Луи Буссенар - Под барабанный бой
Более уравновешенный Наполеон III следовал за ним из солидарности и чувства долга, не желая оставлять союзника, отвага и безрассудство которого могли завести далеко.
Но судьба была благосклонна к потомку дома Савойя: австрийцы все отступали и отступали.
Боевые действия по-прежнему велись вслепую. В Генеральном штабе французской армии ничего не знали о местонахождении противника, да и не слишком старались узнать: зачем беспокоиться, если все идет хорошо? Войска пересекли воды Адды, Серио, Ольо и Меллы, не встретив на пути сколько-нибудь серьезного сопротивления. Неприятель продолжал отходить.
Кое-какие сведения об австрийской армии все же доходили до командования: император Франц-Иосиф[142] дал отставку главнокомандующему Джиулаю и сам занял его пост; австрийская армия пересекла реку Минчо.
Наполеон III беседовал в ставке с полковником Туром, венгром по происхождению, состоявшим на службе в итальянских войсках, старым волком австро-итальянской кампании.
— Сир! Тедески обязательно вернутся, поверьте мне. Они навяжут нам сражение в окрестностях Сольферино…[143] Там находится «La spia d'ltalia» — «Итальянская шпионка», важный стратегический объект. Это высокая башня, построенная когда-то герцогами Мантуи, с нее видны окрестности на двадцать лье. Так что местность вокруг Сольферино австрийцы знают как свои пять пальцев, в лагере Шалон им знакомо каждое деревце, все выступы и овраги.
— Значит, вы полагаете, они появятся?
— Абсолютно уверен, что австрийцы вновь перейдут через Минчо и атакуют нас по всей линии.
Император отнесся к словам Тура скептически, но принял к сведению. Памятуя об уроке, полученном в Мадженте, он решил на всякий случай перегруппировать войска.
Итальянская армия рассредоточилась вдоль железной дороги недалеко от озера Гарда, в городах Кальчинсето, Десензино и Лонато и на дороге в Ривольтелло. Первый французский корпус Бараге-д'Илье стоял в Ро, Второй Мак-Магона занимал плацдарм рядом с Кастенедоло на дороге Брешиа — Мантуя[144]. Канробер с Третьим корпусом засел в Меззане, а Ниель, командовавший Четвертым, который охраняли с флангов две кавалерийские дивизии, — в Карпенедоло. Императорская гвардия с генеральным штабом находилась в Монтикьяри. На 22 июня такой порядок казался идеальным. Правый фланг был выдвинут вперед, Второй корпус стоял на одной линии с Пьемонтской армией, Четвертый корпус опирался на Второй, а Третий — на Четвертый. В случае нападения на фланги эти три подразделения, осуществив частичное захождение одного за другой, оказывались на ломаной линии Кастенедоло — Карпенедоло — Меззане и вовлекались в сражение. Кроме того, императорская гвардия и две дивизии кавалерии в любую минуту готовы были прийти им на помощь.
Противник не давал о себе знать. Император с королем поехали на разведку в сторону озера Гарда, но вернулись ни с чем. Находившийся в ставке главнокомандующего воздухоплаватель Годар[145] получил распоряжение надуть свои монгольфьер[146], чтобы с высоты осмотреть через подзорную трубу окрестности. Годар заметил на краю долины лишь трех всадников и сделал вывод, что основные силы противника далеко, очень далеко.
Напрасно подеста[147] Сольферино, участвовавший в эксперименте с запуском воздушного шара, уверял, что противник снова пересечет Минчо, напрасно доказывал, что позиция Сольферино имеет огромное стратегическое значение, и умолял занять ее как можно скорее. Его никто не слушал. Сведения Годара на всех подействовали успокаивающе.
Император отдал приказ выступать на следующий день в два часа ночи, не подозревая, что может натолкнуться на неприятельскую армию. Предполагалось, что Виктор-Эммануил отправится в Поциоленго, Бараге-д'Илье — в Сольферино, Мак-Магон — в Кавриаго, Канробер — в Медоле, Ниель — в Джиддиццоло, а гвардейцы займут позицию в Кастильоне. Все считали, что переход будет легким и много времени не займет.
Но случилось то, во что Наполеон III не желал поверить. Австрийская армия, повернув назад, вновь пересекла Минчо и перешла в наступление. Даже когда на берегу появились белые мундиры, император продолжал упорствовать, считая такой маневр невозможным.
На следующее утро вся береговая линия Минчо была оккупирована неприятелем. Наполеону III ничего не оставалось, как признать факт его присутствия. Противник занял Поциоленго, Сольферино, Медоле. Тридцать тысяч пехотинцев, кавалеристов и артиллеристов выступили из Мантуи, угрожая отрезать путь генералу Ниелю.
Двадцать четвертого июня в три часа утра Мак-Магон, поднявшись на мост Медолано, увидел вдалеке над долиной облако пыли. Это двигалась австрийская армия. Генерал приказал своему ординарцу капитану Абзаку предупредить императора.
Капитан галопом поскакал в Монтикьяри, где находилась резиденция Наполеона III. Выслушав донесение, император недоверчиво покачал головой.
— Нет!.. Не может быть! Наверное, арьергард или какой-нибудь отряд.
— Извините, сир! Это вражеская армия в полном составе. Ее видно насколько хватает взгляда… Вы слышите? Это пушки! Военные действия начались!
Глухие взрывы, как раскаты грома далекой грозы, раздавались один за другим. На взмыленных лошадях прискакали посыльные Ниеля и Бараге-д'Илье, чтобы доложить обстановку.
— Сир, сражение началось!
Император был потрясен случившимся. Наскоро приведя себя в порядок, он вскочил в повозку и помчался в Кастильоне, где находились его офицеры и гвардейцы.
По прибытии Наполеон немедленно поднялся на колокольню; Его взору открылось широкое пространство, по которому двигалось многочисленное войско противника. Справа над долиной нависала темная цепочка горных вершин. Остроконечные скалы чередовались с лесистыми пологими склонами, на одном из которых высилась вросшая в землю старая квадратная башня, прозванная «Итальянской шпионкой», символ австрийской тирании. Рядом белело большое пятно — кладбище, к которому вела кипарисовая аллея. Интуиция подсказывала, что именно старая башня является ключевым объектом, который необходимо захватить во что бы то ни стало.
Бой кипел. Среди воинов, принявших первый удар, уже были жертвы.
Слева внизу Пьемонтская армия под командованием Бенедека отстаивала Сольферино, отбиваясь от шестидесяти тысяч воинов.
Ежеминутно рискуя жизнью, Виктор-Эммануил с непокрытой головой и с саблей наголо скакал по полю. То там, то тут мелькала его львиная шевелюра и мощный торс, а громовой голос призывал:
— Вперед, Савойя! Вперед! Да здравствует свобода!
