Леонид Влодавец - Рыцарь Шато д’Ор
— В Византии, — сообщил Ульрих, — я видел изображение человеко-лошадей, которые якобы водились там в языческие времена. Старик-ромей говорил, что они были ловкие, как стрелки из лука, и скакали так, что никакой всадник не мог их догнать…
— Послушайте, мессир Ульрих, — спросил, наивно хлопая глазами, проснувшийся Бальдур фон Визенштайн цу Дункельзее, — а как же они получались?
— Верно, и тогда были мужики вроде Марко, — сказал Альтенбрюкке. — Мессир Ульрих, а знаете, у меня есть чудесная кобыла… Ее зовут… н-неважно как… по-моему, Гертруда…
— Гертруда — эт-то твоя ж-жена, — пробормотал изрядно захмелевший де Бриенн.
— Все р-равно, не важно! Так вот, мессир У-ик! — льрих!.. Надо бы их спарить… с этим вашим Марко.
— Спарить с твоей женой? — спросил Ульрих.
— Н-нет! С ж-женой н-нельзя! Он-на т-только м-моя… и все! А с-с к-кобылой можно. Пусть эти, к-которые люди-лошади, получатся. Я их п-продам!
— Не получатся, — сказал Марко, не отрываясь от девки. — Помните, ваша милость, был в Палестине один мужик, которому жену купить денег не хватало?
— Да, да, — кивнул Ульрих. — Саид-осел, что ли?
— Точно! А за что его ослом звали, не запамятовали?
— Как же! Ослицу пользовал, жить-то надо.
— Ну вот, — охаживая девку, сказал Марко. — У него, поди, давно такие полукровки появились бы. Он ведь, что ни день, своей ослихе вставлял и Корана не боялся.
— Тьфу на вас! — сказала девка. — С бабой любитесь, а разговоры ведете…
— Тихо! — внушительно сказал Марко. — Не отвлекайся…
На лестнице послышались нетвердые шаги, и скоро в комнату, дверь которой Марко по нечаянности вышиб, ввалилась еще одна девица, сильно смахивающая на ту, которая в данный момент находилась под Марко. Правда, эта была менее пьяная и более одетая.
— А у вас тут ую-ютно! — пропела она. — И где тут можно прилечь?
— З-здесь! — произнес де Бриенн. Видимо, сказав это, он вконец изнемог, потому что шлепнулся со скамьи в лужу, напущенную Альтенбрюкке. И тут навстречу девке поднялся благородный и даже не очень пьяный — фон Гуммельсбах. Это привело к нарушению равновесия скамьи, на которой, на самом краешке, сидел, поддерживая руками голову, не менее благородный, но более пьяный Хлодвиг фон Альтенбрюкке. Скамья грохнулась на пол, и фон Альтенбрюкке очутился в той же луже, что и барон де Бриенн.
— Н-не правда ли, б-барон, а з-здесь тепло! — пробормотал фон Альтенбрюкке.
— А Мес-ик! — сер-ик! — берг наложил в штаны! — раздался вдруг из-под стола голос одного из рыцарей.
— Действительно, воняет дерьмом, — заметила новая девка, которую Гуммельсбах потянул к скамье, где мирно спал Бальдур фон Визенштайн цу Дункельзее. Девка деловито спихнула Бальдура под стол — прямо на наложившего в штаны Мессерберга. Затем, так же деловито, подобрала юбку выше пупа и вольготно устроилась на лавке, сверху же улегся Гуммельсбах.
— Пора бы уж парням возвращаться, — заметил Марко, зачерпывая кружкой из бочонка с вином (он уже закончил обрабатывать девицу).
— Может, у Альберта хватит ума послать с ними воинов? — задумчиво проговорил Ульрих. — Не дурак ведь он!
— Ему ведь выгодно, чтоб вас убили, — прошептал Марко. — Чего ж он вас, охранять должен?
