Виталий Гладкий - Меч Вайу
Марсагет, внимательно наблюдавший за боем, пока не отдавал приказ о наступлении своим главным силам. Он понимал, что основные события развернутся, когда придет в движение закованная в железо конница сармат. Военачальники роптали, дивясь несвойственной вождю сколотов нерешительности – только очень немногие знали замысел Марсагета, родившийся бессонными ночами. Удивление военачальников возрастало по мере того, как обнаружилось, что среди них отсутствовали Меченый со своим отрядом отборных воинов и сын вождя Абарис. Но привыкшие на войне повиноваться воле вождя беспрекословно, они осаживали наиболее нетерпеливых воинов, опьяненных видом крови и первых схваток с врагами.
Наконец двинулась главная ударная сила сармат. Плотно сомкнув ряды, сверкая на солнце начищенным железом панцирей, бронзовыми нагрудниками и налобниками могучих коней, ощетинившись лесом тяжелых копий, страшный пробивной силой боевой клин сармат начал разбег.
Загудела земля под тяжелой лошадиной поступью, многочисленные отрядные значки на длиных шестах, сшитые из разноцветных лоскутков прочной ткани в виде свирепых драконов, развевались и свистели на скаку, военный клич сармат волнами накатывался на боевые порядки сколотов.
Марсагет выжидал. Хищно сощурив глаза, до крови прикусив нижнюю губу, он внимательно следил за тяжелой конницей сармат. Вот клин, убыстряя бег, проскочил ровное пространство, затем пологие откосы оврага, перевалил через косогор – и наткнулся на холмистую гряду с обрывистыми склонами. Клин на глазах начал расползаться, утратив присущую ему строгость очертаний и плотность рядов. Время! Марсагет, не оборачиваясь, взмахнул акинаком, и яростный рев взметнулся над лагерем сколотов – горяча коней нагайками, несколько отрядов ринулись навстречу врагам.
Дамас, удивленный не менее военачальников Марсагета его странной медлительностью, что было вовсе не похоже на вождя сколотов, в последний момент, подозревая какую-то хитрость, придержал коня, передоверив командовать клином одному из военачальников, несмотря на то, что это было не в правилах вождей сармат, обычно идущих в центре боевых порядков. С тревогой и недоумением наблюдал вождь языгов, как выметнулись навстречу его воинам легкоконные отряды сколотов, как они, сближаясь, на полном скаку стреляли из луков.
На какой-то миг сколоты скрылись из глаз Дамаса за стеной боевых порядков сармат, и только дикие вопли, скрежет и звон мечей, ржание ошалевших лошадей указывало на то, что началась рукопашная. Затем случилось невероятное – железный клин, его надежда и гордость, рассыпался на куски! Дамас разразился проклятиями и встал во весь рост на круп жеребца, чтобы лучше видеть, что там стряслось.
И он увидел: спешенные сколоты, не обращая внимания на грозные мечи сармат, рискуя быть растоптанными, с отчаянием смертников ныряли под коней, вспарывая акинаками незащищенные металлом животы и сухожилия на ногах животных.
В мертвом ужасе лошади становились на дыбы, сбрасывая всадников, где их, неповоротливых из-за доспехов, тут же приканчивали сколоты. Сарматы, ошеломленные таким неожиданным поворотом событий, уже не помышляли о продвижении вперед; пытаясь выбраться из кровавого побоища, они еще больше усугубляли свое положение сумятицей и неразберихой. Многие военачальники были убиты в самом начале схватки, а команды оставшихся тонули в страшном гвалте, стоявшем над полем боя.
Боевой клич сколотов прогремел над степью – Марсагет и Радамасевс ударили с флангов.
Пошли в ход арканы: не зная, откуда ждать опасности, сарматы не успевали вовремя освободиться от волосяных петель, и сколоты с гиканьем и свистом волокли по истоптанной земле гремящие железом кули, чтобы затем прикончить заключенных в непробиваемую скорлупу обеспамятевших врагов. Кровавая сеча разгоралась…
Дамас, вне себя от ярости, с отчаянным воплем ринулся в самую гущу схватки, увлекая за собой легкую конницу и своих тяжеловооруженных телохранителей. Словно буря налетел он на сколотов, оставляя за собой кровавый коридор из трупов. На какое-то мгновение сколоты дрогнули, разлетелись в стороны, будто листья под порывом ветра. Но Марсагет, ни на миг не упускавший из виду вождя языгов, бросился к нему навстречу со своими отборными дружинниками.
И закружила рубка, какой еще не было в этом бою. Противники сошлись, достойные друг друга: умудренные боевым опытом, закованные в железо, подхлестываемые ненавистью. Словно яичные скорлупы раскалывались шлемы, в клочья изрубленные панцири обагрились кровью, щиты напоминали решето и часто выбрасывались из-за полной непригодности. Лошади, взбесившиеся от запаха крови и боли, с остервенением грызли друг друга, топтали раненых, калечили седоков, не успевавших вовремя соскочить на багровую от потоков крови землю, когда в предсмертном порыве кони становились на дыбы, валились на спину или на бок.
Дамас, неистовый, с пеной у рта, пробивался к Марсагету – его красный плащ был виден издалека. Наконец они схлестнулись: мечи со скрежетом ударились, высекая искры, звонким гулом откликнулись щиты, окованные железными пластинами, задребезжали панцири. Марсагет, спокойный и уравновешенный, с дедовским акинаком в руках, легко отражал наскоки разъяренного вождя языгов, не уступая тому ни в силе ударов, ни в быстроте. Рядом остервенело рубились их телохранители, тем не менее не посягая на право вождей свести кровавый счет друг с другом.
Бой между вождями шел на равных. У обоих было уже несколько ранений, но они, не обращая ни малейшего внимания на боль, снова и снова поднимали своих жеребцов на дыбы, чтобы в очередной раз обрушиться на соперника. Неизвестно, чем бы закончился поединок, но тут между ними вклинился свежий отряд сколотов, состоящий из конюхов Радамасевса, оставленных присматривать за запасными лошадьми – не теряющий головы вождь бросил их на левый фланг, где у сармат был значительный численный перевес. Этот водоворот закружил вождей, раскидал их в разные стороны, и напрасно Дамас рычал от злости, стараясь увидеть в тучах пыли красный плащ.
Марсагета – вождь сколотов был уже далеко от него, и пробиться сквозь свежие силы противника не было возможности.
– Эорпата![78] Эорпата! – прорвался сквозь неумолчный гул схватки крик сколотов с правого фланга, куда ударил новый отряд сармат.
Это была последняя надежда Дамаса изменить ход событий на поле битвы в свою пользу. Сколоты стояли твердо, дрались с воодушевлением, чего нельзя было сказать о его воинах, все еще находившихся под впечатлением кровавой бойни, учиненной воинами Марсагета в начале схватки. И это был отборный отряд сарматских девушек-амазонок, обычно в рукопашных схватках участия не принимавших, а воевавших только в качестве легкоконных стрелков. Но обстоятельства вынудили Дамаса пожертвовать и этим отрядом, чтобы добиться перелома в битве.
