Владимир Бутенко - Державы верные сыны
Вернулись любители редиски часа через два с разбитыми лицами. Притащились, хмурясь и повинно отводя взгляды. Синие форменные кафтаны, порванные в нескольких местах и в пятнах крови, имели вид крайне неприглядный. Ремезов вспыхнул:
– Не казаки, а ярыжки! Отвечайте, что случилось!
– Да оказия вышла, господин сотник, – с трудом шевеля распухшими губами, произнес ординарец. – Помахались с ногаями! Понравился мне у одного аульца черкесский пистолет. А он упёрся, не стал отдавать. Я его вдарил, он дрючком по мне… Тут и набежали аггелы! Начали буздать друг друга… Я по дурости пострадал…
– По жадности! – сердито поправил Леонтий.
– Так точно. А Исай, стал быть, за кумпанию со мной.
Ремезов заставил их немедля выбанить[35] и починить мундиры. А наказание отсрочил до возвращения в полк.
Несравненная красота южной степи (пока следовали с обозом, охраняемым драгунами), – картины холмистой равнины, рек, бурунов песчаных, громада Кавказского хребта со снежными пиками вершин, – это невиданное прежде диво потрясло Леонтия до глубины души.
Вот где, оказывается, край России. А там, где синели громады гор, находились неведомые страны, жили чужие народы и племена. Очевидно, они ценили свободу и свою самостоятельность, как и донцы, и служивые солдаты, и гражданский люд из обоза. Зачем вторгаться в эти чужедальние пределы, сотник понимал не совсем ясно. Он воевал с однополчанами супротив турок, их сторонников татар и горцев, учинявших набеги на казачьи станицы. И следовало, по его разумению, разбить их воинство, учредить мир и поставить надежные кордоны. А сами земли чужие оставить их жителям. И без того простора от Дона до Терека – неоглядно, хватит земли всем и казакам, и ногайцам, и калмыкам. А за Кубанью пусть черкесы хозяйничают, как в былое время…
Так думал Леонтий, но сам же сознавал, что такие мысли касаются только его одного да казаков из полка. Ученые люди, по всему, думали иначе. Государыня Екатерина, как сказывал писарь, указы издала, чтобы осетинцев и ингушей, к нам подавшихся, оборонять от нападок владетелей Большой Кабарды, помогать им и деньгами, и зерном, и землей. По всему, вознамерилась Екатерина привлечь горцев к державе своей, явить к ним доброту и дать просвещение. Да мало от этого хотения царицы проку было! Слышал Леонтий от офицеров, что много раз ездили кабардинцы, ногайцы в Петербург. Били челом, уверяли в своей дружбе, получали щедрые подарки и деньги, – даже военные чины! А вернувшись на Кавказ, отступались от своих клятв! Так и тянулась со стародавних времен эта канитель, – то мир и дружба, то кровопролитие и грабежи. Теперь же императрица, видимо, решила навеки наложить свою длань на кавказский край! Укоренился Моздок, крепли казачьи городки-станицы…
Где-то в глубине степи, в бурунах, произошла стычка с отрядом горцев. Они вылетели из укрытия с обнаженными саблями, стараясь отбить караван навьюченных лошадей, но драгуны расторопно встретили их ружейным залпом. На перехват бросилась дюжина верхоконных казаков, среди которых оказались и платовцы. После второго залпа солдат, потеряв несколько воинов и лошадей, нападающие ретировались. Командир обоза, статный капитан, с огромными завитыми усищами, вытирая голову носовым платком, высказал предположение, что эти головорезы из племени, живущего далеко в горах, которые по дикости и жестокости превосходят все известные кавказские народы.
Моздок, укрепленный высоким земляным валом и крутыми бревенчатыми стенами, редутами, – по всем правилам фортификации, – больше походил не на крепость, а на городок. Платовцы с любопытством оглядывали дома и казармы, потолкались на базаре, где немало было армянских и греческих торговцев, пошли к вечере в деревянную церковь.
На другой день Леонтий явился в дом командира Моздокского полка, чтобы вручить пакет и немедля отправиться в обратную дорогу. Адъютант, горделивый и неразговорчивый унтер-офицер, дал знак, что можно входить. Сотник, чеканя шаг, прошел в высокие двери, простучал сапогами по дощатому полу и замер перед полным, седовласым полковником. Лицо Савельева блестело от мельчайших капелек пота. Стояла жара, несмотря на предвечерний час.
Ремезов с бравым видом доложил о своем прибытии и подал пакет. Еще не успел полковник взять его в руки, как в кабинет стремительно вошел высокий, кудрявый секунд-майор, с шашкой на поясе. Не обращая внимания на казачьего сотника, этот воинственный щеголь подступил к Савельеву.
– Что случилось, Федор? – встревожено спросил полковник, кладя пакет на стол. – Турки?
– Кабардинцы, господин полковник! Ранее бежавший из крепости торговец Оганес Назаров с повинной явился назад. Он здесь. Разрешите пригласить?
– Разумеется.
Леонтий, козырнув, чуть сбив набок свою папаху, хотел удалиться, но Савельев остановил его.
С низкими поклонами в кабинет ввалился толстый приземистый мужчина, темноволосый, с большим крючковатым носом. Наконец, он поднял красное загорелое лицо и повинно расширил глаза.
– Прощения просить пришел к вам, ваше сиятельство, ваше превосходительство… Шайтан попутал, не заплатил за товар…
– Довольно! – с раздражением остановил его Савельев. – Что тебе известно о кабардинцах?
– Великое их количество сюда направляется. Должно, больше двух тысяч сюда едут! Я в Кабарде был, товар возил. С ними на телеге ехал. Страшно стало! Сбежал ночью, на лошадке ускакал…
Савельев, несмотря на грузность, быстро прошелся по кабинету. Поправив взмокшие волосы, помолчал. Снова пересек комнату по диагонали.
– Когда это войско кабардинское, как ты считаешь, подойдет к нашей крепости?
Торговец заморгал, думая.
– К ночи, ваша светлость, полагаю…
Секунд-майор подтолкнул двурушника к выходу и собственноручно закрыл дверь. Савельев снова взял конверт, распечатал его и бегло прочел. Содержание, по всему, озадачило.
– Познакомьтесь. Мой товарищ майор Криднер. А это – сотник Ремезов, посланец Бухвостова.
Офицеры обменялись поклонами.
– Что думаете, Федор? – поинтересовался Савельев, склоняясь над столом, где лежала карта, весьма приблизительная и составленная наспех полковым писарем. – С какой стороны будут атаковать? Бухвостов в депеше предупреждает, что крымцы также двинулись в нашу сторону. Может, заговор? Неприятель учинит осаду с двух сторон?
– Необходимо проверить, господин полковник. Мало ли что бузнику[36] могло померещиться!
