Леонид Влодавец - Рыцарь Шато д’Ор
В замке уже готовились ко сну, однако появление Андреаса и Франческо вызвало огромный интерес.
— Позовите мессира Альберта! — властно распорядился Андреас, и кто-то из слуг стремглав побежал выполнять приказ оруженосца. Но через несколько секунд Альберт уже сам шел навстречу спешившимся юношам.
— Что случилось? — спросил он, нахмурившись. — Вы бились с Вальдбургом?! Он убит? — Голос его дрогнул.
— Нет, ваша милость, это оружие и плащи — подделка… Человек, которого мы взяли, — воин маркграфа!
— О Господи! — воскликнул Альберт. — Что же теперь делать?
— Мессир, — с волнением заговорил Франческо, — на нас, вернее, на мессира Ульриха, была устроена засада…
— По-моему, — перебил его Андреас, — не стоит орать об этом на весь двор.
— Ты прав, — кивнул Альберт, — нам надо поговорить в более укромном месте. Эй, люди! Коней завести в конюшню, оружие и плащи снести в оружейный зал и приставить караульного! Командуй, Корнуайе!
— Сударь, — сказал Франческо, — я думаю, что мне в вашей беседе участвовать не следует. Мне надо спешить к мессиру Ульриху, он ждет меня на постоялом дворе «Нахтигаль».
— Я тоже поеду с ним, — сказал Андреас. — Разумеется, с вашего разрешения, мессир Альберт…
— Я отправлю с вами сотню конных латников, — заявил Альберт.
— Мессир, это ведь добрая половина всех наших людей… Зачем так много? Хватит двадцати человек. А то еще маркграф подумает, что мы вознамерились взять реванш за Оксенфурт…
— Хорошо. Но пока люди собираются, вы должны мне все рассказать.
— Мессир, с рассказом можно подождать до утра. Посадите пленника под замок, а завтра к полудню мы вернемся. Командиром латников поставь Гильома!
«Это он мессира Альберта на „ты“? — мысленно удивился Франческо. — Да еще указывает, что делать?.. Однако… Мне бы за такие слова уже всыпали бы».
— Мы поедем вперед, — сказал Андреас. — Нам нужны лошади, свежие лошади!
— Да, я и забыл, — спохватился Альберт, обращаясь к слугам. — Выведите им самых свежих лошадей…
«Сонный он, что ли? На пьяного вроде не похож… Так уверенно распоряжается утром — и такой мямля вечером… Глядя на него, не подумаешь, что он едва не пришиб этого злосчастного Вальдбурга», — думал Франческо, не переставая удивляться странным переменам в поведении молодого графа.
Конюхи подвели для Франческо молодого жеребца, а для Андреаса — гнедую кобылу, уже оседланных и взнузданных.
— Догоняй, Гильом! — закричал Андреас и вытянул кобылу плеткой. Франческо сделал то же самое, и лошади понеслись в сгущавшиеся сумерки.
Несколько сот метров они прошли лихим галопом, потом перешли на рысь, а затем поехали шагом. Франческо первым начал придерживать коня.
— Они должны догнать нас, — пояснил он.
— Боишься? — спросил Андреас.
— Боюсь? — Казалось, Франческо не понял вопроса.
— Боишься, говорю, ехать без охраны?
— Я?! — оскорбился Франческо. — Что ты мелешь?!
— А слабо с дороги свернуть? Есть тут одна тропка… Правда, через самую глухомань, где, говорят, черти водятся, зато короче вдвое, прямо к «Нахтигалю» выйдем. Ну что, свернем?
— Свернем! — бодро произнес Франческо, у которого мурашки по спине побежали при мысли о путешествии по ночному лесу.
— Вот здесь, — сказал Андреас, острым взглядом выхватив из полутьмы белый камень, отмечавший начало узкой лесной тропы. Он решительно повернул коня, и Франческо опять позавидовал ему: «Вот ведь какой! Лихой парень! Неужели ему ни чуточки не страшно?!» Тьма быстро сгущалась; небо, уже темно-синее, все больше чернело. Яркие звезды все гуще покрывали небесный свод. Луна висела еще невысоко, и свет ее серебрил край неба и вершины холмов. Однако с другого края неба на лунно-звездное великолепие наползали зловещие, мохнатые тучи.
Узкая извилистая тропка потянулась через холм, взбегая вверх по склону. Андреас ехал впереди, время от времени предупреждая:
— Смотри, ветка! Осторожней, камень!
Франческо сердито сопел; ему казалось, что он попал под влияние этого лихого парня, хотя Франческо уже побывал в Палестине и к тому же — чуть ли не граф Шато-д’Ор. «Видит, свинья, что мне не по себе, вот и спрашивает: боишься, боишься?» — думал Франческо. Он решил, что вызовет Андреаса на кулачный бой, как только выберется из этого леса живым и невредимым. Впрочем, кое-какой ущерб Франческо уже претерпел — два раза его крепко хлестнуло по физиономии веткой, нависавшей над тропой, да вдобавок сильно покусали комары.
— Послушай, — неожиданно спросил Андреас, — ты давеча спрашивал, есть ли у меня девчонка, помнишь?
— Помню, — буркнул Франческо.
— А у тебя есть? Расскажи, что ли!
— У меня сейчас никого нет, — сказал Франческо, — раньше были…
— Ну все равно, расскажи… — Просьба Андреаса прозвучала настойчиво, и говорил он каким-то странным, ласковым голосом.
— Ну хорошо, — как бы нехотя согласился Франческо, втайне, однако, весьма довольный тем, что хоть чем-то может похвастать перед своим более смелым и умелым товарищем. — Ладно, я тебе про все расскажу… Значит, так: запомни сразу, я узнал женщину в четырнадцать лет.
— Врешь! — прошептал Андреас с какой-то обидой в голосе.
— Нет, не вру. Это как раз три года назад было.
— Стало быть, тебе уже семнадцать?
— Скоро восемнадцать.
— А мне уже восемнадцать, — вздохнул Андреас и с сожалением добавил: — Значит, ты моложе меня…
— Вот я и удивился, что я уже пробовал, а ты еще нет. Рассказывать?
— Ну, расскажи, расскажи…
— Значит, так. Мессир Ульрих после одной битвы захватил целый гарем баб. У них, у мусульман, жен можно иметь сколько хочешь, только покупай…
— За деньги?
— Можно за овец, можно за коней… хоть за верблюдов…
— А что такое верблюды?
— Это горбатая и мохнатая лошадь. Ничего не пьет и жрет одни колючки… Да еще плюется.
— А как же на ней ездят? На горбу ведь неудобно?
— Седло делают специальное. А бывают такие, что и с двумя горбами, я видел, даже ездил на них… Ну вот, спутал ты меня!
— Ты говорил, что Ульрих гарем захватил!
— Вот про гарем-то ты не спрашиваешь, значит, знаешь…
— Я от Перрье узнал, что это значит…
— A-а, то-то ты у речки говорил, что у него гарем из мальчишек! Он что, приглашал тебя туда?
— Приглашал, — усмехнулся Андреас, — сегодня утром.
— А ты?
— Я согласился.
— А чего ж не пошел?
— Так не к кому идти! Перрье-то уж помер! — ухмыльнулся Андреас.
