Дмитрий Леонтьев - Обитель
ют и будут думать всегда! А он спросил меня, нравится ли мне власть Рима? Я лишь рассмеялся в ответ. А Он спросил меня, чем моя власть будет отличаться от власти Рима. Я аж задохнулся от возмущения, сказав, что не надо меня проверять в столь очевидном! Наша власть — лучшая, справедливая... От Бога! А Он спросил меня, знаю ли я, чего хочет Бог? В общем, повторилась история с деньгами, которые «нельзя добывать нечестно». Я не успел ответить, потому что остальные загалдели, прося Его показать им Бога... Мальчишки! Какие же они все еще юные... Ну, разве что кроме рано повзрослевшего Матфея. Но это и понятно: мытарь — сборщик налогов для римской казны — профессия, презираемая даже блудницами. Собирая дань для оккупантов, они богатеют, но это богатство презренное, да и сами они для народа хуже чужаков, ибо предатели собственного народа. Мы таких подкарауливали и били. Но разглядел в нем что-то Учитель, позвал за собой. И надо отдать Матфею должное: все бросил и пошел не раздумывая. Я даже не сержусь на него из-за прошлого... Ну, еще, пожалуй, Симон-зелот, мой собрат по борьбе, надеется на то же, что и я, хотя по юности своей больше любит Учителя, чем то, что Он должен нам дать. Да еще Петр, с которым мы не одно селение исходили, проповедуя и исцеляя, понимает меня, а остальные... Ну что с них взять? Дети... Они пытаются постигнуть то, что говорит Учитель. О каком-то воскрешении и вечной жизни, о своем единстве с Богом и прочее, прочее, прочее... Мне кажется, что Учитель их просто испытывает в вере. Ведь всем известно, что Бог — один, что мертвые просто исчезают, а не живут «где-то еще», а уж мысль о «преображении» после смерти — и вовсе что-то несуразное... А вот я крепок в вере, и Учителю нет смысла меня ис
пытывать, поэтому я особо и не прислушиваюсь. Я верю в свое, по-своему, вот в чем моя сила. Все просто и ясно: был обещан Мессия, и Он пришел! Было обещано великое, и великое будет! Скоро Пасха — и эту Пасху запомнит весь мир! Рассеются, как дым, непобедимые римские легионы, освободится Израиль и воссядет на троне над всеми народами в сиянии славы Закона! А уж потом я сам, первый, приду к Нему и спрошу: «Скажи, Учитель, что значит «смерти нет»?» И совсем не удавлюсь, если Он скажет, что испытывал нашу веру или говорил, как обычно, притчами, иносказательно... А сейчас просто не до этого. Есть дело поважнее... А вообще, наверное, здорово было бы всем быть как Он... Жаль, что это невозможно. И все же велико мое счастье! Может быть, нам всем придется погибнуть в этой битве, и даже о судьбе Учителя некоторые пророчества говорят весьма грустно, но зато нас будут помнить во все века и времена! И мое имя навек будет стоять рядом с Его Именем. Чего еще желать смертному?! Дождаться бы только... А вот потом кто-то ответит мне и за непочтительное и даже за враждебное отношение к Учителю! Я не злюсь на тех, кто по скудности ума и веры не может осознать приближение этого великого часа. Да, многие приходили под видом «мессии», и некоторые даже сами верили в это, а потому и люди стали так циничны и недоверчивы. Они получат свои доказательства и присоединятся к нам, встав под наши знамена. А вот те, которые угрожали Ему, оскорбляли, гнали... Он может их простить, но я не прощу никого! Я помню их всех! Фарисеи... Когда-то и они были ревнителями Закона, нищими бродячими проповедниками. Люди верили им, стремились подражать их праведности... Власть! Проклятая власть, затмевающая умы! Нашлись среди первосвящен
ников те, кто, убоявшись потерять всю свою власть над
народом, предпочли отдать фарисеям ее часть, чтоб со-
хранить целое. И фарисеи приняли этот дьявольский
дар. И где теперь их былая слава праведников и нестя-
жателей?! Где их презрение к богатству и почестям?! Они
говорят о Законе, а сами развращены властью и благо-
получием. Народ больше не верит им. И теперь уже они
боятся за свою власть...... Они боятся и ненавидят Учи-
теля, стараясь то ложно обвинить Его, то втянуть в хит-
роумную ловушку... И все потому, что понимают, как ОН
для них опасен! Как хорошо, что Он пришел! Теперь
пусть боятся и предавшие веру священнослужители
и Рим с его легионами, и все прочие народы! По счас-
тью, сейчас в Иудее достойные первосвященники. Боль-
шинство Синедриона тайно поддерживает идею восста-
ния, и с некоторыми из них я даже беседовал лично.
Дважды это было до того, как я встретил Учителя (тог-
да меня призывали, чтобы поручить дела важные и тай-
ные), и четырежды после встречи с Ним (тогда уже я на-
стаивал на встречах, убеждая и доказывая). Они тоже
долго не могли поверить. Сомневались: от Бога ли Его
сила, и не верили свидетельствам ни других, ни Его Са-
мого. Мне все же удалось убедить многих из них. Плохо,
что Он игнорирует их интерес. Что стоит доказать им
в миг, чтоб сразу — убедились?! Как же тяжело было мне
доказывать за Него — Каифе! Пятнадцать лет этот суро-
вый и беспощадный первосвященник истово защищал
веру от лжеучений и лжемессий. Неподкупный, правед-
ный, ревнитель Закона едва ли не до последней буквы,
он одним именем своим наводил страх и трепет на мо-
шенников и отступников. Вы можете представить, какую
реакцию вызвали у него слухи о том, что Учитель исце-
ляет в субботу, проповедует в домах мытарей, да еще
говорит, что все эти заблудшие нечестивцы первыми войдут в Царствие Небесное?! Я ползал у Каифы в ногах, умоляя только выслушать меня! И — объяснял, доказывал, убеждал! Как ни странно, но внимание первосвященника привлекли не чудеса и свидетельства, а то, что Он отказался, когда толпа восторженных последователей, после прочтения чудесной проповеди и умножения хлебов, хотела тут же провозгласить Его своим царем... Каифа долго и подробно расспрашивал меня о Нем, Его родословной, Его учении, заставлял вспоминать фразы и притчи дословно, уточнял, переспрашивал, думал... И было очевидно, что суровый ревнитель Закона явно обратил свое внимание на Учителя! Сам Каифа! И раз уж Учитель чужд славы, то я доложил о Его приходе. И с тех пор докладываю обо всех происходящих событиях лично ему. Он спрашивал и про остальных Его ближайших учеников, но услышав о их постоянном соперничестве, ссорах за право на внимание Учителя и прочих «выявлениях статуса», сразу потерял к ним интерес. Зато, как ни странно, именно его больше всего заинтересовали слова Учителя о вечной жизни и о том, что Он и Отец Небесный — одно. Именно в тот день и час, он, после долгого раздумья, сообщил мне, что лично примет в ожидаемых на Пасху событиях участие. Итак, даже такой ревнитель, как Каифа, теперь на нашей стороне, и всего через несколько дней начнется самое великое, со времен Моисея, событие в истории Иудеи! Мне остается лишь добыть деньги на закупку оружия и предупредить своих людей о дне и часе. А мальчишки-ученики еще слишком юны для этого. Пусть они пока рассуждают о притчах Учителя и мечте о «всеобщей любви». Их час еще придет. Когда-нибудь они повзрослеют для того, чтобы следовать за Ним. А пока — время для воинов! Я про-
