Рой Фланнеган - Лесной кавалер
— Но какая выгода губернатору от войны с индейцами? — вступил в разговор молодой Том Хэнсфорд.
— Действительно, какая? — в издевательском недоумении всплеснул руками Драммонд. — Какая ему выгода? Что ж, я объясню. Индейцы и не воюют с сэром Вильямом. Они воюют с приграничными фермерами, а не торговцами, и расстреливают нашу милицию порохом и пулями, тайно проданными им торговыми агентами Беркли!
— Он заставил нас построить все эти бесполезные форты, — подхватил Лоренс. — Да индейцы плевать на них хотели! Они проходят мимо них, как мальки сквозь ячейки сети на крупную рыбу. Губернатор обязан сжечь деревни краснокожих собак, а самих их отбросить назад, за горы!
— Созвать новую ассамблею! — крикнул кто-то. — К черту пушную торговлю! К черту купцов-предателей!
Поднялся невообразимый гвалт.
— Давайте составим новую петицию!
Проклятия в адрес губернатора и совета перемежались клятвами перебить всех индейцев назло торговым агентам Беркли… Только теперь Ланс понял, что произошло нечто удивительное: восточные фермеры возмущались вместе с западными, испытывая к ним, казалось, искреннюю симпатию. Пролитая кровь стерла все границы и разногласия.
Двенадцать часов проспал Ланс Клейборн на лучшей постели Лоренса, и снилось ему, что война закончилась, в колонии мир, а он женат на Истер Уокер.
Впервые за четыре месяца он смог позволить себе уснуть, не думая об опасности: в Джеймстауне индейцев пока не было, а между ним и томагавками рослых саскеханноков теперь лежало много миль.
Юношу разбудил шум внизу. Суматоху вызвало появление в таверне старого полковника Натаниэля Бэкона, пришедшего справиться о родственнике. Богатый советник никогда не скупился на мелочь для слуг, и все они, начиная от мальчика-грума и кончая поваром, высыпали ему навстречу. Лоренс приказал подать лучшего вина.
Ланс встал, привел одежду в порядок и спустился в общую залу. Когда старый Бэкон увидел юношу, его глаза тускло блеснули:
— Вы ведь Клейборн, не так ли?
Ланс поклонился.
— Вы знакомы с Натаниэлем Бэконом-младшим?
— Имею эту честь.
— Он… Он…
— В настоящий момент, полагаю, он у себя в Керлз-Нек, сэр, целый и невредимый.
Старик облегченно вздохнул.
— О подобном спутнике в лесу можно только мечтать, сэр, — продолжил Ланс. — Он один дрался, как два взвода солдат.
— Хм! Понятно. К тому же упрям и своеволен, э?
— Нет, сэр, рассудителен и смел.
Глаза советника снова блеснули:
— В самом деле?
— Он самый уважаемый плантатор на всей западной границе колонии, сэр.
Бэкон приказал подать себе мяса и пригласил Ланса за свой стол. За едой юноша лучше рассмотрел своего собеседника. Любимец губернатора, тот долгие годы правил колонией вместе с ним. Ему не было и пятидесяти, но выглядел он много старше, несмотря на молодежный покрой своего бархатного камзола. Бэкон-старший ничем не напоминал своего племянника.
— Так вы говорите, что Нат вел себя достойно в этой кампании?
— Достойнее многих других офицеров, сэр, — ответил Ланс. — Он повел людей в атаку на индейский форт. Это была яростная схватка… Бэкон не ведает страха, сэр, и снискал всеобщую любовь своей добротой и щедростью.
Советник удовлетворенно кивнул:
— Рад слышать, черт возьми… Признаться, я беспокоился за мальчишку. Он напичкал себе голову всякой чепухой и совершенно не разбирается в людях. Когда я видел его в последний раз, Нат о чем-то оживленно болтал с одним из этих ренегатов, что обосновались в верховьях…
Они закурили трубки, а слуги подбросили в очаг новые поленья.
Советник снова заговорил:
— Как вы полагаете, мой юный друг, теперь войне конец?
Ланс молча покачал головой.
— Так что же, резня не прекратится всю зиму?
— Боюсь, вы правы, сэр.
— Нет, этого не должно случиться!
— Про пушнину придется на время забыть, — не без злорадства заметил Ланс. — Почти весь урожай западного табака гниет на корню. Из-за войны со саскеханноками дружественные нам племена индейцев ушли из этих лесов. Говорят, в Мэриленде уже мир, но не стоит обольщаться: просто саскеханноки со своими союзниками идут все дальше и дальше на юг.
Бэкон с силой ударил кулаком по колену:
— Нам необходим мир, любой ценой!
— Лишь ценой войны, сэр. Губернатор должен снова выделить порох и свинец из запасов колонии, сформировать мощные пограничные силы и еще раз сразиться с индейцами.
— Но почему, друг мой? Почему? Разве недостойно искать мира?
— Он будет стоить жизни слишком многим фермерам. Саскеханноки поклялись убить по десять бледнолицых за каждого погибшего вождя. Как вам известно, их пятерых парламентеров хладнокровно зарубили. Подобно скифам, саскеханноки объявили кровную месть… Вы готовы отдать им пятьдесят поселенцев?
— Мэриленд от них просто откупился. Почему бы и нам не попробовать?
— Индейцы сами назначают цену. На сей раз — это кровь. Отряды самых свирепых и опытных воинов движутся на юг. После каждого нового убийства приграничные жители все больше жаждут отмщения.
— Но, мой юный друг…
— Дело зашло слишком далеко, сэр, — перебил его Ланс. — Индейцам ведомы такие пытки, что даже испанцы позеленели бы от зависти. Что бы вы сделали, сэр, если бы вашему племяннику сначала выкололи глаза, а затем набили в глазницы горящей пакли? Да вы бы первый потребовали возмездия и схватились за оружие! А известно ли вам, сколько западных семей могут предъявить подобный счет индейцам?! Нет, сэр, приграничные фермеры будут воевать, независимо от цены, которую его превосходительство губернатор намерен заплатить за мир.
Бэкон нахмурился и задумался.
— Считаю, — сказал он наконец, — что нам следует созвать новую ассамблею.
— Это был бы мудрый шаг, сэр.
Бэкон встал и продолжил:
— Передайте им, что вскоре Беркли устроит новые выборы. Что мы, восточные плантаторы, встретимся с западными на ассамблее и решим, как быть с этой войной.
— Хорошо, сэр.
— И не забудьте передать наш разговор моему племяннику. Он засыпал меня письмами, от чтения которых мои глаза до сих пор болят. Напомните ему, юноша, что и он член совета.
Бэкон уже направился к двери, но вернулся и тяжело оперся о стол:
— Скажите ему также, мастер Клейборн, что его план налогообложения для Ориноко обойдется нам в лишние пять тысяч фунтов.
Советник вручил Лансу письма и отбыл в паланкине, несомом четырьмя неграми.
Некоторое время спустя в таверну вбежал слуга с запиской для Ланса. Губернатор требовал его к себе.
Сэр Вильям был бледен и раздражен. Он снова забросал Ланса вопросами, на которые тот отвечал с жаром и убежденностью.
