Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.
Он беспокойно дотронулся до половинки монеты, висевшей на шее под рубашкой на толстом шнурке, такой же, как и половинка, с которой его знаменитый предок У Фанчой пришел за клипером, не уступавшим лучшему кораблю всего флота Дирка Струана.
«Но У Фанчой был глупец, — мрачно думал У. — Испрашивая услугу, он не додумался потребовать для корабля безопасного прохода, и Зеленоглазый Дьявол, Тайбань, перехитрил его.
Да, клянусь всеми богами, У Фанчой проиграл по своей вине. Но потерял не все. Он выследил горбуна по имени Страйд Орлов, который служил адмиралом у Слабака Кулума. Люди У Фанчоя схватили Орлова на берегу в Сингапуре и в цепях доставили на Тайвань, главную базу Серебряного Лотоса. Там Орлова привязали к свае, как раз на отметке прилива, и очень медленно утопили.
Я такой глупости, как У Фанчой, не допущу. Нет. Я сделаю так, что моя просьба к нынешнему тайбаню будет выполнена железно.
Завтра Тайбань даст согласие открыть трюмы своих кораблей для моих грузов — тайно, конечно. Он предоставит в мое пользование некоторые из счетов Благородного Дома, чтобы я мог растворить свои денежки в его финансовых потоках — тайно, конечно, хотя к большой выгоде для него. Он согласится, опять же втайне, профинансировать вместе со мной строительство большой фармацевтической фабрики, которая, о-хо, по уверениям Прибыльного Чоя, послужит прекрасной законной защитой для меня и моей семьи, отведя от нас подозрения в связях с наркобизнесом, и никто уже никогда нас не поймает. И последнее, Тайбань переговорит с этим получеловеком Ландо Матой и предложит меня и мой предполагаемый синдикат в качестве замены существующему в Макао золотому и игорному синдикату Прижимистого Дуна и семьи Цзинь, и он, Тайбань, даст обещание участвовать в нем».
Душа Четырехпалого замирала от восторга.
«Тайбаню придется согласиться на все. На все. И сделать все это в его власти».
— Прошу, ваш бренди.
Четырехпалый У принял бренди из рук ама и стал мечтательно попивать его с огромным наслаждением.
«О боги, прошу вас всех засвидетельствовать: семьдесят шесть лет я, Четырехпалый У, Глава Рожденных в Море У, жил по полной, и если вы, боги, возьмете дух мой во время „тучек и дождя", я буду петь вам хвалу на небесах — если они есть — во веки вечные. А если нет...»
Старик пожал плечами и, расплывшись в улыбке, пошевелил пальцами ног. Зевнув, он закрыл глаза: ему было тепло, уютно, и он блаженствовал. Боги есть боги, они могут заснуть и наделать ошибок, но Маленькая Шлюшка заработает сегодня вечером свое кольцо с бриллиантом, и это так же верно, как то, что великие штормы придут и в этом году, и в будущем. «Только вот с какой стороны?» — задался он вопросом, засыпая.
Такси остановилось у вестибюля внизу. Из него, качаясь, как пьяный, выбрался Суслев. Он расплатился, потом, чуть пошатываясь, перешагнул через сточную канаву, в которой несся поток дождевой воды, и вошёл в вестибюль.
У лифта собралась целая толпа людей, которые переговаривались между собой. Среди них он узнал Кейси и Жака де Вилля. Покачиваясь из стороны в сторону и рыгая, он спустился по лестнице на нижний уровень, пересек гараж и забарабанил в дверь Клинкера.
— Привет, дружище, — открыл дверь Клинкер.
— Tovarich! — Суслев заключил его в медвежьи объятия.
— Водка есть! Пиво есть. Мэйбл, поприветствуй капитана! — Сонный старый бульдог лишь открыл один глаз, пошамкал и громко испустил ветры.
Клинкер со вздохом закрыл дверь.
— Бедная старушка Мэйбл! Вот уж, господи прости, не делала бы ты этого, ведь вся квартира провоняет! Держи. — Он подал Суслеву полный стакан воды и подмигнул. — Твоя любимая, старик. Шестидесятиградусная.
Суслев подмигнул в ответ и, шумно глотая, выпил воду.
— Спасибо, старый кореш. Ещё один такой, и я счастливый уйду в море из этого капиталистического рая!
— Ещё один такой, — хохотнул Клинкер, поддерживая игру, — и ты поползешь из гонконгской гавани на карачках! — Он снова наполнил стакан. — Надолго сегодня?
— Я просто обязан немного выпить с тобой напоследок, а? Главное, убраться от тебя не позднее девяти. Выпьем! — заревел он с притворным добродушием. — Ну-ка, вруби какую-нибудь музычку, а?
Клинкер с удовольствием включил магнитофон на полную громкость. По комнате разлилась грустная русская песня.
— Спасибо, Эрни, — прошептал Суслев, прижав губы вплотную к уху Клинкера. — Вернусь вовремя.
— Хорошо. — Клинкер подмигнул русскому, по-прежнему считая, что у того назначено свидание с замужней женщиной, живущей в Синклер-тауэрс. — Кто она, а? — Раньше он никогда не интересовался.
— Держи язык за зубами, не будешь месить грязь сапогами, — широко улыбнувшись, прошептал Суслев. — Муж её — большая «шишка», капиталист паршивый, да ещё из отцов-законодателей!
— Потрясающе! — просиял Клинкер. — И за меня разок, ладно?
Суслев спустился в люк и нашел фонарик. Из трещин в бетонном потолке тоннеля капала вода, и было их больше прежнего. То и дело попадались обрушившиеся сверху кучки мусора, идти было трудно и скользко. Русский нервничал: ему совсем не нравилось это замкнутое пространство, не радовала и необходимость идти на встречу с Кроссом. Хотелось быть подальше отсюда, в полной безопасности, на своем судне, чтобы иметь абсолютное алиби на то время, когда Данросса будут накачивать наркотиками и похищать. Но Кросс был непреклонен:
«Черт возьми, Грегор, тебе необходимо быть там! Я должен встретиться с тобой лично. Не идти же мне на „Иванов"? Это абсолютно безопасно, гарантирую!»
«Гарантирую... — снова задумался разозленный Суслев. — Как может кто-то что-то гарантировать?»
Он вынул тупоносый автоматический пистолет с глушителем, проверил его и снял с предохранителя. Потом двинулся дальше, осторожно выбирая дорогу, и взобрался по лесенке в подсобку. Выйдя на лестничную площадку, он замер и прислушался, не дыша и сосредоточенно выискивая, нет ли опасности, но ничего не обнаружил. Дышать стало легче. Бесшумно поднявшись по лестнице, он вошёл в квартиру. Проникавший в окна свет от расположенного чуть ниже высотного здания и огни города освещали комнаты достаточно хорошо. Он осмотрел всю квартиру. Потом направился к холодильнику, открыл бутылку пива и стал рассеянно смотреть из окна. Его судна отсюда было не видно, но Суслев знал, где оно стоит, и от этого на душе сделалось теплее.
«Слава богу, уходим, — думал он. — А жаль. Хотелось бы вернуться: Гонконг — неплохое место. Но смогу ли?
Как быть с Синдерсом? Можно ли ему доверять?»
Сердце Суслева ныло. Вне сомнения, на карту поставлено его будущее. КГБ не составит труда удостовериться, что Меткина выдал он. Центр может получить эту информацию от Роджера Кросса, просто позвонив по телефону, — если там уже не пришли к этому заключению самостоятельно.
