Альфред де Бре - Дочь императора
– Мама, мама, мне страшно, – заговорила девочка, испуганная слезами и ужасом кормилицы и готовая расплакаться сама.
– Молчи, дитятко, Бога ради, молчи! – сказала Марта, кутая дитя в плащ.
Едва кормилица успела завернуться в широкие складки тяжелого шелкового занавеса, как мощная рука сильно потрясла дверь.
– Кто там? – спросила Эдвига.
– Черт возьми! Вы знаете кто, сударыня, – отвечал грубый и нетерпеливый голос барона. – Отворяйте!
Она еще раз взглянула на кровать, чтобы убедиться хорошо ли спряталась Марта, потом отворила дверь.
Фон Риттмарк вошел так стремительно, что чуть не сбил Эдвигу с ног.
– Где эта женщина? – спросил он, озирая комнату пытливым взглядом. – Не корчите из себя невинность, я говорю о той женщине, которую сейчас привел сюда ваш проклятый паж: его я задеру до смерти.
– Вы, кажется, видите, что я одна.
– Советую не шутить моим терпением, сударыня. Здесь у вас женщина… и ребенок.
– Ребенок? – повторила баронесса, притворяясь удивленной.
– Да, ребенок, ваша дочь, если хотите знать… Вы видите – я все знаю. Не бесите же меня ложью!
Он оттолкнул баронессу, которая стояла перед ним, и быстро обошел комнату, страшно ругаясь.
– Будь они прокляты, чертовы дети! – вскричал барон, взбешенный бесконечными поисками. – Куда запропастилась эта баба? Если она сейчас не выйдет, я клянусь ободрать ее живьем… Скажете ли вы мне наконец, где она? – крикнул он, схватив баронессу за руку, и так сильно, что она вскрикнула от боли.
– Мне больно, – промолвила она.
Он, не отвечая, выпустил руку бедной женщины и, снова принявшись за поиски, направился к кровати.
– Нет ли ее в кровати? – проворчал он.
Холодный пот выступил на лбу Эдвиги. Ее дрожащие руки судорожно стиснули ручку кресла так сильно, что сломались ногти.
Риттмарк подошел к постели; он переворошил даже подушки, но забыл заглянуть за занавес.
После минутного колебания он снова подошел к баронессе, ругаясь во всю мочь.
– Посмотрим, не посчастливится ли другим больше, чем мне! – сказал он.
Он отворил дверь в коридор и позвал своего любимого пажа Георга Мансбурга, того самого, который недавно подсматривал в коридоре.
– Георг! Георг! – кричал барон. Ответа не было.
– Георг, чертов сын, придешь ли ты? – продолжал барон.
Молчание продолжалось.
Взбешенный донельзя, барон вышел, оглашая замок перекатами своего хриплого голоса. Едва он успел выйти, как кто-то выскочил из темного угла в коридор, где сидел притаившись. Это был Филипп Гартман. Он бросился в комнату, когда Эдвига хотела быстро захлопнуть дверь.
– Барон вошел с Георгом Мансбургом через калитку, – сказал он. – Этот проклятый изменник привел его сюда. Я узнал о его возвращении, только когда его лошадь привели в конюшню. Я бросился бежать к вам, но было уже поздно.
Пока он говорил это, баронесса помогла Марте и ребенку выйти из-за занавеса, который давил их своей тяжестью.
– Что же теперь делать? – вскричала Эдвига, целуя тихо плачущую Маргариту. – О Боже, Боже, возьми мою жизнь, но спаси этого несчастного ребенка, и я умру, благословляя Тебя!
– Не попытаться ли бежать теперь? – сказала кормилица, направляясь к двери.
– Нет, нет, не сюда! – крикнул Филипп, загораживая ей дорогу. – Барон вернется; он должен быть на том конце коридора, у Георга, которого, вероятно, старается привести в чувство.
– Несчастный! Ты убил его? – вскричала баронесса.
– К сожалению нет, сударыня; хотя хватил, что было силы, но только ошеломил его.
– Несчастный мальчик! Он выдаст тебя. Барон убьет тебя.
Говоря это, Эдвига с отчаянием оглядывалась кругом и искала средства выпроводить Марту и ребенка.
– Георг не видал меня, сударыня; он подбирал ключ к двери на маленькую лесенку и стоял ко мне спиной.
– Как бежать, как бежать? – повторяла баронесса с отчаянием.
Маргарита плакала, кормилица то молилась, то жаловалась.
– Остается только окно, – заметил Филипп.
– Шестьдесят футов высоты! – вскричала Эдвига.
– А веревки на что?
– Где взять такую длинную и крепкую веревку? Наконец, эти окна выходят на рвы, полные водой.
– Будь у меня только веревка! – говорил Филипп, оглядываясь.
– Там сундуки перевязаны, – сказала баронесса, указывая на свою гардеробную.
Филипп сбегал и принес.
– Я ни за что не решусь спуститься по веревке, – проговорила кормилица, выглянув в окно.
– Больше нечего делать, – сказала Эдвига. – Филипп прав: как ни опасно это средство – оно единственное. Барон безжалостно убьет вас обеих, тебя и бедного ребенка.
В эту минуту послышались голоса.
– Боже милостивый, идут! – вскричала баронесса. – Филипп, Филипп, скорей!
Он прибежал с пятью или шестью веревками, связанными одна с другой, и составил довольно длинную веревку, конец которой привязал к железной решетке балкона.
– Отворите же, отворите! – кричал в коридоре бешеный голос Риттмарка.
В то же время он страшно стучал в дверь, то своей железной перчаткой, то рукояткой сабли.
– Прощай, дитя мое, Бог да хранит тебя! – промолвила Эдвига, прильнув губами к ротику маленькой Маргариты.
Марта схватилась за веревку, но когда пришлось стать на балюстраду балкона, у нее не хватило духа.
– Никогда я на это не решусь! – вскричала она в ужасе.
– Бога ради, соберись с силами! – сказала ей баронесса, трепетавшая сама при мысли об этом рискованном предприятии; но еще больше страшилась она для дочери бешенства барона.
– Не могу, сударыня, не могу!
– Попытайся… скорей, скорей!.. Дверь не долго продержится.
Марта опять попробовала, но ее дрожащие руки скользили по веревке.
– Боже, Боже, помилуй нас! – вскричала Эдвига в отчаянии.
–Я спущусь с ребенком, – объявил Филипп решительно. – Посади ее мне на спину, Марта… Обвей ее руки вокруг моей шеи. Опоясай меня и ее веревкой!
Испуганный ребенок тянулся к кормилице и отбивался, как мог.
Но, несмотря на его сопротивление, баронесса привязала его на спину пажа.
– Возьми эти бумаги, Филипп, – сказала она, подавая ему запечатанный пакет, – адрес выставлен на письме. Скажи баронессе Гейерсберг…
В эту минуту дверь дрогнула под ударом топора, и замок почти вылетел вон.
Филипп только что схватился за веревку, как дверь окончательно рухнула от второго удара топора.
При виде барона, ворвавшегося в комнату с мечом в руке, Марта так перепугалась, что вскочила на балкон, схватилась за веревку и спустилась в след за Филиппом.
