Юрий Шестера - Бизерта
Командующий еще раз обвел взглядом присутствующих.
— Если больше вопросов нет, все свободны, господа! Но после того, — уточнил он, заметив движение среди присутствующих, — когда начальник штаба передаст вам данные по численности личного состава, остающегося на каждом из кораблей эскадры. Поименные же списки составят их командиры по своему усмотрению, которые будет необходимо в трехдневный срок передать в штаб эскадры.
* * *Вернувшись с совещания на «Гневный», командир застал там терпеливо ожидавшего его старшего офицера.
— Какие новости, Степан Петрович? — с тревогой в голосе спросил тот, напряженно вглядываясь в выражение лица командира, стараясь, по старой привычке, определить его настроение.
— Пройдемте в мою каюту, Владимир Аркадьевич, — озабоченно предложил капитан 1-го ранга. — Новости, к сожалению, малоприятные, — устало произнес Степан Петрович, когда они зашли в каюту. — Присаживайтесь, Владимир Аркадьевич, — предложил он, указывая на стул, а сам опустился в кресло, стоявшее у письменного стола.
Затем стал рассказывать о том, что услышал от командующего на совещании. Старший лейтенант, внимательно слушавший командира, тяжко вздохнул, когда тот закончил свое сообщение.
— По существу, Степан Петрович, свершилось то, что мы с вами и предполагали. Не сегодня, так завтра наша эскадра вообще прекратит свое существование. В этом уже нет никакого сомнения. Одним словом, приехали…
— Вы правы, Владимир Аркадьевич, — согласился тот. — Тем не менее мы с вами должны выполнить указание командующего.
Старший офицер сразу же сосредоточился.
— Согласно данным штаба эскадры, — Степан Петрович достал из папки, принесенной с собой, несколько листов бумаги с машинописным текстом и нашел нужный из них, — на «Гневном» остается только десять человек. Включая и офицеров, — уточнил командир.
— О Господи! — чуть ли не простонал старший лейтенант. — И это при штатной численности в сто семьдесят пять человек.
А затем непонимающе посмотрел на командира:
— Как же так, Степан Петрович?!
Тот протянул ему лист:
— Читайте сами, Владимир Аркадьевич.
Старший офицер прочитал подчеркнутое командиром место в тексте и вздохнул.
— Сейчас же мне предстоит составить поименный список офицеров и нижних чинов, остающихся на миноносце. Поэтому хотел бы услышать ваше мнение по лично вашей кандидатуре, Владимир Аркадьевич.
Тот усмехнулся:
— Если вы не возражаете, Степан Петрович, то я бы хотел вначале услышать ваше мнение по лично моей кандидатуре.
— Не возражаю, Владимир Аркадьевич, — улыбнулся командир скрытой иронии своего помощника. — Мы с вами служим на «Гневном» с шестнадцатого года. — Тот утвердительно кивнул головой. — Вначале вы были минным офицером, а затем заняли должность старшего офицера после того, как ваш предшественник погиб в бою с германским крейсером «Бреслау». Должен сказать, что за все эти шесть лет у меня не было особых претензий к вам как к старшему офицеру, за исключением неизбежных для вашей хлопотливой должности мелочей.
Старший лейтенант смущенно опустил глаза.
— Так что я был бы рад, если бы вы согласились разделить вместе со мной до конца судьбу «Гневного» и его экипажа, — сказал Степан Петрович, твердо посмотрев тому прямо в глаза.
— У старшего офицера не может быть мнения, отличного от мнения командира. Но это в соответствии с требованиями Морского устава, а чисто по-человечески я благодарен вам, Степан Петрович, за столь высокую оценку моей службы на «Гневном». И я готов быть на нем с вами до конца, каким бы печальным он ни был.
— Не так уж и долгого, — в тон ему заключил капитан 1-го ранга и крепко пожал его руку. — Другого ответа от вас я и не ожидал, — признался он. — А, если не секрет, каковы ваши планы на будущее? Я имею в виду после прекращения существования Русской эскадры и спуска Андреевских флагов на ее кораблях, — уточнил командир.
Тот отвел глаза в сторону.
— Если быть честным, то никаких. И, поверьте, Степан Петрович, даже как-то не хочется и думать об этом, — тяжко вздохнул старший лейтенант. — Ведь я же давал клятву на верность служения своему Отечеству, а где же оно, это Отечество?! — воодушевился Владимир Аркадьевич. — Идти служить большевикам, как Тухачевский и ему подобные? А как быть с честью офицера?! Увольте, уж лучше пулю в лоб… — признался он и уточнил: — Да к тому же еще неизвестно, что ждет их впереди, зная коварство большевиков. Добьются своих целей и выбросят их за ненадобностью, как использованный презерватив. И это в лучшем случае…
— Не слишком ли мрачно, Владимир Аркадьевич? — спросил Степан Петрович, несколько удивленный неожиданным всплеском эмоций у всегда сдержанного старшего офицера.
«И ведь теми же самыми мыслями мучаются и все офицеры эскадры, не находя выхода из создавшегося положения. Ведь они мало того что оказались не только на чужбине, но и вообще остались без Родины, — вздохнул он. — А жить-то надо. Вернее сказать, выживать. И не столько самим, сколько их семьям, оставшимся практически без средств к существованию».
— Понимаете, Степан Петрович, я, естественно, все-таки думал о том, как жить дальше после того, как не станет нашей эскадры, — он задумался, а тот не торопил, понимая душевные переживания своего ближайшего помощника. Ведь ему-то самому было проще определиться со своим будущим после визита его старшего брата. — Я ведь, честно говоря, и сейчас-то не могу толком обеспечить свою семью, учитывая мое денежное довольствие в размере восемнадцати франков, — усмехнулся он, и Степан Петрович понимающе кивнул головой. — Да что там говорить, если я в течение уже нескольких лет после эвакуации из Севастополя не могу, стыдно даже об этом говорить, наладить нормальную интимную жизнь со своей собственной женой.
— Знакомая проблема, Владимир Аркадьевич, — понимающе заметил Степан Петрович.
Тот смущенно улыбнулся:
— А возле Бизерты, как назло, нет даже не то что леса, а даже приличных кустов.
И они откровенно рассмеялись, понимая всю смехотворность того положения, в котором оказались не по своей воле.
— Я благодарен вам, Владимир Аркадьевич, за желание остаться со мной на «Гневном» до конца. Да, повторюсь, и не ожидал услышать от вас иного. Однако нам необходимо составить список личного состава, остающегося на миноносце в количестве десяти человек. А посему выскажу по этому поводу свое мнение. — Старший офицер согласно кивнул головой. — Два человека уже определены — это мы с вами. Осталось восемь. Думаю, что необходимо оставить боцмана. Ваше мнение, Владимир Аркадьевич?
