Венеция. Полная история города - Минасян Лиана

Несмотря на то, что Венеция технически до сих пор настоящий город (у которого есть правительство, городские службы, некоторое количество жителей и даже университет), посетители часто не видят или игнорируют такие суетные детали.

Очевиднее всего эту двойственность Венеции понимаешь, глядя на ее бывший центр власти – Палаццо Дукале, Дворец дожей. Снаружи он светлый, воздушный: вот арочные галереи, где гуляет ветер, порфир и кружевные тени, золотой вечерний свет и тапёр в кафе Кьоджа. А внутри – пафос и власть, сила бывшей хозяйки половины известного мира. И никаких кружавчиков.

Парадные залы – это живописный эпос, славящий венецианскую геронтократию. Удивительно, как при здешнем влажном климате и общей средневековой антисанитарии венецианские дожи доживали до преклонных лет. Якопо Контарини, Энрико Дандоло, даже злосчастный Марино Фальер – всем им было далеко за 80. Тут они проходят вереницей – престарелые дожи, седая борода лопатой, парча и горностай, иногда к ним благосклонно склоняется Венеция в образе дебелой блондинки. Редко какой ослепленный золотым сиянием посетитель представит, как выживал в болотистой лагуне крохотный город-амфибия, как росли его амбиции, как строились корабли и вязались сети – торговые и политические.

Это краткое изложение рукописных плакатов, которыми анонимные венецианцы время от времени украшают центральные районы Венеции. Своего рода открытое письмо гостям, в котором рассказывается о судьбе города, жители которого вынуждены уезжать из мест, где они родились.

Вьютон-от-Бенеттон

Отношение горожан к туристам и в целом к чужакам (куда входят в том числе римляне и прочие варвары) хорошо иллюстрирует история восстановления Немецкого подворья, Фондако деи Тедески.

Каналетто. Фондако деи Тедески (на левом берегу Большого канала). ок. 1750 года

Это одно из крупнейших и самых узнаваемых зданий в Венеции. Стоит на Канале Гранде напротив Рыбного рынка, торцом примыкая к мосту Риальто, торговому сердцу города. Венеция торговала с германскими землями еще со времен Карла Великого. Здесь, в коммерческой столице Европы, немецкие купцы держали свои склады, здесь же они и жили. Tedeschi по-итальянски значит «немцы». Слово fondaco (или вен. fontego) – нечто среднее между «складом», «магазином» и «постоялым двором» с просторным внутренним двором, ренессансным портиком на уровне канала и зубчатым карнизом.

Сенат Морской республики разрешил немецкоязычным купцам использовать здание в качестве резиденции в XIII веке. В 1508 году архитектор Иероним (или Джироламо) Спавенто по прозвищу «Немец» построил нынешнее здание на пожарище, оставшемся от сгоревшего предшественника. Фасад, выходящий на Канал Гранде, был расписан фресками Джорджоне, выходящий на улицу – украшен Тицианом. То немногое, что осталось от замечательного образца искусства эпохи Возрождения, хранится теперь в галерее Франкетти.

По мере того как уходила эпоха «венецианского купца», с постепенным опустошением города роль подворья уменьшалась. Уже при Наполеоне здесь была таможня, при Муссолини появилась почта. Наконец, в 2009 году Фондако деи Тедески купила семья Бенеттон, чтобы преобразовать 7000 квадратных метров здания в торговые площади. 54 миллиона евро заплатила компания Benetton за сделку, потрясшую город; 6 миллионов из них досталось Венеции в обмен на отмену ограничений на использование здания; по меньшей мере 40 миллионов потрачено на реабилитацию, восстановление и трансформацию Фондако деи Тедески в T Fondaco, на гонорар звездного архитектора Рема Кулхасса и т.д.

T Fondaco открыт для всех семь дней в неделю. По соглашению, подписанному с муниципалитетом Венеции, любой желающий должен иметь свободный доступ на выставки, во внутренний двор и на террасу на крыше, как и к туалетам на первом этаже (под них зарезервировано 200 квадратных метров площади – революция в венецианском санитарном деле). Здесь работают 450 сотрудников, в основном молодые женщины. Все говорят по-английски, многие – по-китайски, по-корейски и по-японски. Годовой оборот – 100 миллионов евро и около 2 миллионов посетителей на три этажа люкса.

