Эрнест Капандю - Рыцарь Курятника
— Помолитесь за меня! — сказал он.
Сестра милосердия тихо повернула голову. Она нисколько не удивилась, увидев человека в черной бархатной маске, перекрестилась и поднялась с колен.
— А! Это вы, брат мой! — сказала она.
— Сегодня 30 января, сестра моя, — ответил он, — и четвертый час утра.
— Я вас ждала.
А. остался на коленях. В руках у него был небольшой ящик, который он отдал сестре милосердия.
— Вот мое обычное приношение, — сказал он.
Сестра милосердия взяла ящик, подошла к алтарю и поставила ящик на первую ступень.
— Да примет этот дар наш божественный создатель! — сказала она. — Пусть мольбы всех, чьи страдания вы облегчаете, вознесутся к нему и вымолят у него милосердие к вам.
А. медленно приподнялся с колен. Он низко поклонился сестре милосердия, потом пошел к двери капеллы. Настоятельница опередила его и, намочив пальцы в святой воде, подала ему кропильницу. А. казался очень взволнованным.
— Сестра моя, — сказал он. — Моя рука не смеет коснуться вашей…
— Почему? — спросила сестра милосердия.
— Потому, что ваша рука чиста, а моя — осквернена.
Монашенка тихо покачала головой.
— Брат мой, — сказала она. — Я не знаю, кто вы, потому что я никогда не видела вашего лица и не знаю вашего имени. Мне не известно ваше прошлое, но я знаю, чем вы занимаетесь. Вот уже четвертый год, как ночью 30 января вы приносите мне, в эту капеллу, сто тысяч ливров — тайно раздавать страждущим. Сто тысяч ливров спасли жизнь многим больным! Дело, исполняемое вами в тайне, — дело благочестивое. Какой проступок совершили вы — я не знаю, но милосердие всемогущего Господа неистощимо, а доказательством, что это милосердие распространяется на вас, служит то, брат мой, что в последние два года, как я заметила, особенно в нынешнем, все, кому я помогала вашими деньгами, выздоровели.
А. сложил на груди руки.
— Неужели? — произнес он, волнуясь.
Сестра милосердия утвердительно кивнула. А. поклонился ей.
— Это ваши молитвы призвали на меня милосердие Божие, пусть эти молитвы опять вознесутся к Богу.
Он сделал шаг назад и прибавил:
— Через год в этот самый час.
Выйдя из капеллы, он прошел через двор и отправился быстрым шагом к Сен-Дени.
На монастырской колокольне пробило три часа.
— Эх! — сказал А., проходя через бульвар. — Добрые дела закончены, теперь надо приниматься за дурные. Час благодеяний прошел, пробил час мщения!
III. ПРЕКРАСНАЯ ЗВЕЗДА
Снег перестал падать, стало очень холодно. Черные тучи, сгустившиеся над Парижем, говорили о том, что новый снег скоро сделает ковер, покрывший улицы, еще более толстым. А. направился к Сене. Около улицы Коссонри он замедлил шаг и осторожно пошел вдоль стены. Стена кладбища возвышалась напротив. Он свернул на Железную улицу. Напротив входа на кладбище стояла карета без герба. Кучер спал на козлах, и обе лошади, опустив головы, по-видимому, также спокойно спали.
А. бегло осмотрел карету и тихо подошел. Стекло в дверце, поднятое до этого, вдруг опустилось, и в тени обрисовалась голова женщины, закутанная в складки черного капюшона. А. стоял очень близко к карете, голова его была на уровне дверцы.
— Откуда явилась Звезда? — спросил он.
— Из леса, — взволнованно ответил нежный голос.
А. придвинулся еще ближе.
— Второго февраля на маскараде в Ратуше все будет готово, — сказал он.
— А Бине?
— Он с нами. Вот его письмо.
А. подал бумагу, которую ему отдал В.
— А Ришелье? — спросила незнакомка.
— Он ничего не знает и не будет знать ничего.
— А король?
— Он не расстается с миниатюрным портретом.
— Маскарад назначен через четыре дня?
— Да, надо победить нынешней ночью, или все погибнет.
— Каким образом?
— За мадам д’Эстрад хлопочет тот… кого вы знаете…
Таинственная дама наклонилась к А.
— Начальник полиции? — спросила она тихо.
— Да.
— О! Как же не бояться? Фейдо всемогущ!
— Не бойтесь ничего, он падет до праздника…
— Каким образом?
— Его убьет насмешка.
— Но скажите мне…
— Ничего не скажу. Вы узнаете, когда придет пора узнать. Надейтесь и действуйте! То, что вы сделали до сих пор, очаровательно. Продолжайте и полагайтесь на меня.
— Если вы узнаете что-нибудь, вы меня предупредите?
— Немедленно.
А. сделал шаг назад, поклонился, но шляпу не снял. Дама в капюшоне удержала его движением руки. Быстро наклонившись, она взяла кожаный мешок, лежавший на передней скамейке и подала его А. Тот даже не поднял руки, чтобы взять мешок.
— Как! — изумилась дама. — Вы не хотите…
— Теперь ничего! — ответил А.
— Но, — продолжала дама несколько надменно, — здесь только тысяча луидоров, и если эта сумма слишком ничтожна…
— Пожалуйста, положите этот мешок в карету, и не будем об этом говорить. Находите ли вы, что я служу вам хорошо?
— Чудесно!
— Я не взял вашу руку с деньгами, но прошу вас дать мне просто вашу руку.
Маленькая, беленькая, изумительно красивая ручка была просунута в дверцу без перчатки. А. взял эти тонкие пальчики в свою левую руку и поднес к губам, а правой рукой быстро надел на безымянный палец прекрасный бриллиантовый перстень, сияние которого в ночной темноте было подобно светлячку в густых листьях.
— О! — вскрикнула дама от восторга.
— Молчите! — сказал А.
— Но я не могу принять…
— Это ничтожная безделица, я не осмелился бы вам предложить мои лучшие бриллианты.
— Но, Боже мой, — сказала молодая женщина, сложив руки, — кто вы?
— Вы это узнаете.
— Когда?
— Когда вы будете в Версале, и весь двор будет у ваших ног… тогда вы меня узнаете, потому что я приду просить у вас награды за свои услуги!
— Приходите, я исполню все, о чем вы меня попросите.
— Вы клянетесь?
— Клянусь.
— Через месяц вы не будете мне обязаны ничем.
— Как, — прошептала молодая женщина, — вы думаете, что мне удастся?
— Надейтесь. Через месяц в Версале.
А. вдруг отступил и махнул рукой. Кучер, до этих пор, казалось, глубоко спавший, вдруг приподнялся, схватил вожжи, ударил лошадей, и те, несмотря на снег, пустились вскачь. Карета исчезла на улице Ферронри.
А. внимательно осмотрелся вокруг. Убедившись, что никто его не подстерегает, он пошел быстрым шагом к Сене. Немного погодя снег пошел еще сильнее.
Через десять минут А. дошел до набережной, обрамленной длинным рядом высоких домов в шесть или семь этажей, черных, закопченных, пересекаемых узкими переулками.
