Поль Феваль - Странствия Лагардера
– Если Флор в Испании, – неожиданно проговорила она, – а вы уверяете, что это так, то я обязательно найду ее! Конечно, вы вправе прогнать меня, для вас я всего лишь цыганка, случайно встреченная на дороге… да к тому же сначала вы приняли меня за врага… Но если вы доверитесь мне и разрешите повсюду следовать за вами, то я обещаю вскорости вернуть вам вашу невесту…
И, словно исчерпав все свои силы в этом порыве чувств, она умолкла, нахохлившись в седле. Цыганка, затаив дыхание, ждала ответа. Ее преданность Флор была так трогательна, что Лагардер не смог отказать девушке в ее просьбе.
– Твои слова звучат горячо и искренне, и я принимаю это предложение, – ответил он. – Твоя помощь будет неоценима, не могу же я всегда полагаться только на свою шпагу.
– Ваша шпага! – воскликнула юная цыганка, резко обернувшись. – Один из контрабандистов подобрал то, что от нее осталось, и бежал… Вы не хотите знать, куда он отправился?
Анри саркастически усмехнулся:
– Черт побери, ну разумеется, он понес продавать ее! Ему заплатили, чтобы он убил меня; доказательством моей гибели станет обломок шпаги, показанный принцу Гонзага. Жаль… Этот клинок принадлежал регенту Франции! Ну да ничего, скоро у меня будет новый! – И он расхохотался. – Луис-резчик умеет не только вытачивать эфесы[42], – гордо произнес Лагардер, – но и ковать клинки!
На следующий день к Пейролю явился контрабандист, с головы до ног покрытый дорожной пылью.
Когда интендант принца принял его, бандит вынул из-под плаща и положил на стол небольшой блестящий предмет.
– Узнаете? – спросил он.
Перед интендантом лежал обломок шпаги Филиппа Орлеанского! Радость Пейроля была столь велика, что он даже не сумел скрыть ее. Наконец-то жизнь Лагардера сломалась так же, как сия некогда грозная шпага!
– Где вам удалось раздобыть этот эфес? – спросил он контрабандиста.
– Он выпал из его руки, – ответил тот.
– Этот человек мертв?
– Вы приказали мне убить его и в доказательство принести его шпагу… Она перед вами!
– А прочие?
– Прочие спят мертвым сном в ущелье Панкорбо. Из тех пятерых, с кем вы говорили в гостинице «Прекрасная трактирщица», в живых остался только я. Воды ручья покраснели от крови… Я разделил опасность с моими товарищами, но мне не с кем делить ваше золото.
Пейроль вручил контрабандисту условленную сумму.
– Благодарю вас, – произнес наемник, распихивая деньги по карманам. – Может быть, вы хотите отправить на тот свет еще кого-нибудь?
Интендант промолчал.
Гонзага и его приспешники расположились в соседней комнате; Пейроль вошел к ним и бросил на стол обломок шпаги:
– Господа, свершилось! Шевалье Анри де Лагардер дал себя убить! Перед вами эфес шпаги Филиппа Орлеанского, регента Франции!
ЧАСТЬ 2
Башня Пенья
I. ПЕНЬЯ ДЕЛЬ СИД
В глухой арагонской деревне под названием Пенья дель Сид, что находится в нескольких лье от Сарагосы, на убогом ложе металась в беспамятстве Аврора де Невер.
Везти девушку дальше было невозможно, поэтому ее тюремщикам пришлось остановиться в этом бедном селении. И вот уже два дня больная Аврора лежит в тесной жалкой комнатке единственной на всю округу гостиницы.
Длительная лихорадка иссушила ее тело; голова ее безжизненно покоилась среди подушек, лицо носило отпечаток жестоких мук, физических и душевных. Впавшие глаза, бледные губы, пылающий румянец на скулах красноречиво свидетельствовали о том, что девушка тяжело больна.
Возле ее изголовья неотступно находились два человека: донья Крус и Гонзага.
Они говорили тихо, стараясь не нарушить тревожный сон Авроры, просыпавшейся от малейшего шума. Но если в эти минуты с губ доньи Крус и не смели сорваться слова проклятий, выражающие всю ненависть, скопившуюся в глубине ее сердца, то глаза цыганки так и метали грозные молнии.
– Вы убили ее, – прошептала она, когда больная снова погрузилась в сон. – Вы добивались этого…
– Ее молодость переборет болезнь, – не задумываясь ответил Гонзага, – а ваши заботы не дадут ей умереть.
Разгневанная донья Крус вскочила и уперлась руками в бока, как она делала прежде на главной площади Мадрида, когда кто-нибудь из толпы зевак позволял себе дерзость в ее адрес.
– Да, я уверена, что вырву ее из когтей смерти, – громким шепотом заявила девушка. – И из ваших лап, монсеньор, тоже.
– Упрямая безумица!.. – прошипел Филипп Мантуанский, пытаясь взять цыганку за руку, которую та тотчас же отдернула, словно почувствовав прикосновение ядовитой змеи.
– Как же далеко то время, – с горечью произнесла она, – когда я считала вас честным человеком, монсеньор… время, когда мне казалось, что я люблю вас! Тогда – и тут вы правы – я действительно была безумна! Сегодня же жалею, что последовала за вами… и мне стыдно, что я позволила себе стать орудием ваших чудовищных замыслов…
Гонзага пожал плечами:
– Маленькая бунтовщица! Да вы же сами не пожелали воспользоваться представившейся возможностью и разрушили ваше блестящее будущее!
– Я думала, что всегда буду танцевать на Пласа Санта и жить радостно и свободно, словно птица, летящая туда, куда влекут ее крылья, птица, которая подчиняется лишь капризам ветра! Святая Дева! С того дня, как я увидела вас, монсеньор, я перестала улыбаться… С тех пор я только и делаю, что оплакиваю свободу, свою и своих друзей…
– Вам следовало во всем подчиняться мне и идти по пути, начертанному для вас мною. Тогда бы вы стали и знатной, и богатой.
– Знатность и богатство не слишком-то помогли вам, ваша светлость! Ваше положение сейчас весьма шатко.
– Уже завтра оно упрочится… Его величество король Испании недолюбливает своего французского кузена и, смею утверждать, ненавидит регента. Так что для умелого игрока партия представляется весьма выигрышной…
– И вы собираетесь играть на стороне короля Испании против регента Франции? Впрочем, это меня не удивляет: паршивый пес всегда лижет хозяйскую руку, протягивающую ему кость… но, едва кость съедена, как он тут же кусает хозяина!
– Вы разбираетесь в политике, донья Крус?
– Политика? Как хотите, но я называю это по-другому…
Гонзага нахмурился.
– Советую вам не забывать, – мрачно произнес он, – что Филипп Мантуанский может изменить свои планы, и тогда вы окажетесь очень далеко отсюда!
– Значит, принц снова прибегнет к своему излюбленному способу избавляться от неугодных людей?
– Что вы хотите этим сказать?
– А вы не догадываетесь?
– Вот что, мадемуазель: послушайтесь моего совета и прикусите свой розовенький язычок!
