Павел Макаров - Адъютант генерала Май-Маевского
Новый хозяин Владимира, Гладун, бывший офицер, участник севастопольской обороны, приходил в ужас от свободолюбия своего работника и в восторг от его работоспособности и инициативы. Смешно было слушать, как горячо спорили на политические темы Гладун с Владимиром.
Брат часто мечтал: «Соберу немного денег и вместе с товарищами открою мастерскую. Тогда Гладуны не будут нас эксплуатировать».
В империалистическую войну Владимир тянул военную лямку в 32 зап. пех. полку, в гор. Симферополе. Болезнь освободила Владимира от военной службы. Он осуществил свою мечту: вместе с товарищами открыл небольшую переплетную мастерскую. Много читал, работал в профсоюзе секретарем, распространял нелегальную литературу. В начале гражданской войны вступил в ряды РКП(б) и всецело отдался партийной работе.
Я думаю о последних днях брата. У истекающего кровью вырывали признание. Но он и его товарищи умерли молча за великую идею. А в это время, гнусная, продажная тварь, вроде «барона» Мацкерле, подготовляет провал таким же честным лучшим товарищам. Так бы и ворвался в палатку и собственной рукой застрелил провокатора!
«Барона» допрашивали всю ночь. Он сбивался, на некоторые вопросы совсем не отвечал. Наши трибунальщики приговорили его к смерти, но посоветовали на всякий случай поговорить откровенно со мной.
Провокатора подвели ко мне. Он дрожал всем телом и был бледен, как мертвец.
— «Барон», даю вам десять минут на размышление. Если хотите, чтобы я вас зачислил в полк, то расскажите, каким образом получился провал? Иначе я соглашусь с мнением ревтрибунала и подпишу приговор. Мне все известно от подпольного комитета Голубева.
— Товарищ Макаров, я вам все расскажу, только наедине.
— Говорите при всех.
Провокатор, дрожа за свою подлую жизнь, собирался с мыслями.
— Расскажите правду, и я зачислю вас в полк до прихода соввласти: дам вам возможность искупить вину боевыми действиями.
— Я в этом не виноват, — начал он дрожащим голосом.— В 1919 году я приехал из Одессы и познакомился с сестрой милосердия Станиславской. Она сказала, что приехала для работы из Харькова, — я видел у нее документы. Я вступил с ней в сожительство. Скоро я заметил, что моя подруга чересчур интересуется тайнами подполья. Однажды я увидел, как она входила в контр-разведку. Я попробовал с ней объясниться, но Станиславская заявила, что достаточно одного ее слова, и я буду повешен, что за мной ходят по пятам. И так как все равно никуда не уйти от контр-разведки, то для меня всего благоразумнее работать с ней заодно. Я, товарищи, попал в такую обстановку не по своей вине и стал поневоле сообщать Станиславской сведения.
— Скажите, «барон», вы поставили в известность кого- либо из членов своего комитета о случае с вами?
— Нет, она мне сказала, что в комитете работают еще контр-разведчики, и я боялся.
— Сестра Станиславская состояла членом комитета?
— Нет.
— Вы поставили в известность контр-разведку или сестру Станиславскую о последнем заседании подпольного комитета на Корабельной стороне?
— Я контр-разведке не говорил, а сказал сестре.
Но вы же знали, что она состоит в контр-разведке?
«Барон» промолчал.
— Вы партийный? К какой партии принадлежите?
— Коммунист.
При этом слове товарищи не стерпели: по адресу «барона» послышались проклятия и ругань.
С трудом удалось успокоить товарищей.
— «Барон» Мацкерле! Вы ездили в Севастополь в контрразведку?
«Барон» не ответил.
— Где ваш отряд и пулеметы?
Молчание.
— Какой же вы коммунист? Ради своей шкуры, вы погубили лучших идейных борцов, от которых зависело скорейшее взятие Крыма? Вы прибыли для работы, чтобы выяснить численность нашего отряда. Ваше преступление нельзя искупить. Ничтожный и продажный негодяй! Таким места в наших рядах быть не может. Разведка! Отправьте его к Колчаку для связи.
