Венеция. Полная история города - Минасян Лиана
Мануций не был первопечатником, но он был первым, кто добавил к выигрышной комбинации искусства и технологии третий элемент – маркетинг. Он добился идеального баланса между техникой, искусством и рынком. Как и подобает жителю Венеции, Мануций обладал очень развитой предприимчивостью на стыке культуры и бизнеса. В воспоминаниях он рассказывал, как поставил возле своего магазина стол, на котором разложил свои издания на продажу: греческие грамматики, словари, первые серийные книги – полные издания Аристотеля, Лукреция и Плутарха.
Мануция можно считать пионером научного книгоиздания – он стремился не только к высокому качеству печати, но и к тому, чтобы его книги были доступны для грамотной публики, особенно для преподавателей и студентов. Когда он умер, то оставил после себя в общей сложности 130 изданий, существенная часть которых была напечатана тем самым курсивом.
В 1499 году Мануций издал книгу, загадка которой остается неразгаданной уже более пяти веков. «Гипнэротомахию Полифила» – полное название «Любовное борение во сне Полифила, в котором показывается, что все дела человеческие есть не что иное как сон, а также упоминаются многие другие, весьма достойные знания предметы» – приписывают Франческо Колонне, но у ряда исследователей есть сомнения по этому поводу. Авторство приписывают в том числе знаменитому Лоренцо Медичи. Это произведение стало единственной иллюстрированной книгой, которая вышла из типографии Альда, и единственным современным произведением, которое там напечатали. На русский язык оно было переведено в 2019 году.
Карнавал: «Белые бауты меня просто пугают. Все в них похожи на уток…» [28]
Главный карнавал Северного полушария – Венецианский: это все знают. Разнообразные маски всех видов, включая клювоносого Чумного доктора, считаются традиционными венецианскими сувенирами; только меньшая часть их делается из папье-маше на месте, а большая прибывает из той страны, которую открыл для европейцев венецианец Марко Поло.
Венецианский карнавал продолжался полгода: с начала октября по канун Рождества, потом с Богоявления до кануна Пепельной среды, а потом еще две недели после Вознесения. Такой длительности карнавала не было нигде в христианском мире.
Обычно мы ссылаемся на Бахтина, когда говорим, что карнавал – время отрицания общепринятого социального порядка:
Карнавал не созерцают – в нем живут, и живут все, потому что по идее своей он всенароден. Пока карнавал совершается, ни для кого нет другой жизни, кроме карнавальной. От него некуда уйти, ибо карнавал не знает пространственных границ. Во время карнавала можно жить только по его законам, то есть по законам карнавальной свободы. Карнавал носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, его возрождение и обновление, которому все причастны.
Резонный вопрос: как венецианское общество, празднуя по полгода, могло существовать, развиваться и процветать от времен Аттилы до времен Наполеона? Во-первых, в свою закатную пору на рубеже XVII–XVIII веков Венеция растягивала карнавал, потому что он уже тогда превратился в туристический бренд, притягивавший в город толпы платежеспособных визитеров со всей Европы. Во-вторых, Венецианский (классический) карнавал – это вовсе не безудержное веселье. Венецианские маски – это не веселое шутовство, а совершенно определенные униформенные облачения, которые просто размывали социальные различия. Традиционная венецианская маска не имеет ничего общего с демонстрируемым сегодня ассортиментом перьев и стразов.
Венецианский карнавал
Мастеров, которые делали маски, называли maschereri со времен дожа Франческо Фоскари – их устав написан еще в апреле 1436 года, а принадлежали они к цеху художников. Формально маску разрешалось надевать на второй день после Рождества, санкционированной даты начала Венецианского карнавала, и до полуночи Масленицы, а также в течение пятнадцати дней после Вознесения и до середины июня. Иностранцам носить маски запрещалось, венецианцы, наоборот, носили их весь год, и для них это была привилегия в городе, где анонимность – роскошь, а любое ограничение в правах подразумевало и запрет на маску.
Пьетро Лонги. Маскарад. 1751 год
Мужчинам на пиры и балы, в ридотто – игорный дом – можно было надевать бауту. Bauta состояла (и до сих пор состоит) из широкого черного плаща tabarro, шляпы – черной треуголки tricorno, и белой маски под названием Larva – «призрак» с накинутым поверх кружевным капюшоном – зендалем. Любой бауте при встрече кланялись – никогда не знаешь, кто под ней может скрываться. Этот мрачный наряд совершенно не мешал ни интригам – веселым или зловещим,– ни непринужденным изменам: не зря ношение масок было ограничено ночью, а также в храмах, дабы предотвратить «многочисленные нечестия».
…настоящая венецианская баута – предел строгости и лаконизма. Белая трапеция с глубокими глазными впадинами, к которой полагается широкий черный плащ. Никаких украшений, только два цвета: слишком серьезен повод, по которому надет костюм. При всем веселье праздника, при всех его безумствах и дурачествах, каждая отдельная баута – напоминание о бренности. Маска – посмертный слепок. Карнавал – жизнь после смерти. Словно все население города выходит на постоянную костюмированную репетицию будущего бытия.
Женщины носили, как правило, другую маску – Moretta, овал из черного бархата. Moretta – маска французского происхождения, но быстро вошла в моду в Венеции. Moretta была немой маской: дама должна была придерживать маску зубами за специальный выступ. Так она держалась на лице, но лишала женщину возможности разговаривать. Диалог велся при помощи игры глаз – верх сублимации того, что представлял собой карнавал: тайна и молчание. Larva была разговорчивей, но у нее было другое важное для человека, ищущего анонимности, свойство – она изменяла голос владельца.
Венеция всегда была небольшим и изолированным городом, где многие знали друг друга в лицо. Под маской проще было скрываться профессиональным игрокам в карты и героям-любовникам. Венецианские карнавальные маски – Коломбина и Пьеро, Панталоне и Арлекин – персонажи комедии дель арте. Но одна из самых таинственных и мрачных масок той эпохи никакого отношения к уличному театру не имеет. Своему появлению она обязана чуме.
Бедствие чумы постигало Венецию не единожды. Инфекция попала в Европу в XIV веке по Великому шелковому пути из Китая, когда в 1347 году в сицилийском порту пришвартовались несколько кораблей, на борту которых были зараженные. На берег вместе с зараженными матросами спустились крысы, которые являлись главными переносчиками заразы. Но тогда об этом еще не знали. Чуму считали божьим наказанием и пытались защищаться от нее, сжигая на кострах колдунов, ведьм и просто подозрительных личностей. Единственные, кто пытались бороться с этой болезнью, были врачи. Чтобы хоть как-то обезопасить себя от распространения инфекции, доктора носили специальные костюмы. Костюм Il Medico della Peste состоял из шляпы, указывающей на принадлежность доктора к мужскому полу, бесформенного черного плаща, пропитанного воском, кожаных штанов, высоких сапог и специальной маски с застекленными глазницами для защиты глаз. Тогда об инфекционной природе чумы ничего не было известно, считалось, что чума передается через «миазмы», исходящие от трупов. Чтобы обезопасить себя от плохого запаха, в маске был предусмотрен огромный птичий клюв, куда закладывались лекарственные травы и заливались ароматические масла. Можно сказать, что это была первая попытка противогаза.
