Татьяна Морозова - Черная луна
Вертолет настырно кружил над лесом, потеряв их из виду. Но он был не один. Нина услышала, как за спиной подъехала машина, раздались короткие команды, топот ног в тяжелых ботинках, крик: «Не стрелять!»…
Алексей оглянулся.
– Сиди и не высовывайся! – Чемпион толкнул ее в глубокую канаву, заросшую колючим кустарником.
Она, не успев толком ничего сообразить, полетела в кусты, пытаясь защитить одной рукой лицо. Следом рухнула сумка Алексея.
Нина упала, больно оцарапалась. Глянула вверх – стволы деревьев стояли близко друг к другу, позволяя видеть только кусочек неба. Откуда взялся этот вертолет, черт возьми? Она встала на коленки, немного отдышалась, ей казалось, что удары ее сердца слышны на весь лес.
Ничего не происходило, никто не бежал мимо… Нависла тишина. Нина чуть-чуть раздвинула кустарник, чтобы полюбопытствовать – что там. И увидела Алексея…
Чемпион, вместо того чтобы бежать, развернулся и, высоко подняв руки, неспешно шел навстречу вооруженным людям в бронежилетах поверх камуфляжной формы. Их было человек десять…
– Что это он? – невольно прошептала Нина…
А он неторопливо шел по дорожке. Преследователи сбавили бег и перешли на острожные шаги. Вот между ними осталось каких-то пять метров. Алексей встал, опустил руки. Остановились и сотрудники спецподразделения. Спортсмен, как в замедленной съемке, стал плавно поднимать руки на уровень груди, соединил ладони, а затем медленно и с усилием развел их, будто растягивал что-то упругое. Руки, тянущие в стороны нечто, видимое только ему, остановил на уровне своих плеч. И заговорил хорошо модулированным, чистым и сильным голосом:
– Все хорошо. Бойцы, вы отлично справились с работой. Я – ваш генерал – приказываю вернуться назад. Езжайте прямо в центр Москвы, на Красную площадь. Когда услышите бой кремлевских курантов, вы ничего не будете помнить.
Это было поразительно. Нина не верила глазам. Десять бойцов послушно развернулись и стали удаляться от Алексея, который оставался на том же месте и пристально смотрел вслед уходящим.
Нина, осторожно передвигаясь, начала выбираться из кустов. Под ее ногами хрустнула ветка. Алексей резко обернулся и посмотрел на нее. Взгляд его черных глаз был чужой, страшный, тяжелый и властный.
Женщина выскочила на дорожку и побежала от него прочь.
Глава 4
– А еще клады в старину прятали не просто, абы как, а с зароком…
– С зароком? – переспросила молодая монахиня.
Мать Георгия и молодая послушница Анна сидели на задворках монастыря, у разрушенной стены. Здесь еще сохранились старые надгробия с витиеватой старославянской вязью, выдолбленной на каменных плитах, и царили безмятежность вкупе с тишиной. Анна и Георгия примирялись на древнем кладбище с миром живых и миром мертвых. Так и нужно…
Анна была из наркоманок, сюда ее привезли родители. От «бесовщины» монахини избавляли девчонку лютыми мерами: поливали ледяной водой во время приступов. Вот уже месяца два как девка выправилась, стала хорошая совсем, смирная. Георгия любила поболтать с ней о том о сем. Анна охотно слушала ее сказки…
– А так. Заклинание делали словесное. Хорошо, если на хозяина клада. А то, бывало, сделают заговор на того, кто этот клад случайно найдет. И тогда пиши пропало.
– А зачем так делали, мать Георгия?
– Ну как же! – поразилась та ее несообразительности. – В старину-то, поди, банков не было, никаких тебе дьявольских ухищрений, как сегодня… эти… электро-деньги…
– Ты про денежные переводы, что ли?
