Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Ама прикрыла рукой в перчатке рот мальчика, Майло подбежал к брату и встал рядом с ним.
— Не сердись, отец.
— Почему он должен сердиться на маленького кусаку? — выступил вперед Макси. — Захотелось Сайласу тяпнуть папку, он и тяпнул. Хороший мальчик. Я сам кусал вашего отца много раз, и мне это всегда доставляло удовольствие. Честное слово! — Макси протянул мальчику руку. — Я твой дядя Макси, и я горд нашим знакомством.
Сайлас медленно пожал руку дяди.
— Я тоже, сэр.
Официальный тон мальчика заставил всех рассмеяться. На мгновение возникла семейная идиллия: отец и двое его сыновей. Ее разрушило появление Чэня, подбежавшего вместе с одним из людей Ричарда, Паттерсоном, присматривавшим за конюшней.
Чэнь затарахтел бешеной китайской скороговоркой:
— Простите, что прерываю, сэр, но вы должны подписать накладные, иначе судно не сможет отплыть с отливом. Прошу вас, сэр, поторопитесь.
— Паттерсон, отведи моих сыновей на склад. Покажи им наших лошадей. Я вернусь, как только смогу.
Ричард развернулся и побежал по направлению к заливу. Макси трусил рядом с ним.
Ама указала на багаж, но Паттерсон, не обращая на нее внимания, повернулся к мальчикам.
— Ну что ж, пошли, маленькие язычники, — сказал он, тяжело дыша. — Добро пожаловать в обезьянье царство.
Глава девятнадцатая
ТОРГОВЛЯ ОПИЕМ БУКСУЕТ
Шанхай. Август 1843 года
Душный склад Чэня, расположенный в доках, примерно в миле к югу от Сучжоухэ, был доверху забит товарами. Некоторые подготовили к отправке в Англию, другие предназначались для продажи в различных городах Китая. Каждый раз, оказываясь здесь, Ричард завидовал умелым рукам Макси, устроившего на складе сложную систему блоков и лебедок. С ее помощью можно было поднимать и перемещать по складу ящик любой тяжести, чтобы маркировать его или просто переставить в более удобное место.
«Пока я учился у маленького иезуита, Макси учился у моряков», — пронеслось в голове у Ричарда.
Ко всем стропилам были подвешены длинные, в двенадцать футов, пеньковые мешки с различными сортами чая, источавшие острый, экзотический аромат. На деревянных полках громоздились уложенные друг на друга рулоны крашеного шелка — синего, красного, зеленого, опалового, красновато-коричневого, — купленного в Чжэньцзяне, Кантоне и на секретных фермах, расположенных вверх по реке, обнаружить которые из всех европейцев удалось только Ричарду. В дальнем конце склада находился отсек, отгороженный от остального пространства запертой на замок железной решеткой. Отсек был до отказа заполнен коробками из мангового дерева с отборным индийским опием. Уложенные в шесть рядов, коробки возвышались почти до потолка.
Склад был забит товарами, но здесь не было рабочих — ни одного. Никто не передвигал мешки и ящики, не пересчитывал их, не готовил к погрузке.
Ричард повернулся к компрадору Чэню, но, прежде чем успел задать вопрос, маленький китаец уже ответил:
— Потому что они не хотят работать на тебя. Они не хотят иметь ничего общего с твоей концессией. Я пытался уговорить их, но они не пожелали грузить товары, сколько бы денег я им ни предлагал.
— Они не будут работать на меня?
— Ни на кого из вас, фань куэй.
— С каких это пор?
— Их и раньше было трудно уломать, а теперь и вовсе невозможно.
— Но почему — теперь? Что изменилось?
— Маньчжурский мандарин привез с собой даосских монахов, и те говорят людям, что они и их семьи будут прокляты, если станут работать на фань куэй.
Ричард переварил услышанное, посмотрел на Чэня, с которым работал уже много лет, и подумал: наверное, этот человечек заплатил немалую цену за то, что связался с заморскими дьяволами. Но сразу отбросил эту мысль. Он щедро платил Чэню и никогда не проявлял слишком пристального интереса к его бухгалтерским книгам. Ричард сделал Чэня состоятельным человеком, а за процветание всегда приходится платить. Сам Ричард был живым доказательством этой истины.
— Дерьмо! — рявкнул он.
Чэню всегда казалось забавным, что в устах европейцев в непристойности превращаются названия даже самых полезных вещей. Навоз, безусловно, полезен. Он используется и для удобрения полей, и для изготовления многих медикаментов. Существовал обширный рынок покупки и продажи навоза, на котором Чэнь вел активную игру и зарабатывал неплохие деньги. Это была одна из его немногих удачных ставок.
Чэнь повернулся к человеку, которого для себя до сих пор называл Ли Чар Орун, и сказал:
— Может, это и дерьмо, но дело обстоит именно так.
— Сколько ты предлагал им за работу?
— Пол-ляня серебром в месяц, и все равно желающих не нашлось.
— Я никогда не давал разрешения на…
— Они считают, что от тебя плохо пахнет и, главное, что ты приносишь неудачу. Поэтому они не хотят рисковать даже за пол-ляня серебром.
Ричард понимал, что Чэнь преувеличил предложенную сумму как минимум на пятнадцать процентов, которые он затем намеревался положить себе в карман, но все равно это в три раза превосходило плату, которую обычно получал чернорабочий в Шанхае.
— Даосские монахи…
— Сбили их с толку? — Чэнь улыбнулся. — Да, сэр, именно этим занимаются все церковники.
Ричард кивнул и вышел со склада.
Со стороны Хуанпу густо тянуло гнилью. Ричард увидел две большие джонки, волочившие по реке землечерпальную сеть. Они, вероятно, прошли мимо того места, где он стоял, с полчаса назад, поэтому на воде до сих пор плавала поднятая со дна грязь и отбросы.
Ричард посмотрел на лежащий по другую сторону реки Пудун, и по его телу пробежал холодок. Этот район обладал какой-то своей особенной дикостью, и даже китайцам становилось не по себе в тех редких случаях, когда им необходимо было посетить его. Если верить слухам, Пудун населяли шлюхи, пираты, мошенники, убийцы, владеющие древними боевыми искусствами, и колдуны. Опыт научил Ричарда с уважением относиться к слухам, циркулирующим в Срединном царстве. Выходцы из Месопотамии — выдумщики. Да, впрочем, любой человек на Ближнем Востоке был отъявленным фантазером и лгуном. Но жители Срединного царства практичны. Очень практичны. Если их что-то пугало, к этому следовало отнестись со всей серьезностью. Ричарду лишь однажды довелось побывать в Пудуне, и он не хотел бы повторить этот опыт.
Он отвернулся от реки и направился на восток вдоль берега Сучжоухэ. Передача реки не предусматривалась Нанкинским договором, поэтому она оставалась китайской, и сейчас ее гладь усеяна точками частных джонок. Река достаточно глубока, чтобы принимать суда большего водоизмещения. Одним из таких судов был знаменитый плавучий ресторан Макси, на другом помещалась опийная курильня Ричарда. Но не они интересовали Ричарда, когда он пересек реку по самому маленькому из мостов и вошел в американский сеттльмент. Он хотел знать, только ли на него и на англичан отказывались работать китайцы, или они объявили бойкот всем инородцам.