Все закричали:
На такого подлеца пули-то жалко!
Провокатора повели в балку. Камов скомандовал:
— По провокатору пальба шеренгой! Пли!
Но «барон» крикнул:
Все коммунисты сволочи! — и хотел бежать.
— Пли!
И провокатор, «барон» Мацкерле, упал мертвым.
ДЕЛА РУК ПРОВОКАТОРСКИХ
Долго не могли успокоиться партизаны, с озлоблением и ненавистью повторяя гнусную исповедь «барона». Спустя несколько дней, мы узнали, что подпольный комитет арестован в полном своем составе.
В одной из газет мы прочли маленькую заметку о том, что захвачен комитет большевиков. Во главе военной организации стоял капитан Макаров. Председателем комитета был прибывший из Одессы Голубев (Храмцев), который пытался бежать из кордегардии контр-разведки и выбросился из третьего этажа, но сломал ногу и был захвачен. По другой версии, т. Голубев отказался давать показания; начальник контр-разведки разбил революционеру голову подсвечником и приказал своим чеченцам выбросить его с третьего этажа. Цель комитета — оттянуть силы с фронта.
За такое короткое время провалились три больших подпольных организации! Товарищ В. И. Голубев (П. С. Храмцев) прибыл в Крым от ЦК РКП(б) для подпольной работы среди войск Врангеля и связи с зелеными. Всего ЦК командировал тринадцать человек, но в Крым попало лишь трое. Двоих из них расстреляла евпаторийская контр-разведка. Лишь товарищ Голубев пробрался в Севастополь.
Если бы этот комитет просуществовал до июня месяца, в Крыму произошел бы переворот. Тов. Голубев построил комитет после провала организации т. Шестакова; уцелевшие члены организации, Замураев и Кривохижин, организовали побег тт. Николаенко, Сердюка, П. Иванова и Александровского (Васильева). Комитет отлично знал, что очень трудно работать в городах, с ненадежными людьми, поэтому Голубев взял правильный путь, ориентируясь на повстанческое движение в горах и лесах Крыма. Главным сподвижником его в этой работе являлся т. Цыганков, у которого на Зеленой Горке, в собственном доме, была главная явочная квартира с паролем от краснозеленых — «зеленая ветка», ответный пароль организации — «Бонапарт».
Непосредственную связь с краснозелеными вел т. Гудар; он же работал по хищению оружия из артиллерийских
складов, держа с ними тесную связь, так как сам числился на службе в Артшколе.
Мы только-что должны были получить несколько пулеметов и достаточное количество патронов. Комитет предполагал пополнить наш отряд. Мой отряд должен был прибыть из Севастополя к моменту выступления, в первых числах июня, и захватить штаб Врангеля. На судах, кроме крейсера «Кагул», все было подготовлено к перевороту. В ведении комитета находились коммунисты и надежные товарищи: Фирсов, Разин, Николаенко, Анокон, Александров, Литвинов, Нестеренко, Телипалов, Пронин, Дерябин, Третьяков, Наумов, Киселев, Иван, Олейников, Пасхали, Дерябин, Кашенкова, Иван Волобуев, Аничкин, Старосельская и др. И вдруг, в последний момент, арестовали т. Борисова. Характерно отметить, что расстрелянный нами провокатор «барон» Мацкерле бывал у Губаренки. Жена товарища подверглась допросу контр-разведки и прямо поразилась подробностями одного разговора, про который знал только «барон» Мацкерле. Провокатор захаживал и к Борисову. Тов. Цыганкова контр-разведка захватила дома. Спасая записку военкома отряда краснозеленых Камова (Орлова), которая лежала в кармане, Цыганков ударил офицера в грудь. Офицер выстрелил в него в упор. Тов. Цыганков побежал, но получил еще несколько ранений. Обливаясь кровью, он упал. Офицеры контр-разведки стали бить его прикладами и ногами. Цыганков потерял сознание. После долгого издевательства, охранники оставили свою жертву со словами: «Собаке — собачья смерть!».
