Наталья Павлищева - Боги Египта
Менес присел к огню.
— Нармер, вероятно, тебе в первый раз попалась неумелая или грубая девушка, не сумевшая доставить удовольствие.
Юноша окинул его слегка презрительным взглядом и усмехнулся:
— У меня не было никакой.
— Ты девственник?!
— Менес, ты хороший учитель, но только не в этом. В Городе ты привел в дом какую-то рыжую воровку, здесь эту… Как можно любить женщин, которых до тебя любили многие другие? Неужели тебе не противно обнимать ту, что смотрит на украшение или ворует твои шетиты?
Менес подумал о том, что сказал бы Нармер, знай он, от кого эта рыжая воровка родила его самого! Все же хорошо, что он отправил Незер прочь, не нужны ее тайны Нармеру.
— Тиу больше не будет приходить в наш шатер, но ты должен провести ночь хотя бы с девственницей. Нармер, боги не зря придумали соитие. Ты мужчина, у тебя тоже хотя бы иногда должна быть женщина.
— Не хотя бы иногда, а нормальная жена и нормальная семья! Но не сейчас, а после победы. И выберу я ту, которую полюблю. Менес, я не знаю свою мать и знать не хочу, наверняка вот такая же шлюха, которую навестил Гор. Но ведь мог и не он. Мне не нужны такие женщины.
Менес попытался ухватиться за одну из фраз:
— Ты сам сказал, что даже боги посещают женщин.
— Я не бог! — отрезал Нармер и позвал: — Пойдем работать.
Зажаренный орикс достался другим.
Менес не стал признаваться Нармеру, что и сам не пожелал больше видеть на своем ложе Тиу. Не потому, что она доступна, знал ведь, кого приглашал, а потому, что не мог забыть ту самую рыжую воровку. К утру Тиу осторожно поинтересовалась:
— У тебя есть жена, которую зовут Незер?
Менес понял, что в забытьи назвал Тиу именем другой.
А эта другая продолжала борьбу за жизнь свою, матери, названой сестры и не родившегося еще ребенка…
Дом Петара Незер, Серкета и Бина нашли перед самым закатом. Хорошо, что удалось это сделать, с севера дул холодный ветер, заставлявший женщин в их тонких одеяниях дрожать от холода. Бина, потерявшая сандалию и шедшая босиком, и вовсе поджимала то одну, то другую ногу. Ночевка под открытым небом грозила не только насилием, но и болезнью.
В доме жили, но на требовательный стук Незер массивные ворота открылись не сразу. Пришлось колотить ногами.
Тощий, едва волочивший ноги слуга окинул их неприязненным взглядом и собрался закрыть ворота без всякого разговора — нищие беженцы, что с ними беседы вести? Но Незер успела задержать.
— Это дом Петара?
— Да. А тебе чего?
Очень хотелось просто дать по шее старику, но она понимала, что тогда слуга и вовсе не станет разговаривать.
— Мне нужна Шеритра.
Кто знает, на каком положении в доме Шеритра, но хоть под крышу пустят, и то ладно.
Старик окинул взглядом девушку с головы до ног и подозрительно поинтересовался:
— А ты кто?
— Я ее сестра.
Имя на всякий случай уточнять не стала. Сестер помимо Незер у Шеритры две, пока поймет, какая именно, можно успеть договориться.
— Сестры госпожи все дома.
Ого! Значит, госпожа, уже лучше. Незер кивнула в сторону Серкеты:
— А это ее мать госпожа Серкета. Зови Шеритру быстро, если не хочешь быть наказанным!
Требовательный тон не произвел на слугу никакого впечатления, он сказал подождать, закрыл ворота и зашаркал по направлению к дому. То ли госпожа Шеритра не такая уж госпожа, то ли дом не тот. Разве мало в Египте Шеритр, которые замужем за Петарами?
— Из Харги! — крикнула вслед шаркающим шагам Незер.
Что, если он вовсе не вернется? Скажет хозяйке, что за воротами беженцы, от которых нет никакого спасения, та распорядится закрыть на засовы покрепче или вообще выпустить охраняющих поместье павианов.
Незер пообещала:
— Разнесу и дом, и ворота.
Начал накрапывать дождь, постепенно усиливающийся. Холодный ветер пронизывал насквозь. Незер уже подняла руку, чтобы начать колотить в ворота снова, когда послышались голоса и шаги от дома. Резковатый голос, несомненно, принадлежал Шеритре.
Ворота открылись, но не слишком широко, чтобы в любую минуту захлопнуться снова. Незер успела вывести вперед мать, чтобы Шеритра увидела сначала ее.
— Мама? Что ты здесь делаешь?
Серкета не успела открыть рот, за нее ответила младшая дочь:
— Вообще-то, ждет, когда ты наконец пустишь нас под крышу! Шеритра, прикажи открыть, иначе я всему Шедету расскажу, как ты обращаешься с матерью!
— Незер? — изумилась старшая сестра, однако сделала знак, чтобы ворота открыли.
Войдя внутрь большого двора, они стояли — мокрые, продрогшие, несчастные. Шеритра с изумлением и некоторой брезгливостью разглядывала незваных гостей.
— Мы так и будем стоять здесь или ты все же прикажешь провести нас в тепло?
Шеритра опомнилась:
— Да, проходите.
Она что-то приказала толстой важной служанке, та сделала приглашающий жест родственницам хозяйки в сторону пристройки к дому. Но им было уже все равно куда, лишь бы в тепло.
— Зачем вы здесь? — поинтересовалась у Незер Шеритра. — Я не смогу содержать всю семью.
— Бина, идите в дом, я сейчас. — Незер подождала, пока мать с девочкой отойдут подальше, и, невзирая на то что страшно продрогла, остановилась, схватив старшую сестру за руку: — Ты даже не спрашиваешь, что с отцом?
— А что с ним? — в голосе Шеритры послышалось смущение, но не очень сильное.
— Он умер. А содержать нас не нужно, мы справимся сами. Но если хочешь получить свое приданое, постарайся быть с нами приветливей хотя бы до завтра.
Незер буквально шипела все это прямо в лицо старшей сестре. Шеритра чуть отшатнулась, но в глазах немедленно появился интерес:
— Какое приданое?
— То, которое тебе не выплатили из средств от моей продажи, сестричка. Прикажи слугам принести горячей воды и еды, мы страшно устали и замерзли. Золото доставят завтра.
Последнюю фразу она произнесла не задумываясь, но правильно сделала.
Вокруг трех продрогших женщин засуетились слуги, очаг немедленно разожгли, принесли много горячей воды, одежду, еду, напитки, постелили постели…
— Что это она такая добрая стала? — осторожно поинтересовалась Бина, когда они уже блаженствовали перед огнем сытые и чистые.
— Я пообещала отдать ей приданое, которое Шеритра не получила, когда выходила замуж. Золото способно купить даже сестринскую любовь.
— Шеритра получила приданое, — вдруг четко произнесла Серкета.
— Что? Ты же говорила, что ее обидели? — ахнула Незер.
Мать выплыла из своего небытия и разговаривала вполне разумно, даже выражение глаз стало иным. Надолго ли?
