Густав Эмар - Вождь окасов
Индейцы, окружив мать и сына, с безмолвным ужасом присутствовали при этой сцене. Они хорошо знали вспыльчивый и властный характер Антинагюэля и опасались, чтобы не случилось какого-либо несчастья, если мать станет продолжать сопротивляться его отъезду. Брови вождя нахмурились, глаза его метали молнии; с чрезвычайным трудом удерживал он гнев, кипевший в его груди.
– Я поеду, – сказал он с яростью отрывистым голосом, – если бы даже мне пришлось раздавить тебя под ногами моей лошади.
Индианка судорожно схватилась за поводья и, глядя прямо на сына, вскричала:
– Сделай же это, потому что, клянусь душой твоего отца, который теперь охотится в блаженных лугах возле Пиллиана, клянусь тебе, что я не тронусь с места, даже если ты переедешь через мое тело.
Лицо индейца страшно искривилось; он окинул вокруг себя взором, от которого затрепетали сердца самых храбрых, и закричал, скрежеща зубами:
– Женщина! Женщина! Удались, или я сломаю тебя как тростник.
– Говорю тебе, что я не тронусь с места, – возразила индианка с лихорадочной энергией.
– Берегись! Берегись! – сказал Антинагюэль. – Я забуду, что ты мне мать.
– Я не тронусь с места.
Лихорадочный трепет пробежал по телу вождя, дошедшего до последней степени бешенства.
– Хорошо! Ты сама этого хотела! – закричал он задыхающимся голосом. – Пусть же твоя кровь падет на твою голову!..
Антинагюэль вонзил шпоры в бока своей лошади, которая поднялась на дыбы от боли и полетела как стрела, потащив за собою бедную женщину, все тело которой скоро превратилось в одну огромную рану.
Крики ужаса раздались среди испуганных индейцев. После нескольких минут этой бешеной скачки, во время которой индианка при каждом повороте между деревьями оставляла куски своего тела, силы наконец ей изменили; она выпустила поводья и упала умирающая.
– О! – прошептала она едва слышным голосом, следуя угасающим взором за своим сыном, исчезавшим как вихрь. – Несчастный!.. Несчастный!..
Она подняла глаза к небу, с усилием сложила разбитые руки для последней молитвы и умерла, жалея о матереубийце и прощая ему. Женщины племени почтительно подняли ее тело и со слезами унесли в дом. При виде трупа один старый индеец несколько раз покачал головой, прошептав пророческим голосом зловещее предсказание:
– Антинагюэль убил свою мать; Пиллиан отомстит за нее!
Индейцы печально склонили головы; гнусное преступление вождя заставляло их опасаться страшных несчастий в будущем.
ГЛАВА XXVII
Правосудие Мрачных Сердец
Дон Тадео и друг его дон Грегорио вошли в подземную залу, дверь которой была скрыта в стене и тотчас же затворилась за ними. Они оба с живостью обернулись; на стене ничего не было видно. Не заботясь об этом, они бросили вокруг себя внимательный взгляд, чтобы осмотреться.
Они находились в огромной зале, которая вероятно служила долго погребом; это легко было определить по запаху, еще стоявшему в воздухе. Стены были низки и толсты; лампа, спускавшаяся с потолка, не уменьшала, а напротив как будто делала заметнее темноту. В углублении стоял стол, за которым сидел человек в маске, возле двух пустых стульев. В темноте безмолвно скользили как призраки люди, завернувшиеся в плащи и так же в масках. Дон Тадео и друг его переглянулись и, не говоря ни слова, сели на пустые стулья. Слабый шепот, слышавшийся до той минуты, прекратился как бы по волшебству. Все соединились в одну группу напротив стола и, скрестив руки на груди, ждали.
Человек, который до прихода дона Тадео, казалось, был президентом собрания, встал и, обведя уверенным взглядом внимательную толпу, сказал:
– Сегодня семьдесят два представителя Мрачных Сердец от всех областей Чили находятся здесь. Повсюду люди благородные, истинные друзья чести, приготовляются начать борьбу против Бустаменте, сигнал которой подадим мы, представители Вальдивии. Товарищи, здесь присутствующие, когда пробьет час, все ли вы без колебания вступите в борьбу? Пожертвуете ли вы, без тайной мысли, вашим семейством, вашим состоянием и даже вашей жизнью, если нужно, для спасения отечества?
Он остановился. Мрачное безмолвие царствовало в собрании.
– Отвечайте! – продолжал оратор. – Что вы сделаете?
– Мы умрем! – единодушно ответила толпа.
– Хорошо, братья мои, – сказал, вставая, дон Тадео, – я ждал этого слова и благодарю вас; мне давно уже известно, что я могу положиться на вас, потому что я знаю всех, хотя никто не знает меня; эти маски, скрывающие вас друг от друга, прозрачны для вождя Мрачных Сердец, а Король Мрака – это я!.. Я поклялся довести до конца наше дело или умереть. Прежде чем пройдут сутки, вы услышите сигнал, которого вы так долго ждете, и тогда начнется та страшная борьба, которая должна кончиться только смертью изменника. Война засад, неожиданных нападений, тайных измен кончена; теперь начнется война открытая, благородная, при солнечном свете. Покажем же себя тем, чем мы всегда были, непоколебимыми в нашей вере и готовыми умереть за нее!.. Пусть начальники отрядов выйдут вперед.
Десять человек вышли из толпы и молча стали в двух шагах от стола.
– Пусть начальник первого отряда отвечает за всех, – продолжал дон Тадео.
– Это я, – сказал избранный доном Тадео, – приказания, посланные из Quinta Verde, исполнены; всем отрядам дано знать; они готовы и ждут первого сигнала.
– Хорошо. Сколькими людьми располагаете вы?
– Семью тысячами триста семьюдесятью семью.
– Можете вы положиться на всех?
– Нет.
– Сколько людей нерешительных?
– Четыре тысячи.
– Сильных и убежденных?
– Почти три тысячи; но за этих я уже вполне ручаюсь.
– Хорошо, у нас более людей нежели нужно; храбрые увлекут других; возвратитесь на свои места. Теперь, – продолжал дон Тадео, – когда вожди отрядов отошли, – я должен требовать от вас правосудия в отношении одного из наших братьев, который завладев нашими тайнами, изменял нам несколько раз за золото; у меня доказательства в руках. Обстоятельства так важны, что одно слово может нас погубить: какого наказания заслуживает этот человек?
– Смерти, – холодно отвечали все.
– Я знаю этого человека, – продолжал Дон Тадео, – пусть он выйдет из рядов и не принуждает меня сорвать с него маску.
Никто не пошевелился:
– Человек этот здесь; я его вижу; в последний раз говорю я, пусть он подойдет ко мне и не довершает своей низости, стараясь избежать заслуженного наказания.
Члены общества бросали друг на друга подозрительные взгляды; чрезвычайное беспокойство овладело всеми; однако тот, кого вызвал Король Мрака, упорно оставался между товарищами.
