Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3
Незнакомая песня по ассоциации окольными путями вызвала к жизни образ Бёрнхема, давно и надежно похоронный в глубине души. А следом припомнилось, как вчера он бубнил сам себе, что Фредерик — лучший из англичан, встречавшихся ему на жизненном пути, но это не помешает отправить его в места, богатые дичью. В ответ на кровожадные помыслы, сознание и совесть, устав плескаться в алкоголе, еле слышно пролепетали, что: во-первых, Бёрнхем не единственный приличный человек среди англичан, а во-вторых, и вовсе американец, но смытые очередной порцией плохо очищенного вискаря, синхронно булькнули, ушли на дно и больше признаков жизни не подавали.
А Алексей, радуясь, что незваных советчиков больше не слышно, вливал в себя стакан за стаканом и бессвязно бормотал, что ему плевать, кто он такой этот Бёрнхем, англичанин, американец, француз… да будь он хоть эскимос, смерть его неизбежна, как крах… как… На этом месте фантазия, уподобясь котенку, гоняющемуся за своим хвостом, закрутилась детским волчком и додумать мысль не удалось. Ни вечером, ни утром. Плюнув на Бёрнхема и планы отмщения, Алексей вольготно раскинулся на койке и в который раз постарался уснуть. Не получилось.
Откуда-то слева прицокал когтями изнемогающий от жары и сочувствия к хозяину Бирюш. В очередной раз облизав лицо не реагирующего на ласку Пелевина, пес огорченно вздохнул, шумно рухнул на пол и затих.
Какое-то время в комнате были слышны только вездесущие мухи да отголоски трактирного гама, доносящегося с первого этажа. На лестнице, перед дверью послышались чьи-то шаги, Бирюш вдруг встрепенулся и, радостно рыкнув, заметался по комнате, разрываясь между чувством долга и желанием выскочить наружу. Не открывая глаз, Алексей потянулся к кобуре, валяющейся возле кровати, но остановился на полпути. Во-первых, если б к комнате приближались враги, то и Бирюш вел бы себя по-другому, а во-вторых… даже если сюда крадутся кредиторы, убийцы или какие другие злодеи, ухудшить его положение они уже не смогут. Куда еще хуже-то? В довершение размышлений слабенько трепыхнулась надежда, что это Полина пришла в гости, но тут же сгинула. Чего, спрашивается, порядочной девушке делать в третьесортном кабаке? Не его ж, охламона, разыскивать?
Незваный гость вежливо постучал в дверь, но ответа не получил. Алексей уткнулся носом в стену и блаженно замер: путем проб и ошибок он нашел позу, в которой его почти не мутило, и даже голова болела чуть меньше. Стук повторился, но Пелевин, резонно рассудив, что смерть войдет без спросу, а все остальные могут подождать до лучших времен, даже не пошевелился. Кто бы там не заявился — плевать! Очень мягко говоря.
Устав ждать хоть какой-нибудь реакции, докучливый посетитель долбанул по двери. Судя по звуку — каблуком и от души. Пелевин беззвучно поморщился от грохота содрогнувшейся двери и попытался вспомнить, запирал ли он дверь на засов. Не смог.
Отворившись без помощи хозяина, дверь, заглушая надсадным скрипом шаги, пропустила в комнату неизвестного визитера. Бирюш встретил вошедшего радостным лаем и, судя по звукам, теперь пытался облизать гостя с головы до ног. Донельзя удивившись поведению пса, траппер попытался приподняться, но, получив сдвоенный удар от тошноты и головной боли, отправился в нокдаун. Так и не узнав, кто же этот таинственный незнакомец, страдалец смиренно замер — гадать, кого же еще принесла нелегкая, хотелось еще меньше, чем двигаться.
Практически неслышно (топот радостно прыгающего Бирюша заглушил бы и шум ломовой телеги) кто-то почти вплотную подошел к койке. Словно разведчик во вражескую крепость, в ноздри траппера прокрался незнакомый, чуть сладковатый запах, умело маскирующий другой — знакомый, притягательный и, наверное, даже более приятный. Почти догадавшись, кто же рискнул нарушить его покой и, боясь поверить в догадку, Алексей открыл глаза. Видимо, зря.
Перед ошарашенным взором мерно покачивался до боли знакомый гостиничный стакан. Высокий, из мутного стекла и со щербинкой на краю. А что хуже всего — стакан был полон тягучей желто-коричневой жидкости, обдавшей его убойным сивушным запахом.
Передернувшись от отвращения, Алексей зажмурился и пролязгав, что сам не пьет, а пьяниц и их пойло презирает, стоически стиснул зубы. Неизвестный мучитель насмешливо хмыкнул, зажал трапперу нос и, дожидаясь, когда же задыхающийся Пелевин, раззявит рот, замер. Ждать пришлось недолго. Стоило Алексею выпучить глаза и полной грудью хапнуть воздух, как в горло хлынула обжигающая жидкость. Понимая, что его предательски отравили и сейчас он умрет, Алексей рывком подскочил с койки. Как раз для того, чтобы успеть увидеть, как серо-черная полоса, рассекая пространство размытой тенью, летит ему в лицо. Судорожно отмахнувшись от приближающейся напасти, Алексей удивленно наблюдал как Фея (это была явно она, хотя с похмелья все кошки серы), крайне удивленная подобным с ней обращением, плавно стекает на пол по москитной сетке на окне. Бирюш, смерив хозяина осуждающим взглядом и тявкнув что-то нелицеприятное, резво потрусил к обалдевшей от холодного приема кошечке, а до Пелевина вдруг, словно прорвав блокаду, донесся голос Полины.
— Ты чего? — со слезами в голосе простонала Полина. — Совсем с перепоя одурел что ли?
Рванувшись спасать любимицу, девушка запнулась о груду валяющегося на полу барахла, шумно брякнулась на колени, и теперь разрывалась между жалостью к себе и кошке и желанием обвинить Пелевина во всех смертных грехах. Ну уж в половине-то точно.
— Мне кажется или это ты? — не доверяя собственным глазам, Алексей проморгался, помотал головой и потянулся к миражу руками. — А-а-а…. А если ты, чего здесь делаешь?
— Тебя, дурака, ищу, — разозленная девушка с оттяжкой врезала по ладони траппера. — Искала, искала и нашла… на свою голову.
— Правда — правда? — пьяненько восхитился Пелевин, расплываясь в счастливой, абсолютно дурацкой улыбке. — А я тут это вот… проснулся только.
Свежая порция алкоголя удачно легла на старые дрожжи и теперь охотнику стремительно хорошело.
— Это хорошо, что ты меня искала… — спеша закрепить полученный результат, Пелевин, с трудом вписавшись в очень хитрую синусоиду, обогнул так и не вставшую с пола Полину и радостно вцепился в бутылку виски. Радость оказалась преждевременной — бутылка была пуста.
— Так чего искала-то? — раздраженно запулив находку в угол, хмуро буркнул Алексей. — Соскучилась или дельце какое нарисовалось?
— Тебе правду сказать или то, что ты хочешь услышать? — пренебрежительно дернула плечиком Полина, ласково поглаживая взъерошенную Фею. — Ни того, ни другого. Точнее, — удовлетворенно кивнула девушка, глядя на ошарашенную физиономию Алексея, — в начале было слово, тьфу ты, дело. А как посмотрела, как ты в стакане тонешь, так и решила — с выпивохой не связываюсь! А скучать по пьянчужке да садисту, — прижав разнежившуюся Фею к груди, Полина обиженно шмыгнула носом, — и вовсе печали не было.
