Кристофер Сэнсом - Плач
– Да, – кивнул я.
Мой собеседник прищурился:
– Пожалуй, вы не очень будете горевать по нем.
Привратник знал все отношения в инне, включая и мою давнюю вражду с Билкнапом.
– Перед лицом смерти мы все равны, – ответил я. Благочестие за благочестие. Мне подумалось, что когда распространится новость о планируемом памятнике Стивену, у привратника будет просто великий пир сплетен.
Затем я направился к конторе Билкнапа. Теперь ставни в его комнате были открыты. В дверях послышался шум, и двое мужчин вытащили наружу дешевый гроб.
– Тело легкое, верно? – сказал один из них.
– Тем лучше для такого жаркого дня, – отозвался его напарник.
Они вынесли гроб из ворот, и залитый солнцем квадрат остался совершенно пустым. Был такой обычай: когда умирает член инна, при выносе гроба его друзья выходят во двор. Но никто не вышел оплакать Билкнапа.
Я пошел прочь, домой. Мне хотелось есть, ведь я снова пропустил обед. Открыв дверь, я услышал голос Мартина Броккета, кричащего с кухни:
– Молодая Джозефина, вы подчиняетесь мне, а не моей жене! И должны докладывать мне, где вы были!
Я встал в дверях в кухню. Мартин гневно смотрел на Джозефину, его обычно бесстрастное лицо покраснело. Я помнил, как ее отец привык запугивать девочку, приводя ту в дрожь и замешательство, и теперь мне было приятно видеть, что она не робеет, а смело смотрит на Броккета, отчего тот багровеет еще пуще. Агнесса стояла рядом, заламывая руки, а Тимоти у окна прикидывался невидимым.
– Нет, Мартин, – резко сказал я. – Джозефина отвечает передо мной. Она служит мне, как и вы.
Броккет взглянул на меня. Было почти смешно наблюдать, как он складывает лицо в свое обычное безразличное выражение.
– Что вы так набросились на девушку? – спросил я его.
– Сегодня моя жена, – он замахнулся на Агнессу, – разрешила этой девке гулять с тем молодым щеголем, не спросив у меня. И та вернулась поздно. Сказала Агнессе, что будет в три, а уже почти четыре.
Я пожал плечами:
– У Джозефины выходной. Она может возвращаться когда хочет.
– Если она встречается с молодым человеком, я должен быть извещен об этом.
– Вас известили. Ваша жена. И я видел, как вы смотрели на Джозефину, когда она уходила.
– Но ради приличия она должна была вернуться тогда, когда сказала! – Мартин уже еле сдерживался.
– Она взрослая и может возвращаться когда захочет. Запомните, Джозефина: если вы встречаетесь с любезнейшим Брауном в ваш выходной, если вы предупредили заранее Мартина, или Агнессу, или меня, то можете возвращаться в любое время до вечернего звона.
Девушка сделала книксен.
– Спасибо, сэр, – проговорила она и мельком бросила на Мартина победоносный взгляд.
– И больше никакого крика, – добавил я. – Не хочу ругани в своем доме. Джозефина, может быть, вы можете дать мне немного хлеба и сыра? Я сегодня не обедал. – С этими словами я вышел.
Это было не дело – вставать на сторону младшей прислуги в ее конфликте со стюардом, да еще в его присутствии, но Мартин довел меня до этого. Хотел бы я знать, какая кошка пробежала между ним и Джозефиной!
Из окна я видел, как Тимоти вышел из кухни и пошел через двор к конюшне. Повинуясь какому-то порыву, я решил проследить за ним.
* * *Парень сидел на своем обычном месте, на перевернутом ведре рядом с Бытием, и тихо разговаривал с лошадью, как он часто делал. Слов мне было не расслышать. Когда моя тень в дверях загородила свет, подросток оглянулся и откинул с лица черные волосы.
Я непринужденно завел разговор:
– Мастер Броккет, похоже, очень рассердился на Джозефину.
– Да, сэр, – мгновенно согласился Тимоти.
– А раньше он когда-нибудь вот так же кричал на нее?
– Он… Он любит, чтобы мы соблюдали порядок. – Паренек смотрел на меня озадаченно, словно говоря: так всегда бывает.
– А ты не знаешь, отчего между ними может быть враждебность? Давай говори, я знаю, тебе нравится Джозефина! Если у нее какая-то проблема, то я ей помогу.
Юный слуга покачал головой:
– Они действительно, похоже, недолюбливают друг друга, сэр, но я не знаю почему. Сначала все было ничего, но в последние месяцы она все время смотрит на него сердито, а он никогда не упустит случая ее заругать.
– Странно, – нахмурился я. – А ты подумал о том, что я тебе говорил? О возможности отдать тебя в подмастерья?
Тут Тимоти заговорил с неожиданной горячностью:
– Я бы предпочел остаться здесь, сэр. С Бытием. А на улицах… – Он покачал головой.
Мне вспомнилось, что до того, как я нашел его, он проводил свои детские годы уличным мальчишкой без пенни на хлеб. Мой дом оказался для него единственным безопасным местом, какое он знал в жизни. Но мне казалось неправильным, что мальчик его возраста не общается со своими сверстниками.
– Это будет не так, как было до твоего прихода сюда, – успокоил я его. – Я позабочусь, чтобы у тебя был хороший мастер, и ты научишься ремеслу. – Подросток смотрел на меня своими большими испуганными карими глазами, и я продолжил с долей раздражения: – Для мальчика твоих лет нехорошо проводить столько времени в одиночестве.
– Я один только потому, что Питера отослали, – возразил он.
– Это обеспечит его будущее, как я хочу обеспечить и твое. Не многим молодым людям выпадает такая возможность.
– Нет, сэр. – Парень повесил голову.
Я вздохнул:
– Мы еще поговорим об этом.
Тимоти не ответил.
* * *Я пошел к себе в комнату, где Джозефина оставила хлеб, сыр, бекон и кружку пива, и сел за стол, чтобы поесть. За окном в саду было зелено и солнечно, а в дальнем конце летняя беседка давала прохладную тень. Прекрасное место, чтобы посидеть и привести мысли в порядок.
Тут я увидел на столе новое письмо от Хью Кёртиса и распечатал его. Хью писал, что его повысили, перевели на постоянную должность в одном английском торговом доме и что теперь он думает о купеческой карьере. Дальше он писал о последних антверпенских новостях.
Два дня назад я встретил в таверне одного англичанина, и он обрадовался встрече с человеком, который говорит на его языке. Раньше он несколько лет служил гувернером в одной уилтширской семье с большими связями. Сам он придерживается радикальных религиозных взглядов, и семья, хотя на него и не жаловались, боялась, что его служба у них может повредить ему в наши дни. Они дали ему денег и устроили его переезд сюда. Не могу понять, сэр, что же творится в Англии. Я не помню таких времен. Надеюсь, вам ничто не угрожает.
Мне подумалось, не отправились ли и трое друзей Грининга на материк. Наверняка в порту есть соглядатаи, но я с унынием понял, что уже слишком поздно. И стал читать письмо от Хью дальше.
