Трейдер. Деньги войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— Сол, я вас умоляю, пристройте ее куда-нибудь, мне жизни нет!

— Джонни, я вас умоляю ответно, вы же видите, сколько тут жаждущих! — довольно скептически хмыкнул Сол.

Но тут дошло дело до Таллулы и она выдала свой лучший номер, от ее низкого голоса и грации пробрало не только меня, но, похоже, и Соломона.

— Голос, конечно, не оперный, к себе я ее не возьму, но за вас просил вот этот yiddishe kopf*, — он сварливо кивнул на Осю, пускавшего слюни при виде очередной претендентки. — Я напишу записку Флоренцу Зигфелду.

— Ого! — рекомендация к продюсеру Ziegfeld Follies стоила дорого. — Я ваш должник!

— Сочтемся, — сверкнул зубами Сол. — Привезите мне кого-нибудь еще из России.

* yiddishe kopf — буквально «еврейская голова», в переносном смысле «умник».

Таллула после своего номера не ушла за кулисы, а спустилась прямо в зал, что было вопиющим нарушением порядков.

— Настырная девочка, — отметил Юрок на русском, — она пробьется.

После Соломона мы съездили к Зигфелду, где Таллуле, похоже, достался ангажемент, чему она радовалась, как дитя. Мы тоже возвращались в прекрасном настроении — я скинул с плеч эту обузу, а Ося выцепил из кандидаток симпатичную девицу. Блондинку, разумеется.

Только Панчо разобиделся — у него как раз очередная брюнетка вильнула хвостом, а тут мы такие красивые, а у Оси еще и новая пассия!

— Панчо, они приходят и уходят, не бери в голову!

— Тебе хорошо, а у меня кровать наполовину пустая! — мрачно ответил мексиканец.

— Это потому, что ты пессимист! — зубоскалил Ося. — А у одинокого оптимиста кровать всегда наполовину полная. Так что при встрече с купидоном стреляй первым и не вешай нос, женщины любят веселых!

Окончание МИТ прошло на фоне тревожных сообщений из Европы — Британия из-за «инспирированной Коминтерном» всеобщей забастовки разорвала дипломатические отношения с СССР, Чемберлен выкатил ультиматум, военные обозреватели хором говорили о возможности боевых действий… Про ультиматум я помнил только «Наш ответ Чемберлену», а вот в чем он заключался и чем кончилось — увы. Но судя по тому, что никакой европейской войны у Советского Союза в двадцатых не случилось, все улеглось.

Косвенно это подтверждали и письма от Кольцова и Триандафиллова — внутреннее напряжение в них было, но была и уверенность. Кольцов просил навести справки среди инженеров-радиотехников, не согласится ли кто-нибудь возглавить строительство завода радиоаппаратуры и намекал на желательность моего присутствия, но я предпочел намеков не понимать, у меня совсем другие планы, нежели завод в СССР.

На церемонию выпуска надлежало явиться в предписанном академическом платье — дурацкой квадратной шапочке с кистью, в мантии с разрезами у локтей, капюшоном и с отделкой оранжевого цвета, присвоенного инженерам. Пока я примерял прокатную одежду, клерк выдал мне целый кодекс — этим занималось целое Бюро Академической формы! И правила у них чуть ли не строже, чем в армии! Как писал Грибоедов, «есть отлички: в мундирах выпушки, погончики, петлички»: докторантам, например, полагались мантии серые с красными «разговорами» из плюша на рукавах. Перенеси их на грудь — чисто буденновские кавалеристы получатся.

Но все рано или поздно собрание, посвященное вводу в эксплуатацию нескольких сотен инженеров, закончилось. Радостные выпускники получили свои дипломы, большинство тут же разъехалось по домам и дальше к новому месту работы — почти всех расхватали большие компании.

Так что торжественный митинг по случаю передачи институту «Лаборатории Теслы-Грандера» прошел камерно. Всего человек двадцать, включая провоста, декана, представителей фонда, выкупившего здание, Хопкинс от имени General Electric и RCA, плюс работавшие в лаборатории младшекурсники, несколько журналистов и специально приехавший Хикс.

— Джонни, я навел справки по никель-кадмиевым батареям…

— Погоди, — остановил я его. — Вопрос к тебе, как к химику. Что такое «сегнетова соль»?