— Не может этот парень быть подлецом! — строго сказал Ульрих. — Он же Шато-д’Ор! Мой брат и отец не были мерзавцами, так неужели он станет? Только бы они туда доехали…
— Право, ваша милость, доедут. Альбертов оруженосец — малый хваткий!
— Да уж! — вздохнул Ульрих. — Этот хваткий! Потому и боюсь, как бы он с нашим чего не сотворил… Не иначе, этот пройдоха монастырю служит.
— Свят, свят, свят! Упаси Господи!
— А ты думал? На дорогу — нас предупреждать — его ведь не Альберт послал, верно? Тогда кто?
— Чего вы там шепчетесь? — спросил Гуммельсбах. — Третью бабу, что ли, надо?
— Давай, давай! — отмахнулся Ульрих. — Мы не о том!
— Седо-о-ой! — простонала девка, которой недавно занимался Марко. — Седо-о-о-ой, я тебя хочу-у-у-у!
— Меня зовут Ульрих, граф де Шато-д’Ор! — назидательным тоном сказал Ульрих.
— Вот и хорошо! — заорала девка. — А я — Марта, шлюха фон «Нахтигаль»… Ну же, граф, я так хочу-у…
— Пьяная скотина, — безнадежно махнул рукой Ульрих. — Вдуй ты ей, Марко, может, отстанет?!
— Не-е, — протянула вторая девка, подбрасывая на себе Гуммельсбаха, — Марта уж если разошлась, то ее не остановить, пока у нее изо рта не потечет!..
— Ртом — это по твоей части, — не поняла юмора Марта. — Это тебя какой-то кузнец научил, мавр или перс…
— Врешь, — огрызнулась ее подруга.
— Может, выпьем еще, — спросила Марта, сползая со стола.
— Это можно, — отозвался Ульрих, доставая из-под стола одну из кружек. Зачерпнув вина, он подал его девке, которая уже успела взгромоздиться на колени к Марко.
— Женись на мне, миленький! — предложила она. — Я с тобой спать буду!
Выпили без закуски. Ульрих почуял, что и его начинает валить с ног: «Если развезет, никакой Господь меня не спасет, и Марко тоже…»
— Ладно, спи с ним! — сказал он девке. — Только сперва он меня проводит… Если кто нас спросит, скажи — спать пошли.
— Я с вами хочу! — заныла Марта.
— Ну, черт с тобой, пошли, — сказал Ульрих, — только завернись во что-нибудь!
— А мне и так тепло! — сказала девка. — Не застыну!
— Вот что, — сказал Марко, — голую я тебя не возьму, одевайся!
— А р-рубаху-то измочили… — растерялась Марта. — Так что все равно надеть нечего.
— Ладно! — решительно сказал Ульрих, снимая плащ с вылинявшим гербом Шато-д’Оров. — Заворачивайся!
— Но… мессир! — выпучил глаза Марко. — Боевой плащ — на шлюху?..
— Что ты сказал?! — грозно проговорил Ульрих.
— Виноват, ваша милость, оговорился!
Девка соорудила из плаща нечто вроде древнеримской тоги.
— Вы куда, мессир Ульрих? — спросил Гуммельсбах, на секунду приподнимаясь со своей девки.
— Спать! — сказал Ульрих.
И они с Марко, обнявшись и пошатываясь, ушли в сопровождении Марты. Примерно в это же время из-под стола выполз благородный рыцарь Магнус фон Мессерберг, который стащил с себя кольчугу и рубаху и расстегнул штаны. И тотчас же по комнате распространилось такое зловоние, что Ульрих учуял его, уже спускаясь по ступеням. Ему подумалось, что он вовремя покинул благородное общество, и он не ошибся: едва они с Марко вышли из комнаты, как Мессерберг наконец стянул с себя штаны и вывалил их содержимое на пол…
— Идите в спальню! — приказал Ульрих своему слуге, пристально глядя ему в глаза. — Я все сделаю сам, понял? Если понадобишься, свистну!
