Юрий Шестера - Бизерта
— Поздравляю, Паша! — взволнованно сказал тот, обнимая сына. — А насколько успешно? — заинтересованно спросил Степан Петрович, понимая, что от этого многое зависит в его дальнейшей судьбе.
— Вторым по успеваемости, папа!
— Молодец! — облегченно выдохнул тот, напряженно ожидавший ответа сына. — Стало быть, не зря дядя Андрей одарил тебя «Паркером» с золотым «вечным пером».
— Выходит, что не зря, папа! — радостно улыбнулся Павел. — Не подвел я нашего адмирала!
Он прямо-таки светился от радости. И вдруг спохватился:
— Извини, папа, я должен передать тебе письмо от директора нашего корпуса.
И вынув из внутреннего кармана мундира узкий запечатанный конверт, протянул его отцу.
Тот, вскрыв его, вынул записку, в которой вице-адмирал Герасимов предлагал ему посетить выпускное собрание Морского корпуса. «Неужто адмирал выполнил нашу с Андрюшей просьбу?» — екнуло у него сердце, и, видя вопросительный взгляд сына, он пояснил:
— Директор предлагает мне посетить ваше выпускное собрание.
— Вот здорово! — воскликнул Павел. — Сразу видно, что ты, папа, далеко не последний человек на эскадре! — с гордостью за отца, широко улыбнувшись, восторженно сказал он.
Степан Петрович усмехнулся, а затем заинтересованно спросил:
— Скажи-ка мне, Паша, а были ли на ваших выпускных экзаменах какие-либо незнакомые тебе люди?
— Конечно, папа. Нас это, естественно, удивило. Но как нам объяснили, это были профессора из нескольких европейских высших учебных заведений со своими переводчиками.
— А их присутствие не смущало вас?
Павел пожал плечами:
— Не знаю, как других, а меня — нет. — И пояснил: — Я же, папа, хорошо знал содержание всех предметов, — и тут же лукаво улыбнулся: — Хотя экзамен — он и есть экзамен, и всякое, как понимаешь, может на нем случиться, — уточнил он.
— Вот тут ты совершенно прав, Паша, — рассмеялся Степан Петрович. — А теперь давай-ка поспешим на «Георгий», чтобы порадовать твоими успехами и маму с Ксюшей.
— С превеликим удовольствием, папа! — просиял тот.
* * *Небольшой актовый зал Морского корпуса, оборудованный в одном из казематов форта, был забит до отказа. Кроме, разумеется, выпускников и преподавателей корпуса, здесь же находилось и командование эскадры, а также иностранные профессора со своими неизменными переводчиками. Одним словом, в нем яблоку было негде упасть.
В своем кратком выступлении вице-адмирал Герасимов поздравил выпускников с окончанием Морского корпуса и пожелал им успехов в дальнейшей службе, но, как бы споткнувшись, тут же поправился — в дальнейшей жизни. Затем зачитал приказ о производстве их в чин старших гардемарин, вызвав тем самым радостные улыбки выпускников. А сообщение о том, что двадцать шесть корабельных гардемарин и старших гардемарин последнего выпуска направляются во Францию для поступления в Сорбонну на математический факультет, вызвало оживление зала. Когда же директор корпуса огласил их поименный список, Степан Петрович облегченно выдохнул — в числе счастливчиков, как он и предполагал, был и Павел.
«Слава Богу, будущее Паши определено», — с радостным чувством в груди подумал он. И тут же почувствовал на себе чей-то взгляд. Быстро глянув в зал, сразу же увидел сына, торжествующе смотревшего на него. Он улыбнулся ему и показал большой палец. Тот же ответил ему радостной улыбкой. «Молодец, Андрюша, что настоял во время своего визита в Бизерту на встрече с директором Морского корпуса», — благодарно подумал Степан Петрович.
Когда официальная часть закончилась, к нему подошел вице-адмирал Герасимов.
— Здравствуйте, Степан Петрович!
— Здравствуйте, Александр Михайлович!
Они пожали руки.
— Как видите, я сдержал свое обещание, данное вам с вашим старшим братом, — улыбнулся адмирал.
— Большое спасибо, Александр Михайлович! Мы теперь в долгу перед вами.
— Полноте, Степан Петрович! Ведь с успехами вашего сына это было чистой формальностью, и не более того.
Тот усмехнулся:
— Как говорится, всякое бывает, Александр Михайлович…
— Не могу не согласиться с вами, — улыбнулся директор. — Кстати, вам, наверное, будет небезынтересно узнать, что представители европейских высших учебных заведений отметили высокий уровень подготовки выпускников корпуса, — со скрытой гордостью в голосе сообщил тот.
— От всей души поздравляю вас, Александр Михайлович! Ведь это, как я понимаю, ваша личная заслуга.
— Не совсем, Степан Петрович, — несколько смутился тот. — Это заслуга всего преподавательского состава корпуса.
— Не скромничайте, Александр Михайлович! Как говорят на Руси, каков поп — таков и приход. Поэтому еще раз примите мои поздравления и огромное вам спасибо за вашу заботу о воспитанниках корпуса в столь трудных условиях его нахождения на чужбине.
Адмирал тяжко вздохнул:
— Вот только сожалею о том, что список претендентов на поступление в Сорбонну ограничен только двадцатью шестью выпускниками корпуса. В этой связи должен поделиться с вами и печальной новостью: французские власти намереваются переименовать Морской корпус в «орфелинат», то есть в сиротский дом.
— Как так, Александр Михайлович?! — опешил Степан Петрович.
Тот пожал плечами.
— Морской префект объяснил мне, разумеется, по секрету, — грустно усмехнулся адмирал, — что это намерение вызвано, дескать, слишком большими расходами, по мнению французских властей, выделяемыми на содержание Морского корпуса.
Степан Петрович саркастически усмехнулся:
— Да чему, собственно говоря, удивляться, если на каждом из миноносцев моего дивизиона осталось по десять человек, включая и офицеров. Вот и крутись теперь, как хочешь.
— О Господи! — изумленно воскликнул адмирал. — Так это же означает конец эскадре!
— Почти, — согласился капитан 1-го ранга.
— У меня уже нет сомнений, что вскоре наступит и ее полный конец. Я прав, Степан Петрович? — с болью в голосе спросил Герасимов, скорбно глянув в его глаза через стекла пенсне. — Только сейчас мне стала ясна причина переименования Морского корпуса.
— Не могу не согласиться с вами, Александр Михайлович. Тем не менее мы, флотские офицеры, останемся верны эскадре до конца, каким бы печальным он ни был, — твердо ответил тот.
И вице-адмирал с чувством благодарности и признательности крепко пожал руку капитану 1-го ранга.
* * *Степану Петровичу сообщили, что отъезд группы выпускников Морского корпуса в Париж для поступления в Сорбонну назначен на 20 ноября 1922 года. Поэтому еще накануне во время очередной встречи с Ольгой Павловной во флигеле они уже подробно обсудили организацию проводов сына во Францию.
