Александр Лукин - Сотрудник ЧК
— Подожди, Илларионов, послушай, как я хочу…
— Незачем! Все ясно! Собирайся, покажешь дом этих… Соловьевых, что ли?
— Соловых? А их-то за что?
Об этом, по-видимому, Илларионов не думал. Он проговорил не так уверенно:
— Как — за что! — Но тут же, не давая себя сбить с толку, закричал: — Не понимаешь? Контру на свободе оставлять?!
— Ладно, начальник, — сказал Алексей. — Поступай, как хочешь… Но только я с тобой не пойду, а сейчас сяду и напишу рапорт Брокману, и Маруся доставит его в Херсон еще до утра. Опишу, какое положение, и свой план, который ты даже слушать не желаешь, ребята подтвердят! А там шуруй на полную свою ответственность!
Угроза привлечь в качестве судьи председателя ЧК подействовала на Илларионова. К тому же молчавший в течение всего разговора Володя миролюбиво пробасил:
— Чего ты горячку порешь! Дай человеку сказать.
Илларионов сорвал фуражку, в сердцах шмякнул ею об стол, опустился на лавку. С минуту смотрел в угол, подрыгивая худым коленом, а потом заговорил неожиданно спокойным голосом:
— Поработаешь тут! Тоже мне оперативники, за смертью с вами ходить! Послушаем, что ты надумал!
— Никаких арестов и никаких слежек пока не устраивать, — сказал Алексей.
Илларионов сильнее дрыгнул коленом, но сдержался.
— Я войду в организацию, — продолжал Алексей, — заслужу доверие. Много времени это не займет: они и сами, наверно, торопятся. Будут меня испытывать, как — не знаю, но тут уж вместе что-нибудь придумаем. Если получится, возьмем всю шайку разом и еще установим, какие у них связи, нет — арестовать Федосову всегда успеем. В любом случае я и без допросов узнаю, кто на них работает.
— Мазня! — загорячился Илларионов. — С такими вариантами еще неделю проваландаемся! А если шлепнут тебя?
— Ты обо мне заботишься?
— Что, если тебя уберут до того, как мы что-нибудь получим?
— Тогда делай по-своему. А сейчас надо воспользоваться случаем — другого такого не будет. Я считаю так: пусть Храмзов следит за мной. Не за Федосовой, а за мной, понимаешь? Он сумеет незаметно.
— Для охраны, что ли? — презрительно подымая бровь, спросил Илларионов.
— Чтобы быть в курсе и помочь, если понадобится, — сказал Алексей.
Илларионов бросил руки на колени, хотел возразить, но его перебил Храмзов.
— Михалев толково предлагает, — сказал он негромко. — Лучше все равно не придумаешь.
Поняв, что соотношение сил не в его пользу, Илларионов круто изменил тактику.
— Чудаки вы, люди! — сказал он. — Как будто я хуже хочу… Пожалуйста: план Михалева по разведывательной терми-но-логии гм… называется «двойная игра». У меня своя точка зрения на методы разведки, но я не настаиваю, пожалуйста. Все это можно было бы провернуть быстрей, но… — он приподнял плечи и сделал рукой жест, который означал: «было б с кем».
— Значит, никакой слежки устанавливать не будешь? — еще раз спросил Алексей.
— Пожалуйста, не буду.
— Ой, как хорошо! — воскликнула Маруся. Она с волнением следила за их спором. — Вот и договорились.
— Но рапорт я все-таки пошлю, — предупредил Алексей. — И напишу, что ты согласился с моим планом.
— Пиши, сделай милость…
— Сможешь доставить сегодня же? — спросил Алексей у Маруси.
— Я дядю Селемчука пошлю, до утра успеет! — ответила девушка, глядя на Алексея так, будто впервые видела.
— Да, Илларионов, сегодня убили вестового с пакетом?
— Убили.
— А что в пакете?
— Ничего особенного: уведомление в штаб фронта, что получена оперативная карта… Учти, Михалев, я должен знать о всех твоих действиях!
— Само собой разумеется! — сказал Алексей. Потом они, уже вполне мирно, договорились обо всех подробностях. Илларионов стал прежним — говорил солидно и энергично сосал трубку. Затем он ушел, а Володя с Алексеем остались: один — ночевать на Марусином сеновале, другой — писать рапорт.
ВСТРЕЧА НА ОСТРОВЕНа почте был народ. Алексей уселся на скамью у двери и подождал. Дина встретила его беспокойным взглядом и чуть заметно кивнула.
Расхлябанная дверь поминутно хлопала, впуская и выпуская посетителей. Выбрав момент, когда на почте остались только вихрастый подросток в гимназической рубахе и женщина, под диктовку которой он что-то писал, Дина покашляла, привлекая внимание Алексея, и карандашом указала через свое плечо на вход в соседнюю комнату.
Он прошел туда через откидную Дверцу почтовой стойки.
В комнате с зарешеченными окнами, шкафами с множеством квадратных отделений для писем и чугунным штампом на столе был один человек — седой, с вытянутым лицом, составленным из небритых вертикальных складок. Он угрюмо покосился на Алексея поверх очков в металлической оправе.
— Папа, — сказала Дина, входя за Алексеем, — посиди за меня в зале.
Ни слова не говоря, старик удалился, далеко, точно боясь обжечься, обойдя Алексея.
Дина прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
— Ну, что скажете?
— Вот… пришел.
— Вы думали над нашим вчерашним разговором?
— Думал.
— И как?
— Я уже решил, Дина.
— Вы уверены?
— У меня другого пути нет, — тихо проговорил Алексей: эти слова он приготовил заранее.
Оттолкнувшись от двери, Дина сделала несколько шагов к нему.
— Вы понимаете, как это серьезно?
— Я все обдумал…
— Я очень рада, если так, — сказала она, глядя на него с недоверием, которого вчера не было. — Я рассказала о вас… моим друзьям. И должна признаться, они обвинили меня в легкомыслии.
Алексей нахмурился. Неприятный холодок — предчувствие неудачи — подступил к горлу.
— Но мне все-таки удалось их уговорить, — продолжала Дина. — Они согласились встретиться с вами.
— Конечно, — проговорил Алексей, — я ничем не могу доказать, что я… что мне можно доверять, но они сами увидят.
Дина подошла вплотную, положила ладонь на верхний карман его френча.
— Я вам верю, Алеша! Я знаю, я чувствую, что вы — наш! Мы им вместе докажем, верно? — И казалось, сама себя убедив, повеселела, оживилась и заговорила быстро, вполголоса, оглядываясь на окна: — Вечером ко мне, часов в девять, как вчера, я вас отведу… Кстати, вы не можете достать лодку?
— Лодку?
— Хотя, где вам взять!
— Надолго нужна лодка?
— Часа на два..
— Может быть, смогу, — сказал Алексей. Он вспомнил про Марусиного дядю Селемчука. — Я с одним рыбаком познакомился. Попрошу у него, авось даст.
— Попросите. Если не достанете, приходите так, я сама что-нибудь раздобуду, а достанете — тем лучше. Посвистите мне тихонько, я выйду. Если все будет в порядке, я зажгу лампу в моей комнате, а занавески задерну. Если лампа будет гореть, а занавески раскрыты— тогда подождите. И будьте осторожны, Алеша, смотрите, чтобы за вами кто-нибудь не увязался,
