Карл Клэнси - Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки
Схватив тяжелое копье, что стояло у одного из столбиков трона, Эрик встал и шагнул к краю помоста.
– Почему ты не назвал имя открытого тобой Божества? Бывает, в тяжелой нужде теряют и честь.
Гости открыли рот, изумившись силе гнева Эрика.
Лейв вспыхнул до кончиков ушей. Задета его честь, но он должен ответить спокойно.
– Единый истинный Бог – Бог христиан… а Белый Христос – сын Его.
В гриднице воцарилась мертвая тишина. Эрик дрожал всем телом, как будто его поразила шаровая молния. Лицо его то белело, как соль, то багровело. Наконец, он заговорил глухим голосом с уничижительной интонацией:
– Значит, первенец Эрика, проницательный и опытный мореплаватель, одурманен и сбит с толку хитрым королем.
– Не одурманен, мой отец, а просветлен. Король Олав и дочь Стагбранда вывели меня из темноты язычества и научили меня единственной вере, вот тогда я стал «Счастливым» на самом деле!
Кровь снова прихлынула к щекам Норны. Ей хотелось кричать от радости.
Левой рукой Эрик вцепился себе в волосы, пальцы правой впились в древко копья, но ему удалось обуздать свою ярость.
– Ну, что ж, христианин, теперь твое счастье тебе изменило. У твоего бога нет власти в моем доме. И ты мне больше не сын. У Эрика Рыжего не может быть родных, которые отреклись от богов своих предков.
Перепуганная Торхильд поняла, что сын теряет право наследия, и поднялась с сиденья, чтобы возразить, но муж видел только сына, а ее не замечал.
Эрик повысил голос:
– Убирайся с моих глаз, христианин! Немедленно покинь гридницу и землю Тора! И чтобы никогда больше я не видел твоей безмозглой головы!
Гридница загудела от приглушенных разговоров. Вождя глубоко уважали, но Лейв пользовался даже большей любовью, чем его отец. Многие из присутствующих уже исповедывали одну веру с Лейвом, да и остальные считали приговор Эрика слишком суровым.
Лейву было мучительно больно, но он не тронулся с места, только опустил голову на грудь. Наказание изгнанием не было для него неожиданностью. Он понимал, что, покинув Гренландию, не сможет выполнить обещание, данное королю Олаву, и его народ будет пребывать в невежестве еще долгие годы. С другой стороны, не подчиниться Эрику и остаться означало только одно – ему придется драться с отцом на мечах. И кто-то из них погибнет, а об этом и думать было невыносимо. Кому еще приходилось стоять перед таким выбором? Как поступил бы Белый Христос на его месте?
Гнев Эрика усиливался от увещеваний Торхильд, нарастал от ожидания, когда же наконец Лейв двинется с места. Он собрался повторить свой приказ, но в этот момент распахнулась дверь и великан Торголл шумно ввалился в гридницу, а за ним два здоровенных воина ввели священников, взятых в плен.
– Смотри, вождь, четверо из верной команды твоего сына, – пробасил он. – Называют себя «божьими людьми», но мы-то поймали их, когда они рыскали вокруг причала, словно голодные крысы.
Эрик уставился на дрожащие фигуры с выбритыми макушками. Внезапно до него дошло: мало того, что Лейв сам принял крещение, он бросил вызов отцу и собирался распространять новую отвратительную веру в Гренландии!
– Та-а-к! – обрушился он громоподобные раскаты на Лейва. – Тебе было мало, что мой первенец… моя плоть сам стал предателем, тебе понадобилось привезти этих обманщиков в Братталид, чтобы предать отца и весь народ.
С потемневшим лицом, тяжело опираясь на копье в правой руке, Эрик сдерживался из последних сил, чтобы не стать сыноубийцей. Беспокойные глаза Ульва высматривали поблизости щит. Лейв ответил спокойно с поразительной мягкостью:
– Это неверно, отец. Король Олав послал святых людей, чтобы открыть жителям Гренландии великие истины. Мы не будем ни одурманивать, ни предавать. Мы хотим только предложить вам помощь и обретение радости от приобщения к единственной истинной… – Ужасное проклятие заставило Лейва умолкнуть не договорив.
У Эрика больше не было сил выносить бесстыдство сына, пытавшегося обратить даже его, старейшего поборника Тора, в христианство. Издав крик ярости, он поднял копье и метнул его что было силы через всю гридницу в сына.
У присутствующих перехватило дыхание. Норна была на грани обморока. Ульв взмахнул мечом, чтобы сбить летящее оружие, но промахнулся.
Однако Лейв не был захвачен врасплох. Он знал неистовый характер отца и видел, как подергивались его пальцы, сжимавшие древко. Поэтому, когда копье со свистом полетело в него, он отступил в сторону и ловко поймал его на лету.
Гренландцы разразились бурными криками одобрения. Полагая, что новый бог спас жизнь Лейва, они потянулись к нему. Он твердо приказал им вернуться на свои места, одна Торхильд не подчинилась. Лейв видел, что Эрик израсходовал всю злобу на мощный бросок копья. И теперь, съежившийся и одинокий на широком сиденье трона, он казался очень несчастным. Лейв резко направил наконечник копья в сторону отца, поднял его вверх как перед броском и твердым шагом направился к трону.
События так быстро приняли иной оборот, что люди вновь затаили дыхание. Лейв стремительно направил на отца копье, и беспомощный язычник успел только осенить себе грудь знаком молота Тора. Торголл выхватил меч и бросился к Лейву, но Ульв перехватил воина и скрутил ему руки.
– Согласно учению Тора, которого ты придерживаешься, я имею право отомстить и убить тебя на месте, – сурово крикнул Лейв. Эрик не дрогнул, а лицо его сына быстро изменило выражение, и теперь на нем светилась доброта. – Но христиане не отвечают ударом на удар, они прощают, и я прощаю тебе то, что ты сделал. То не был поступок злой воли, а только преходящее безумие. Ты все равно мой отец и навсегда останешься в моем сердце.
С этими словами Лейв опустил копье острием вниз и, поднявшись на помост, передал его отцу, обменявшись с ним рукопожатием.
Гридница огласилась рукоплесканиями. Ничто не могло больше расположить людей к Лейву и его богу. Убедившись, что все, кроме Торголла и старика Хеллбора, теперь за него, Лейв решил закрепить свой успех.
– Друзья! – воскликнул он, стоя перед гренландцами. – Вы знаете, что народы великих южных стран давно поклоняются единому главному Богу, вы знаете, что и Норвегия христианская страна, а прошлым летом народ Исландии проголосовал за то, чтобы там по закону исповедывали только христианскую веру!
Ответом ему было дружное «Да!»
– После того, как вы убедились, что Бог Любви сильнее всех богов мести, – он кивнул в сторону Эрика и его безвредного теперь копья, – позволите вы, чтобы Гренландия оставалась единственной страной, погрязшей во мраке язычества?
– Нет! Нет! Нет! – звучало в ответ.
