Кирилл Кириллов - Афанасий Никитин. Время сильных людей
Афанасий очутился в высоком узком коридоре, свет в который едва проникал через узкие окна под потолком. «Не попробовать ли сейчас сбежать?» — подумалось ему. Да нет, сейчас еще хуже. Мало того что стена, так теперь еще и дверь охраняемая. Хотя ведь дальше будет только хуже. Словно в подтверждение его мыслям, перед ним распахнулись еще одни двери, охраняемые стражниками с еще более непроницаемыми лицами, чем на входе. Створки захлопнулись за его спиной, отсекая последнюю надежду на спасение.
Следующий коридор был значительно шире и светлее. Он напоминал скорее узкую комнату. Треть ее была отгорожена от остальной части медным же щитом в полтора роста высотой. Несколько прорезей в нем свидетельствовали, что предназначен он для обороны в случае внезапного нападения. С боков путь преграждали две толстые решетки, одна из которых была поднята на петлях и подперта рогаткой.
«Умно, — подумалось купцу. — Если кто нападет на дворец, выбивай рогатку да замком ушки замыкай. Пока супостаты будут преграду ломать, сквозь щели всех перестрелять можно». За щитом, как и ожидалось, сидело несколько стражников.
Ростом они были пониже обычных индийцев и не такие коричневые, желтые скорее. Татаре. Рядом с ними стояли колчаны с короткими луками. Тетивы были сняты, но Афанасий понимал: надеть тетиву, натянуть и пустить стрелу они могут в одно мгновение.
Миновав еще одну горницу, где расположилось несколько стражей с огромными мечами с волнистыми лезвиями, они оказались у еще одной двери. Самой широкой, что видел за сегодня тверской купец. В ней с лязгом открылось смотровое окошечко, через которое их пристально рассмотрел внимательный черный глаз. Изнутри грохнул замок, створки распахнулись.
Человек, открывший им, не говоря ни слова, скользнул вперед. Провожатые привычно пошли следом. Афанасию тоже ничего другого не оставалось — в спину опять толкали.
Его ввели в довольно большой и многолюдный зал, сплошь увешанный кисейными занавесками. Почти прозрачные, они колыхались на ветру. Казалось, это не княжеская светлица, а обиталище неприкаянных душ — слуг князя, музыкантов, танцовщиц, виночерпиев и прочих необходимых в хозяйстве людей. Отовсюду доносились звоны, бульканье, топот босых ног, треньканье палок, на кои были натянуты воловьи жилы. Иногда пленник ловил на себе взгляды — участливо-заинтересованные, жарко-ненавидящие и ледяно-равнодушные. Над всем этим витали чудесные незнакомые ароматы еды, от которых сводило пустой желудок. Афанасий, пожалуй что, и почесал бы в затылке от изумления, да забоялся вызвать гнев стражников.
Наконец они вынырнули из пологов на свободное пространство. В дальнем конце зала стоял невысокий трон с глубоким сиденьем, на котором развалился дородный мужчина. Если поубрать полтора пуда живого веса, в очертаниях его можно было угадать отчеканенного на дверях властителя. Голову его венчала белоснежная чалма. Во лбу горела подвеска с ярко-алым камнем. На безрукавку щедрой рукой мастера были брошены жемчуга и камни поменьше. Рукава рубахи и шаровары легкой ткани когда-то были белы, но теперь их покрывали многочисленные радужные разводы. Источник их, вернее источники, располагались вокруг.
Весь пол вокруг трона был уставлен разнообразными столиками с едой. На одних было мясо, на других дичь, на третьих фрукты, на четвертых кувшины с питьем. Правитель то и дело протягивал к одному из столиков унизанную тяжелыми перстнями руку, и расторопные слуги тут же подавали, подносили и наливали. Почти не глядя, он отправлял это в рот и глотал, едва жуя. Тут же стало понятно назначение занавесей — тонкая кисея не препятствовала прохладным сквознякам, но спасала от мух, кои тут водились в изобилии.
Несколько минут правитель ел, не обращая внимания ни на пленника, ни на его замерших в поклоне конвоиров. Наконец отвлекся. Глянул на них поверх полуобгрызенной птичьей ноги. Цвыркнул зубом и лениво процедил, явно обращаясь к Афанасию:
— Вот ты, значит, какой?
Не зная, что и ответить, купец поклонился. Не в пояс, но с уважением.
— Ну, сказывай.
— Что сказывать? — не понял Афанасий.
— Его светлость Асад-хан Джуннарский спрашивает тебя, кто ты и откуда прибыл, — прошипел кто-то сбоку.
Афанасий отшатнулся. Он и не заметил, как рядом очутился невысокий человек, завернутый в размахаистое платье, скрывающее фигуру. Должно быть, это был советник правителя.
— Так купец я. Прозываюсь Хаджа-Юсуф из земель Хорасанских. Прибыл в великий город Джуннар по торговым надобностям. — Афанасий поежился. Вопросы такого рода за время путешествий ему задавали часто, но к самому хану тащить зачем? Да еще с таким караулом? Могли б расспросить прямо на подворье.
— Город какой? — вопросил Асад-хан с трона и запил свои слова вином из кози гундустанского.[53]
— Чего? — опять не понял купец.
— Из какого города ты родом? — пояснил советник.
— Из Герата, великого города, что стоит в долине чудесной реки Герируд. Воспетого самим Навои…[54] — самозабвенно начал Афанасий — эту часть своей легенды он продумал и выучил назубок.
— А кто в твоем городе правит?
— Сейчас не знаю, а когда уходил, то властвовал внук чудесной Гохаршад, жены Шахруха, правителя из Тимуридов. Сама она из семейства Тархан, кое прозвание было дано семье лично Тамерланом.
— И что такого чудесного она сделала?
— Однажды Гохаршад поехала осмотреть мечеть и новую школу, а сопровождала ее свита из двухсот девушек. Когда об этом узнали, всех мужчин попросили из школы уйти, но один из них заснул случайно и просьбы не слышал. А когда проснулся, то он соблазнил одну из девушек. Об этом узнала Гохаршад и приказала всем девушкам из сопровождавшей ее свиты выйти замуж за студентов того медресе. И это стало…
— Хватит, хватит, — замахал сальными ладонями хан и вытер их о шаровары. — Зачем пришел?
— Хан спрашивает, по каким надобностям ты прибыл в наши земли, — не дожидаясь лишних вопросов, перетолмачил советник.
— Да говорю ж, по делам купеческим. Пришел коня продать, так как знаю, что в цене они здесь. Хороший конь, дорого сбыть можно. А на деньги, от продажи вырученные, собираюсь купить товар для своих земель.
— Какой товар? — спросил советник.
— Не знаю, — покачал головой Афанасий. — Много здесь товара, а для нашей земли нет ничего. Перец да краска. Волов отсюда вести — пошлины большие. Пока считаю, думаю.
— А веры ты какой? — донеслось с трона.
Афанасия прошиб холодный пот. Вот, значит, к чему эти вопросы странные. Подозревают, что не мухаммеддин?[55] Но с чего бы? Почему? Что знают? Кто им рассказал? Признаться или стоять на своем? И пару молитв прочесть почти дословно. Понахватался в дороге у «истинно верующих». Но с чего бы? Зачем? Безответные вопросы роились в голове, как те мухи, что не могли пролететь к еде через кисею.