У венецианцев этот проект вызвал резкое отторжение. Соцсети клокотали, газеты бессильно язвили. Поношения и ядовитые комментарии вызвали «7000 квадратных метров роскоши», где продаются вина за 2300 евро, мол, еще один «золотой дворец»: ткани Рубелли, красные эскалаторы, полированная латунь под видом золота и прочая нуворишеская пыль в глаза.

Опять, говорят жители, город перестраивают под туристов. Хуже того, туристов с Востока. Кто будет покупать весь этот вьютон-от-бенеттон? Конечно, китайцы. Еще больше китайцев повсюду. Когда Марко Поло прибыл ко двору Хубилай-хана, китайцы были в диковину. Теперь потомки Хубилая сами прибыли в Венецию, и город вздрогнул.

Серьезные претензии получила и компания «Бенеттон» – за коммерческий подход к культурному наследию, за собственный магазин между кампо Сан-Бартоломео и кампо Сан-Сальвадор, вписанный в историческое здание с деликатностью бульдозера – с использованием запретных стойматериалов (железобетон, цемент, стекло, лифты, эскалаторы – все это вызывает у true венецианцев стойкую идиосинкразию), за выселение за долги популярной Libreria Mondadori, за спекуляции с недвижимостью в 90-е. Но главное, и совершенно непереносимое оскорбление, нанесенное семейством Бенеттон и компанией DFS Group Венеции,– это вывеска у входа. На ней резцом по мрамору написано: Fondaco dei tedeschi. По-итальянски, т.е. на каком-то тосканском. По мнению венецианского сообщества, вывеска должна быть как минимум двуязычной, с обязательной надписью на местном диалекте: Fondego dei tedeschi. Как на дворце дожей: Palazzo Ducale и Pałaso Dogal. Припомнили тут же и бои за сохранение оригинальных венецианских уличных указателей. Городские власти регулярно тратятся на их обновление, и горожане с изумлением заметили, что вывески теперь тоже итальянские.

Дело о простынках

Топонимические боевые действия на берегах «лагуны Адрии зеленой» идут давно. Сражения разворачиваются на узких улицах-calli: язык Гольдони ополчился на язык Данте. А все дело в уличных указателях, на местном диалекте называемых nizioleti (от общеит. lenzuolini – «простынки»). В белых прямоугольниках – черные печатные буквы, выведенные прямо по штукатурке зданий. Ими помечены улицы, небольшие площади-кампо, приходы, мосты. Указатели давно превратились в сувенир, можно купить такой магнитик или фанерную табличку в натуральную величину. В городе таких указателей около четырех тысяч.

Есть еще желтые указатели со стрелкой – они вроде путеводной нити для туристов. 90 % этих указателей отправляют только в трех направлениях: per Piazzale Roma, alla Ferrovia, Toilett. Ferrovia – это железнодорожный вокзал; на пьяццале Рома находится автовокзал. Так гостеприимные венецианцы указывают туристам, где выход из их города.

Сотопортего Тамосси напоминает о «колдунье» Бьянке Капелло, будущей жене великого герцога тосканского.

А вот чтение nizioleti очень полезно, в них содержится поучительный обзор истории Венеции, но не большой истории Серениссимы, не великих сражений и дипломатических каверз, а истории мелкой, бытовой, насыщенной событиями приходского масштаба. Многие из названий – отражение народного красноречия, местной легенды или анекдота. Вот мост Мараведжи в Дорсодуро недалеко от Галереи Академии – в народной памяти запечатлелось, что здесь, в палаццо семьи Мараведжи, жили семь сестер редкой красоты. Набережная Сетте Мартири (Riva dei Sette Martiri) – в 1944 году немецкое командование для устрашения жителей Венеции расстреляло семерых заключенных из тюрьмы Санта-Мария Маджоре. Калле (улица) дель Марангон (Calle del Marangon) названа в честь самого большого и мощного колокола на кампаниле Сан-Марко, звон которого определял ритм города и помогал местным жителям идти в ногу со временем. Современное его название идет от слова marangoni – плотники Арсенала, которые по басовитому сигналу с Сан-Марко начинали и заканчивали смену. А вот сотопортего Тамосси (Sotoportego dei Tamossi) напоминает не только о семье банкиров Тамосси, чье дело сначала процветало, а потом угасло. Тамосси также арендовали палаццо, где в XVI веке жил Пьетро Бонавентури, соблазнитель «колдуньи» Бьянки Каппелло, будущей жены великого герцога Тосканского.