Александр Лукин - Сотрудник ЧК
Он прошел туда через откидную Дверцу почтовой стойки.
В комнате с зарешеченными окнами, шкафами с множеством квадратных отделений для писем и чугунным штампом на столе был один человек — седой, с вытянутым лицом, составленным из небритых вертикальных складок. Он угрюмо покосился на Алексея поверх очков в металлической оправе.
— Папа, — сказала Дина, входя за Алексеем, — посиди за меня в зале.
Ни слова не говоря, старик удалился, далеко, точно боясь обжечься, обойдя Алексея.
Дина прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
— Ну, что скажете?
— Вот… пришел.
— Вы думали над нашим вчерашним разговором?
— Думал.
— И как?
— Я уже решил, Дина.
— Вы уверены?
— У меня другого пути нет, — тихо проговорил Алексей: эти слова он приготовил заранее.
Оттолкнувшись от двери, Дина сделала несколько шагов к нему.
— Вы понимаете, как это серьезно?
— Я все обдумал…
— Я очень рада, если так, — сказала она, глядя на него с недоверием, которого вчера не было. — Я рассказала о вас… моим друзьям. И должна признаться, они обвинили меня в легкомыслии.
Алексей нахмурился. Неприятный холодок — предчувствие неудачи — подступил к горлу.
— Но мне все-таки удалось их уговорить, — продолжала Дина. — Они согласились встретиться с вами.
— Конечно, — проговорил Алексей, — я ничем не могу доказать, что я… что мне можно доверять, но они сами увидят.
Дина подошла вплотную, положила ладонь на верхний карман его френча.
— Я вам верю, Алеша! Я знаю, я чувствую, что вы — наш! Мы им вместе докажем, верно? — И казалось, сама себя убедив, повеселела, оживилась и заговорила быстро, вполголоса, оглядываясь на окна: — Вечером ко мне, часов в девять, как вчера, я вас отведу… Кстати, вы не можете достать лодку?
— Лодку?
— Хотя, где вам взять!
— Надолго нужна лодка?
— Часа на два..
— Может быть, смогу, — сказал Алексей. Он вспомнил про Марусиного дядю Селемчука. — Я с одним рыбаком познакомился. Попрошу у него, авось даст.
— Попросите. Если не достанете, приходите так, я сама что-нибудь раздобуду, а достанете — тем лучше. Посвистите мне тихонько, я выйду. Если все будет в порядке, я зажгу лампу в моей комнате, а занавески задерну. Если лампа будет гореть, а занавески раскрыты— тогда подождите. И будьте осторожны, Алеша, смотрите, чтобы за вами кто-нибудь не увязался,
— Ясно…
Через полчаса Алексей вместе с Марусей побывал у дяди Селемчука. Тот еще не вернулся из Херсона, но его жена, сухонькая деловитая старушка, которую Маруся звала тетей Любой, сама отвела их на берег, где стоял кособокий шалаш и на кольях висели рыболовные сети. У дяди Селемчука было две лодки. На одной, получше, с парусом, он уехал сам, другая была зачалена в мелком и узком затоне — плоскодонная, чуть больше душегубки. Эту лодчонку тетя Люба разрешила взять. Ее вывели из затона и спрятали в камышах.
Потом, зайдя к Марусе, Алексей поговорил с Храмзовым, который со вчерашнего вечера прохлаждался на сеновале, и пошел в штаб исполнять в оставшееся время обязанности писаря.
…Алексей выехал, когда совсем стемнело. Ночь была ясная, ветерок сдул туман с реки; вода рябилась и от лунного света казалась студеной.
Алексей спустился по течению до самой пароходной пристани, в темноте не заметив федосовского сада. Пришлось возвращаться. Он повел лодку вдоль берега и скоро увидел купальню. Она слабо серела во мраке, сливаясь с какими-то кустами. А за ней, на берегу, довольно высоком отсюда, мерцал сквозь деревья голубоватый огонек — окно в комнате Дины.
Привязав лодку к свае, обросшей речной слизью, Алексей поднялся на мостки и, миновав лужок, перелез через изгородь.
В доме спали. Динино окно было открыто, занавески задернуты. Алексей свистнул, подождал и свистнул еще раз.
На занавески легла тень.
— Слышу! Свет погас.
Через минуту отворилась дверь, заскрипела галька на дорожке и подошла Дина, закутанная в темный платок.
— Это вы, Алеша?
— Я.
— Лодку не достали?
— Достал. Там, у купальни…
— Ну! Молодец! Нет, честное слово, вы мне нравитесь! — она сжала его руку у кисти. — Пойдемте скорее: нас уже ждут.
Они сбежали к берегу. Алексей помог Дине сойти в зыбкую, пляшущую на воде лодчонку, спрыгнул сам и, отвязав конец, сильно оттолкнулся. Лодка вылетела на освещенное луной пространство. Алексей взялся за весла и направил ее в тень, к плавням.
— Теперь куда?
— По течению. Я покажу… Заскрипели уключины.
— Тихо! — испугалась Дина. — Нас услышат! Садитесь на корму, гребите одним веслом…
Держась друг за друга, они поменялись местами.
…Медленно придвинулась пристань. На дебаркадере светился огонь. Горели фонари, и были хорошо видны люди с мешками, ожидавшие последнего парохода из Херсона. Слышались их голоса. Плакал ребенок. По дебаркадеру шагал кто-то с винтовкой.
— Ради бога, осторожней! — шепнула Дина. — Ближе к берегу…
Возле пристани река разветвлялась. Один рукав тянулся прямо, другой — «проезжий», по которому ходили суда, — заворачивал вправо.
— Ближе к берегу! — шепотом командовала Дина.
Они свернули в «проезжий» рукав. Лодка скользила, почти касаясь бортом камышей. Алексей осторожно погружал весло, загребал сильно и беззвучно.
Пристань начала постепенно отдаляться. Когда их уже невозможно было разглядеть с пирса, Дина приказала:
— Теперь к острову!
Развернувшись, Алексей пересек реку. Впереди зажелтела отмель. Скребнув днищем по песку, лодка вползла носом на берег.
Дина выскочила первая.
— Приехали! — облегченно вздохнула она. Алексей вылез, закрепил лодку и огляделся.
Они были на одном из больших, заливаемых в половодье островов, каких много в дельте Днепра. Ивы, вцепившись корнями в берег, наклонялись к воде. За ними простиралась обширная плоская поляна, а дальше деревья чернели глухо, как стена. Было тихо, только ветерок путался в ветках. Что-то плеснуло на реке, должно быть, крупная рыбина ударила хвостом, но от этого неожиданного звука Алексей невольно подобрался. Вот еще раз плеснуло…
«Гм… заехал», — подумал Алексей и локтем потрогал кобуру нагана.
— Пойдемте, что же вы! — поторопила Дина.
Они вошли в заросли. Дина вела Алексея за рукав. Он шел, как слепой, ничего не видя вокруг. Под ногами чавкала вода. Но Дина хорошо знала, куда идти… Она уверенно сворачивала, предупреждала: «Здесь коряга»… «Кустарник—глаза берегите» — и вела все дальше, в глубь острова.
