И. Болгарин - Адъютант его превосходительства
– Ваше превосходительство, я подумаю, как успокоить баронессу… – заверил командующего Кольцов.
– Я и сам хотел просить вас об этом, – с облегчением кивнул Ковалевский. – Постарайтесь сочинить что-нибудь эдакое… правдоподобное.
За дверью зазвонил телефон. Кольцов прошел в кабинет и взял трубку. Звонил полковник Щукин, просил узнать, сможет ли его принять командующий.
– Владимир Зенонович, полковник Щукин! – доложил Кольцов.
– Просите! – отозвался Ковалевский и, тяжело поднявшись с дивана, тоже прошел в кабинет. Мундир на нем висел мешковато, отчего, погоны на плечах завалились набок.
Вскоре стремительно вошел Щукин, поздоровался с командующим, потом с Кольцовым.
– Хочу воспользоваться присутствием здесь капитана, – он покосился на Кольцова, – и обратить ваше внимание, Владимир Зенонович, на недопустимость некоторых явлений в штабе.
Ковалевский удивленно поднял голову:
– Нуте-с?
– У вас, Владимир Зенонович, есть личная охрана – конвой, который почему-то никогда вас не сопровождает. Вот и вчера вы разъезжали по улицам в открытом автомобиле лишь с капитаном и шофером. А между тем в городе, особенно на окраинах, совсем не так благополучно, как бы нам хотелось. Много пробольшевистски настроенных элементов. Кроме того, по сообщениям агентуры, в Харькове перед нашим приходом было создано преступное подполье, в котором кроме пропагандистских групп есть и группы боевиков, подготовленных для совершения диверсионных и террористических акций. Мы, конечно, в ближайшее время очистим город, но… – Щукин сделал паузу и повернулся к стоящему навытяжку Кольцову: – Я хотел бы просить вас, господин капитан, в дальнейшем неукоснительно придерживаться правила и вызывать конвой всякий раз, когда командующий будет покидать здание штаба. Это входит в круг ваших прямых обязанностей.
– Я понял вас, господин полковник, и очень благодарен, что это замечание вы сделали в присутствии командующего. Вчера я вызвал конвой, но командующий отменил мое распоряжение! – Кольцов посмотрел на Ковалевского: – Я могу идти, ваше превосходительство?
– Минутку. – Ковалевский хмуро протер стекла пенсне и раздраженно сказал: – Николай Григорьевич, видимо, я сам вправе решать, в каких случаях мне пользоваться конвоем… -
Он хотел еще что-то сказать, но, посмотрев на бесстрастное лицо Щукина, слабо махнул рукой: – Ладно, как-нибудь вернемся к этому. – И кивком головы отпустил Кольцова. Когда тот вышел, Ковалевский все же сказал: – Вы поставили меня в неловкое положение, Николай Григорьевич.
– Поверьте, это не моя прихоть, Владимир Зенонович. – Щукин деловито достал из папки лист бумаги. – Чрезвычайно важные вести из Киева.
Ковалевский принял бумагу и, поправив пенсне, начал читать. Это было агентурное донесение, в его левом верхнем углу стоял жирный красный гриф «Совершенно секретно».
Агент Щукина Николай Николаевич сообщал, что в связи с декретом ВЦИК о военно-политическом единстве Советских республик и в целях улучшения военного руководства войсками проводится коренная реорганизация украинских армий.
Из беседы с лицом, близким к правительственным кругам Украины, Николаю Николаевичу стало известно, что в Совнаркоме Украины обсуждался вопрос об обороне Киева. Обстановка признана чрезвычайно тревожной. Принято решение о введении военного положения и мобилизации жителей города для круглосуточных работ по сооружению узлов обороны Киевского укрепрайона…
Закончив читать, Ковалевский откинулся на спинку кресла, снял пенсне.
– Сообщение серьезное… Даже очень! – задумчиво произнес он. – В ставку сообщили?
– Сегодня отправлю копию донесения нарочным. – Щукин достал из папки еще какие-то листы бумаги. – Вы помните, Владимир Зенонович, я докладывал вам о военных складах В. Киеве?
– О Ломакинских складах? Как же, как же!
– Люди Киевского центра провели крупную операцию. Склады уничтожены. Они сгорели со всем содержимым. Считаю это серьезным успехом. Уничтожение армейских запасов провианта, как вы сами понимаете, не может не отразиться на боеспособности войск красных.
Ковалевский довольно равнодушно отнесся к этому сообщению. Складом больше, складом меньше – не бог весть как много это даст его наступающей армии. Крови под стенами Киева прольется море. Голодные и разутые большевики дерутся с фанатичной яростью, в этом он убеждался не раз. Но все же сказал полковнику:
– Да-да, конечно. Голодный солдат – не солдат.
Щукин поднял голову. Его прищуренные глаза потемнели и смотрели из-под узких бровей холодно, не мигая.
Ковалевский понял свою оплошность и тут же пожалел, что не оценил высоко успех полковника: его мелочное самолюбие нуждалось в постоянных похвалах, это были те дрова, которые поддерживали горение.
– Руководство Киевского центра готовит еще ряд крупных диверсий и актов саботажа на заводах, транспорте, в правительственных учреждениях и воинских частях, – ледяным, обиженным тоном продолжал докладывать Щукин.
– Успешно идет формирование отрядов. Через самое непродолжительное время они будут готовы к вооруженному выступлению…
– Ну что ж! Отлично! – исправляя ошибку, поощрительно сказал Ковалевский. – Пошли нам бог каждый день такие известия!.. Что у вас еще?
– В поджоге Ломакинских складов главную роль сыграл штабс-капитан Загладин, – отмякая сердцем, – все-таки оценили его заслуги! – произнес Щукин. – Полагаю, что его можно бы представить к повышению в чине как отличившегося офицера.
– Я считаю, что наша причастность к этим делам должна быть по возможности негласной, – сказал Ковалевский, – но в данном случае я поддерживаю.
– Благодарю вас, это очень важно! Членами Киевского центра являются многие бывшие офицеры, и им, конечно, важно знать, что, выполняя наши задания, они как бы находятся на службе в действующей армии… Сейчас руководство Центра озабочено вопросом приобретения оружия. По плану вооруженное выступление начнется в момент подхода наших войск к Киеву. Разрабатывая этот план, Центр вступил в контакт с руководителем киевского отделения Союза возрождения Украины – бразильским консулом графом Пирро.
Ковалевский с изумлением посмотрел на полковника Щукина:
– Вы не оговорились, Николай Григорьевич? При чем тут бразильский консул?..
Щукин пожал плечами.
– Все это очень сложно. Суть дела вкратце такова. У графа Пирро действительно есть бумаги, аккредитующие его при Советском Украинском правительстве. Но на Самом деле Он – агент французской разведки и работает по ее заданию на Петлюру. Он располагает большими суммами денег, скупает оружие и даже создал организацию офицерского типа петлюровской ориентации. Вы же знаете, Владимир Зенонович, что у Петлюры есть определенные соглашения с французами!