– Ну да. Все золотом при себе купцы возили. А разбоя хватало всегда. Вот и приходилось зарывать и прятать клады. А заклинания сильные делать умели. Даже, не поверишь, мне бабка одна сказывала, умели заговаривать на несколько голов. То есть клад достанется тому, кто сверх того числа. Вот, к примеру, загадают «на сорок голов»: все – сорок кладоискателей найдут только смерть. А сорок первый получит клад беспрепятственно.
– Ого! – удивленно воскликнула девушка.
– Вот тебе и «ого»… Мне старушка одна тоже еще рассказывала, что ее бабка видела. Да ты не поверишь…
– Поверю, мать Георгия! Я тебе теперь знаешь, как верю!
Девушка глубоко вздохнула. Страшно и жутко ей было поначалу в монастыре. Чему приписывать свои виденья, она не знала. То ли ломке – на игле она сидела уже пять лет, и все в монастыре поначалу были уверены, что осталось ей немного, – то ли, в самом деле, бесы ее искушали… Если б не доброта Георгии, наложила бы на себя руки. Старушка заговаривала ее, отвлекала.
– Так вот. По ночам над местом, где клад схоронен, будто свечка горит. А то, бывает, и икона привидится с лампадкой. И тут надо быстро сказать: «Аминь, рассыпься!» Тогда клад сам наружу выйдет. Только чаще клады те не к добру.
Григория вспомнила про проклятый голубой бриллиант и перекрестилась. Все-таки следовало бы поговорить с настоятельницей. И все ей рассказать…
– Бабушка, а вот если клад заговоренный, то неужели нельзя его расколдовать? Ну, снять программу, понимаешь?
– Знающие люди могли. Те, кто сам якшается с духами, кто с ними в сговор вступить может… прости, Господи. Дух по имени Блуд заставляет человека блуждать без толку. А Дух по имени Мара насылает на людей всякие страхи. А еще есть дух Ховала, он с двенадцатью глазами. Взглянешь, и ослепнешь ночью. Так что, перед тем как откапывать «нечистый» клад, нельзя ни молиться, ни креститься. Загубят эти духи человека моментально. А если человек все-таки нашел клад, нельзя его брать голыми руками и лучше – сбоку, а не сверху… Так что сначала, перед тем как начать искать, нужно узнать все: на кого клад заговорен, как зарыт и каким образом его взять можно без риска для себя. Понимаешь?
– Так могли расколдовать-то?
– Могли. Я тебе секрет скажу. А ты никому, смотри, не передавай.
– Обещаю! – глаза девушки заблестели.
Георгия умилилась – полюбила ее, как дочку, своей-то Бог не дал…
– Ну, так вот. Есть щапец-трава. Ее выкапывали на Иванов день. Потом брали воск воскресной свечи, взятой в церкви на Пасху. Потом – корень щапец-травы и делили его на две части. Одну половину очерчивали воском свечи и клали на место, где примерно по слухам и спрятан клад. А вторую половинку тоже делили пополам. Одну часть прятали на ночь под подушку, а вторую привязывали чистым белым платком к сердцу. Во сне клад сам приходил. Оставалось только идти и копать. Потому как связаны в одно: земля, корень травы и воск свечи. Это – чтобы найти.
А вот чтобы освободить клад от замка заклятия, тут другие травы нужны. Есть такая плакун-трава. Растет по берегам рек. Вымахивает аж выше роста человека. Знахари корень той травы выкапывают на заре Иванова дня, в другое время он бессилен. Потом несут к нам в храм, держа в руке, вытянутой на восток. При помощи этой травы кладоискатели заставляют плакать и покоряться служителей тьмы. А еще есть трава Петров крест. Кустики такие по полметра высотой. Их копать надо между заутренней и обедней молитвами на Ивана Купалу. Еще есть разрыв-трава. Рвет она любой запор. Бывало ведь, сундуки железные запирались заговором на вечные века, а ключи выбрасывали в реку или болото. Нипочем такой сундук не открыть. Вот потому и нужна разрыв-трава. Только найти ее могут не все знахари…
