Алексис Бувье - Кредиторы гильотины
– Нет, мсье.
– И вы не спрашивали его?
– Нет, спрашивал, но он не захотел мне отвечать. Сказал только, что должен вас видеть, но что вы его не знаете.
– Я его не знаю…
– Да, по имени, но вы с ним где-то встречались.
– Хорошо, когда он придет, скажите, что я его жду.
После этого Панафье поспешно поднялся к себе и, приведя все в порядок, стал ждать.
Не прошло и четверти часа, как в дверь постучали. Он открыл дверь, и в комнату вошел довольно бедно одетый молодой человек, с таинственным видом спрашивая:
– Господин Панафье?
– Это я, – ответил Поль.
Незнакомец зашел, запер за собой дверь и огляделся, чтобы убедиться, что они одни.
– Вам письмо, – сказал он.
Панафье был очень удивлен его поведением, но незнакомец прибавил:
– Письмо от дамы.
Он вынул из кармана письмо и передал его Панафье со словами:
– Прочтите скорее. Дело очень срочное.
Панафье поспешно распечатал письмо и прочел:
«Поль! С той минуты, как я увидела тебя на кладбище, я плачу и страдаю. Поль! Я хочу тебя видеть. Если я поступила плохо, я хочу оправдаться. Вся моя вина в том, что я любила тебя настолько, что стала ревновать к другой. Я хотела уничтожить твою привязанность, и за это наказана твоим презрением! Поль! Умоляю тебя, согласись увидеться со мной. Я буду ждать тебя сегодня вечером у Баландье. Твой отказ приведет в отчаянье ту, что тебя любит и не заслуживает презрения, которое ты ей выказываешь.
Нисетта».
Панафье пожал плечами и смял письмо. Но тут же ударил себя по лбу и вскричал:
– А может быть, мне удастся многое узнать…
В эту минуту в дверь снова постучали. Поль открыл и был немало удивлен, увидев Густава Лебо.
– Это вы, мсье, спрашивали меня час тому назад? – спросил Панафье.
– Да, меня прислал к вам господин Лоре.
Панафье предложил посетителю стул, хотя посещение Густава не доставляло ему удовольствия.
– Чему я обязан вашему посещению? – спросил он.
– Господин Панафье, – начал Густав, – мне кажется, что вы плохо меня знаете, и я хотел сказать вам, что я совсем не тот человек, за которого вы меня принимаете. Слава Богу, я могу сказать, что был несчастен, но не бесчестен.
Панафье с большим удовольствием зажал бы рот Густаву, но позволил ему говорить. Густав, заблуждаясь по поводу молчания Панафье, продолжал говорить:
– Видите ли, мсье, я дорожу уважением честных людей. В полиции вас обманули, сказав, что меня обвинили в воровстве. Это ложь, мсье. Я, слава Богу, не вор. Один раз я был у ювелира и каким-то образом запонкой зацепился за ту часовую цепочку. Он сразу же начал кричать, что я вор. Вы понимаете, я покраснел, попытался зажать ему рот, не желая, чтобы он говорил слова, которые, являясь справедливыми или нет, одинаково должны были повредить моей репутации. Меня арестовали. И знаете, что сказал ювелир? Что я держал цепочку обеими руками и что не только пытался зажать ему рот, но так сильно ударил его по лицу, что вышиб ему два зуба. Все это была ложь, но печальнее всего то, что следователь поверил ему, и меня осудили. Видя, как люди злы, и желая навсегда оградить себя от подобных случаев, я привязался к Женщине, которая была, для меня, как мать, навещала меня в тюрьме и, зная когда-то людей высшего круга, добилась помилования. Тогда мои привязанность и благодарность к ней опять истолковали превратно и меня представили тем, кем я никогда не был. Вот, мсье, и вся истина.
– Бог мой, – сказал Панафье, – наши отношения будут чисто деловыми и очень непродолжительными, так что более близкого знакомства не требуется.
– Извините, мсье, я хочу, чтобы меня знали таким, каков я в действительности.
– Вы хотите? – насмешливо повторил Панафье.
– Да, конечно, мсье, конечно, – повторил красавец Густав протяжным тоном, свойственным определенным слоям парижского населения.
– Если вы хотите, то я скажу, что знаю вас лучше, чем вы меня. Я наводил о вас справки после нашей встречи у «Детей лиры Орфея».
Красавец Густав был немного смущен.
– Одна женщина, даже не заслуживающая называться женщиной, которую ее постыдное ремесло один раз уже довело до скамьи подсудимых, и которая была бы осуждена, если бы не пользовалась покровительством высокопоставленных особ, разврату коих она потворствовала, женщина, теперь дающая обеды, когда-то любила вас. Вы в то время были еще юношей, и было вам 16 лет. Она взяла вас тогда, когда вы бежали из мастерской, обокрав своего хозяина, чтобы начать жить с целой шайкой негодяев, промышляющих воровством. Вас должны были арестовать, но она заплатила вашему хозяину.
– Ах, Боже мой! Это детские проказы!
– Вы жили с ней, когда вам было 17, а ей 40 лет. Так как вы изменили ей с какой-то молоденькой девчонкой, то она поссорилась с вами. Когда вас вместе с вашей любовницей арестовали за воровство, подвергли суду и осудили, вы снова прибегли к помощи вашей первой возлюбленной и благодаря ее протекции были помилованы. С тех пор вы живете у нее и на ее средства. Теперь вы видите, что я вас знаю.
Красавец Густав выглядел смущенным. Несколько минут продолжалось молчание. Наконец Густав сказал:
– Господин Лоре прислал меня сообщить вам сведения.
– Говорите.
– Человек, которого зовут аббатом, и который в клубах представляется Раулем, должен отправиться сегодня вечером в клуб на улице Омер.
– Вы хотите сказать – в игорный дом.
– Да.
– И вы знаете, в котором часу?
– Около полуночи.
– Как вы узнали это?
– Сегодня большой вечер. Будет настоящая игра, а в такие дни этот дом закрыт для всех.
– То есть?..
– Да, вы можете пройти через двор, но ничего не увидите, так как все огни будут погашены.
– Как же туда попасть?
– Надо иметь особое приглашение от хозяина дома, которое он дает только тем, кого знает.
– Что это за приглашение?
– Вот вам одно – господин Лоре приказал взять для вас.
С этими словами красавец Густав передал Панафье карточку в конверте. Панафье вынул ее и прочитал:
«Господин С.Асор имеет честь просить господина Панафье провести у него вечер в субботу, пятнадцатого. Начало в полночь. Просит предупредить его, если господин Панафье не сможет быть, и в таком случае возвратить карточку».
– Хорошо, благодарю вас, мсье, – прочитав, сказал Панафье.
– Господин Лоре приказал мне быть в вашем распоряжении сегодня вечером.
– Да, вы, может быть, понадобитесь мне, но только не там.
– А где же?
– У Баландье.
– О, мсье, – с беспокойством проговорил Густав. – Прошу вас, не говорите никому, что я делаю. Если бы она это знала!..
– Вам нечего этого бояться, – ответил Панафье, – просто я буду там обедать с одной особой, о которой мне нужно кое-что узнать. Будьте там, посмотрите на нее, а завтра я с вами встречусь.
