
Роман слабо улыбнулся.
— Это ты, Арсен?.. Я почему-то не вижу тебя.
Звенигора вытер ему кровь с лица. Потемневшие глаза Романа заблестели от радости: он увидел Арсена, который склонился над ним.
— Перевяжи меня, — прошептал тихо. — И я сейчас встану.
— Постой-постой! Куда тебе! — Арсен рванул на себе сорочку, туго обвязал Роману голову. — Иди вниз. Я помогу… Пошли!
Но Роман отказался.
— А ты пошёл бы?.. Нет, Арсен, наше место тут! Глянь, как напирают, проклятые!
Он медленно поднялся и сжал в руке саблю. Шагнул вперёд. Звенигора покачал головой и двинулся за ним…
В полночь стало ясно, что турецкая атака выдыхается. Ещё гремели выстрелы, лезли на стены янычары, блестели в кровавом свете пожарищ сабли и хрипели умирающие, но уже у врага не было того порыва, как с вечера. Люди устали. Аскеры не так быстро лезли по лестницам, как-то вяло били саблями и, что более всего поражало, перестали кричать своё назойливо-дикое, протяжное «алла».
В это время к генералу Гордону подбежал молодой сердюк. Он был потный, задыхающийся, без шапки.
— Господин генерал, господин генерал!
— Ну, что тебе? — повернулся к нему Гордон.
— Приказ главнокомандующего князя Ромодановского…
— Что? Из ставки? Как ты сюда пробрался?
— Тайным ходом. Еле пролез…
— Какие же приятные вести принёс ты, казак?
— Главнокомандующий приказал немедленно вывести войска за Тясмин, а пушки и крепость взорвать, господин генерал! — И он подал пакет.
— Что? — выкрикнул генерал Гордон. — Ты в своём уме, казак?
Сердюк вспыхнул:
— Это приказ главнокомандующего…
Но разъярённый шотландец уже не обращал на него внимания. Быстро сломал восковую печать, пробежал глазами письмо Ромодановского. Гнев вздымал ему грудь.
— О святая Мария! Это же безумие! Мы здесь в состоянии ещё долго оказывать туркам сопротивление! Как можно сдать крепость, за которую пролито столько крови! Ну?.. Ведь ещё не остыли трупы наших товарищей! Янычары повсюду отбиты… Нет, нет, не верю! Это ошибка!
Отсутствующим взглядом он обвёл окружающих его.
Сердюк хмуро взглянул на него, ещё раз повторил:
— Это приказ главнокомандующего. И князь просил не медлить с его выполнением, генерал!
Гордон молчал. Молчали, поражённые услышанным, и защитники крепости. Роман, опираясь на саблю, подошёл к Арсену, обнял за плечи. На белой повязке чернело кровавое пятно.
— Как же это, Арсен? — прошептал Роман. — Сдавать замок? После всего, что мы тут сегодня пережили?
Звенигора тоже весь дрожал от негодования.
— Дело не в нас… Сердце кровью истекает: пропал Чигирин! От города ничего не осталось, турки все сожгли, все разрушили. А теперь и замок… своими руками… поднять на воздух… Сдать… Боже, что люди скажут!
Все выглядели удручёнными, подавленными. Рожков сжал кулаки. Грива зло посматривал исподлобья.
Ждали, что скажет генерал.
Наконец он тряхнул головой, произнёс:
— Ну что ж, раздумывать нечего. Приказ есть приказ!.. Передайте по стенам: пушки немедленно заклепать и сбросить на головы янычарам! Всем отходить к северной башне!.. Пороховые погреба взорвать после того, как выйдут люди! — Он обвёл взглядом закопчённые лица воинов. — Рожков, поручаю это дело тебе… Послужи, голубчик, ещё раз отчизне! Однако если не хочешь…
Рожков выступил вперёд. Глухо сказал:
— Благодарю, генерал!
Рядом с Рожковым стал Грива. Мрачно сверкнул глазами.
— Позвольте и мне вместе с Кузьмой, господин генерал… Один хорошо, а два лучше: все может случиться…
— Хорошо. Идите.
Рожков и Грива молча пожали друзьям руки, быстро исчезли за внутренним парапетом стены.
Приказ о сдаче замка и отступлении за Тясмин молниеносно разнёсся между защитниками крепости. Отряды сердюков и стрельцов быстро снимались со своих мест и торопились к северной башне, под которую уже закладывались пороховые мины.
Казалось странным, что на стенах не гремят пушки, не трещат мушкеты и самопалы, не орут тысячи человеческих глоток. Только ворота содрогались от мощных ударов тарана, — это турки, ободрённые тем, что урусы почти не стреляют со стены, усилили старание.
Пушкари, заклепав пушки, сбросили их вниз, на тех отчаянных смельчаков аскеров, которые всё ещё продолжали настырно взбираться по лестницам на стены. В ответ раздался ужасный вопль.
От взрыва мины взлетела в воздух северная башня и часть стены возле неё. Гурьба стрельцов и казаков ринулась в пролом, смяла на своём пути оглушённых и напуганных взрывом янычар, покатилась по крутому склону вниз, к Калиновому мосту.
В то же время затрещали ворота южной башни. Не выдержали крепкие дубовые брусья могучих ударов тарана — поддались. Разбитые ворота упали на землю. В замок хлынула тёмная волна нападающих.
Арсен схватил обессиленного Романа под руки, потащил к пролому. Успеют ли? Он оглянулся — турки заполняли площадь, растекались по тёмным уголкам замка. Рубили одиночных стрельцов и казаков, которые замешкались и не успели уйти вовремя.
Горящая конюшня освещала все вокруг.
В трепетно-кровавом свете пожара Звенигора внезапно заметил генерала Гордона. Долговязый, худой шотландец быстро бежал к пороховым погребам.
«Сумасшедший! Погибнет!» — мелькнула мысль, и Арсен, оставив Романа возле пролома, со всех ног кинулся ему наперерез.
К погребу они подбежали почти одновременно. Генерал рванул прикрытые двери. Внизу копошились две темные фигуры.
— Кузьма, чего медлишь! Быстрее! — заревел генерал. — Сейчас янычары будут здесь!
В погребе вспыхивали голубые искры: это Грива бил кресалом о камень, но трут никак не загорался.
Гордон выругался и помчался к пылающей конюшне. Арсен хотел остановить его, но не успел. Генерал выхватил из огня горящую слегу и так же быстро побежал назад. Его заметили янычары. Большая орава их понеслась за ним.
Вскочив в двери, генерал крикнул:
— Бегите! Поджигаю! Турки близко! Навстречу ему метнулась страшная чёрная фигура Гривы.
— Не смей, черт! — заревел запорожец. — Дай сюда! Кузьма, выведи отсюда этого шального! — Грива вырвал у генерала из рук горящую слегу.
Гордон от неожиданности оторопел, но Рожков, не церемонясь, схватил его за плечи и насильно вытолкнул в двери. Увидев Звенигору, крикнул:
— Арсен, забери его! Бегите живее!
Тем временем янычары заполнили весь двор замка.
Звенигора потянул генерала к широкому пролому в стене, где виднелась одинокая фигура Романа.
Рожков хотел вернуться в погреб, но Грива загородил ему дорогу:
— Беги, пока не поздно! Зачем двоим пропадать? У меня с турками свои счёты!.. — Видя колебания Рожкова, Грива толкнул его в плечи горящей слегой: — Беги, сатана!..