Хикс, как всегда, когда его одолевала мысль, застыл с трубкой в руках. А я напряженно смотрел на него — сегнетова соль мне нужна для пьезодинамиков. Формулы я, разумеется, не помнил, знал только это название, но в англоязычной химии такого не обнаружилось!

— Соль чего? — отвис Генри.

— Если бы я знал! Давным-давно встретилось такое название с описанием свойств, вот и пытаюсь найти, что это.

— Где встретилась?

Мне оставалось только развести руками — не говорить же, что при обучении в Железногорском политехе.

— Это не могла быть немецкая или французская книга? — вдруг сообразил Хикс. — А ну-ка, пойдем.

— Куда?

— В институтскую библиотеку.

Нас допустили к стеллажам, и буквально через полчаса листания химических справочников Хикс удовлетворенно заявил:

— Ну конечно! Рошельская соль!

— Точно? — недоверчиво наклонил я голову.

— Точно! Seignettesalz на немецком, sel de Seignette на французском. Тебя интересуют пьезоэлектрические свойства, правильно?

Ну все, теперь без ошибки! Ведь именно из нее делали пьезодинамики! И если пустить их в ход, можно неплохо заработать — они годятся в телефоны, микрофоны, усилители слуха, даже в приборы для отпугивания кротов. Одна беда — не любят влагу, но с этим мы поборемся…

После завершения весенних дел переезд в Нью-Джерси, где отец специально для наших забав прикупил участок и даже построил дом для лаборатории, прошел на ура.

Из устроенного Юроком турне по Америке успел вернуться Термен, причем последний концерт он дал в Филадельфии, куда выбрались мои родители. Так что они очень впечатлились, когда я представил его лично: мама особенно порадовалась, что он русский, а отец — что он из французской семьи и воодушевленно утащил Льва рассказывать о своем родословии и показывать трофеи.

После экскурсии по усадьбе Термен вернулся в задумчивости и поглядывал на меня искоса. Наконец, решившись, он начал:

— Знаете, Джон, у меня такое впечатление, что я читал про вашего отца. Все эти приключения на Клондайке, в Трансваале…

— Ну, не совсем про отца, мсье Буссенар очень многое присочинил, но так-то да, отец — один из прототипов Жана Грандье. Но он в основном занимался снабжением, а большую часть подвигов совершил Даниэль Терон*.

* Даниэль Терон — трансваальский разведчик, герой англо-бурской войны, двоюродный прадед Шарлиз Терон.

Но все эти оговорки не смогли смазать пиетета, на волне которого я сделал Термену предложение, от которого он не смог отказаться — возглавить лабораторию.

— Это весьма лестно, особенно после выхода вашей статьи о частотах…

— Особенно? — удивился я.

— Ну, раньше я считал, что вам просто повезло… Знаете, богатый наследник, от скуки…

Я рассмеялся. Где я и где скука!

— Но у меня обязательства в России, Джонни, я даже не знаю…

— Да знаете, знаете, вы уже согласились!

— Почему? — опешил Термен.

— Потому, что радио будет управлять миром, и вы встанете у истоков этого процесса! А с вашими обязательствами мы уладим, не беспокойтесь.

На фоне веселой суеты с запуском исследований на новом месте, когда Панчо ругался с подрядчиками, отец выговаривал мне за неправильную разгрузку ящиков с приборами, а Термен и Хикс все больше влезали в работу, подтверждая мою тайную надежду скинуть на них всю лабораторию, захандрил Ося. Даже Панчо, несмотря на появление у него подружки-брюнетки, вызывал больше опасений, а уж от Оси я такого совсем не ожидал!

— Ну и что за моду ты взял? От твоей рожи молоко киснет! — хлопнул я товарища по спине, когда мы вечером сидели на террасе дома в Лоренсвилле.

— Вечер, тепло, птички поют, а этот куксится, — поддержал меня Панчо.

Ося зябко повел плечами, поглядел на темное небо с первыми звездами, а потом разом допил стакан с «отверткой»*:

— Надоело все. Сколько лет мы крутимся? Десять тысяч туда, десять тысяч сюда… Акции все время растут. Утром купил, вечером продал, за месяц набегает процента два, на них и живем… Все одно и то же, перспективы нет.