Поль Феваль - Странствия Лагардера
Тут у нее за спиной с шумом распахнулась дверь.
– …которые, разумеется, отличны от моих! – произнес возникший на пороге человек.
Все в один голос воскликнули:
– Принц Гонзага!
XIII. В УЩЕЛЬЕ ПАНКОРБО
– Черт побери! – выругался Кокардас, изо всех сил дергая за уши свою лошадь и пытаясь тем самым заставить ее нагнать скачущего на взмыленном рысаке брата Паспуаля. – Погляди-ка, крошка, Пиренеи совсем близко… и если постараться, мы с тобой перескочим их, словно взрытый кротом бугорок!
Лошади старались изо всех сил. Покрытые пеной, они буквально летели над землей.
Лагардер видел позолоченные солнечными лучами горные вершины – они становились все ближе и ближе. Скоро их отделяло от всадников всего лишь несколько лье. В голове шевалье промелькнула мысль о том, что если им не удастся спасти Аврору еще на земле Франции, то за Пиренеями ему с его друзьями придется куда труднее, и он еще долго не встретится со своей возлюбленной.
Еще несколько минут бешеной скачки – и маленький отряд влетел в Байонну. Когда всадники пересекали ров, вырытый вокруг городских стен, оттуда внезапно выскочил человек с длинным тонким шестом в руках. Совершив с помощью этого шеста головокружительный прыжок, незнакомец оказался на крупе коня позади шевалье.
Кокардас тотчас же обнажил шпагу и взревел:
– Слезай оттуда, мерзавец, если не хочешь, чтобы мой клинок пощекотал твои бока!
Антонио Лаго небрежно отвел нацеленное на него острие рапиры и заявил:
– Не торопитесь! Мне надо поговорить с вашим хозяином.
– Что вам от меня нужно? – спросил Лагардер.
– Вы шевалье де Лагардер?
– И что же?
– Вы не возражаете, значит, я прав; да к тому же я и сам узнал вас… Не останавливайте лошадь, можно разговаривать и так. – И, склонившись к уху шевалье, баск прошептал: – Я хотел спасти мадемуазель де Невер… но не смог!
Лагардер придержал коня, привстал в стременах, развернулся и в упор посмотрел на непрошеного попутчика.
– Мадемуазель де Невер?! – воскликнул он. – Вы ее видели? Где она?
– Два часа назад, – отвечал юноша, – она была в Байонне, в гостинице «Прекрасная трактирщица»… Черт побери! Вы приехали слишком поздно! Сейчас она уже в Испании!
– Кокардас и Паспуаль, вперед! – воскликнул Анри. – Мы проскочим Байонну и непременно догоним их!
– Нет, – произнес баск. – Вам придется ненадолго, хотя бы на полчаса, задержаться здесь, чтобы узнать о том, что произошло в Байонне. В горах же вас ждет засада, вы найдете там свою смерть…
– Нет, трижды нет! Она рядом, и я не имею права терять ни минуты…
– Мужчина обязан быть храбрым, но осмотрительным, – назидательно произнес горец. – Мы не справимся с теми мерзавцами, что затаились в ущелье. Их пятьдесят, а нас только четверо!
– Но кто же четвертый?
– Я сам… Ваша невеста доверилась моей сестре, и та непременно хочет поговорить с вами.
– Хорошо, – произнес Анри. – Я верю вам…
Когда всадники въехали в город, Антонио Лаго соскочил на землю и взял под уздцы лошадь шевалье. Вскоре он уже отводил ее в конюшню, а басконка приглашала Лагардера и его спутников в дом.
– Рассказывайте, только быстро, – прямо с порога заявил Лагардер. – Что здесь случилось? Бедная Аврора!
– Кто эти двое? – спросила прекрасная трактирщица, указывая на Кокардаса и Паспуаля.
Столь откровенно выраженное недоверие к их особам ничуть не оскорбило наших приятелей. Паспуаль так и вовсе не слышал слов девушки; он стоял, широко раскрыв глаза и сложив ладони, словно в молитвенном экстазе: никогда еще ему не приходилось встречать такой красавицы! Гасконец же был поглощен созерцанием стоящей в углу батареи бутылок, чьи формы, как ему казалось, значительно превосходили своим совершенством формы басконки.
– Вы можете не стесняться их присутствием, – ответил Лагардер.
Оба фехтмейстера приосанились, а трактирщица быстро и ловко накрыла на стол.
– Не теряйте времени, – посоветовала она своим гостям. – Пока я буду рассказывать, вы вполне успеете подкрепиться.
И она села рядом с шевалье. Донья Крус подробно описала ей Лагардера, и теперь Хасинта с радостью убедилась, что цыганка нисколько не преувеличивала, когда расхваливала ей поразительную красоту возлюбленного Авроры. Взгляды трактирщицы и Лагардера встретились: эти двое были молоды, отважны и прекрасны и с первой же минуты прониклись искренней симпатией друг к другу.
Молодая басконка начала рассказ; вскоре к ней присоединился ее брат, и они по очереди поведали шевалье обо всем, что случилось за последние два дня: о побеге, неудавшемся из-за вмешательства Пейроля, о том, что случилось в подземелье, о смелости доньи Крус, а также – увы! – о мрачном состоянии духа мадемуазель де Невер.
Когда Лаго рассказал о своем поединке с Гонзага на берегу Гава и о внезапном появлении принца, которого он считал сгинувшим навеки, шевалье поднялся.
– Да вознаградит вас Бог, друзья мои, – произнес он растроганно, пожимая руки брату и сестре. – Пока я жив, я не забуду вашей преданности и того, что сделали вы для меня и моей невесты.
Заметим, любезный читатель, что Антонио и Хасинта поведали лишь о том, что имело прямое касательство к событиям прошедших дней, и, не желая показаться нескромными, умолчали о своем заботливом отношении к девушкам.
Кокардас лишь широко раскрывал глаза и пил за двоих, дабы скрыть свое волнение… Наконец он не выдержал, обхватил Антонио за шею и наградил его звучным поцелуем.
– Черт р-раздери! – воскликнул гасконец. – Не перевелись еще смельчаки в этой стране! Позволь же, друг, первому, после Лагардера, дворянину Франции, обнять и расцеловать тебя.
Тем временем Амабль Паспуаль влюблено прижимал к губам край юбки Хасинты.
– Гонзага, – продолжала свой рассказ прекрасная трактирщица, – еще с порога приказал запрягать карету и седлать лошадей. Мадемуазель де Невер была очень слаба, но тщетно уговаривала я ее мучителя оставить бедняжку здесь… Мадемуазель Флор и я выложили карету подушками и осторожно усадили в нее дрожащую от лихорадки Аврору. Я готова была все бросить и последовать за ней, но приспешники принца удержали меня, и я, скрепя сердце, решила смириться и дожидаться вас. Господи, как же ласково поцеловала она меня на прощание!
Две крупные слезы выкатились из глаз отважной девушки.
– Постарайтесь поскорее привезти ее сюда, господин шевалье… Я так хочу увидеть вас вместе! Бог свидетель, что для приближения этого часа я готова отдать половину тех дней, что мне суждено прожить…
Лагардер почтительно склонился к ее руке. Это безмолвное выражение признательности было красноречивее любых слов.
