Рафаэль Сабатини - Игрок
— Я хочу знать, как вы получили этот миллион.
Граф с достоинством выпрямился.
— Разве моего слова не достаточно, монсеньер?
— Для миллиона? — насмешливо спросил регент. — Вы, мой друг, свое слово цените так высоко?
— Ваше Высочество изволит насмехаться надо мной?
— Что вы, что вы! Просто вы такие забавные вещи рассказываете. Сначала вы достаете миллион, потом вы говорите, что Ла у вас его украл. Я не знаю, что невероятнее.
Граф тяжело задышал.
— Ваше Высочество не хочет, видимо, отнестись к моим словам серьезно, — он дрожал от скрываемой ярости. — Позвольте мне удалиться.
— Что? — добродушное лицо регента внезапно стало суровым. — Что это с вами, сударь? Вы, случаем, не скрываете ли от меня что-то? Почему вы не отвечаете на мой вопрос?
Регент заметил кривую ухмылку Дюбуа и обратился к нему:
— Что вы знаете об этом, аббат?
Аббат потер руки, его спина по-кошачьи выгнулась, тонкие губы раздвинулись еще шире.
— Очень мало в том, что касается господина Ла. Но достаточно, чтобы уверить Ваше Высочество, что господин де Орн не преувеличил, говоря о миллионе. Ходит слух, что он получил его от Самуэля Бернара.
Граф злобно кусал губы.
— От Бернара? От этого негодяя? — Его Высочество был теперь абсолютно серьезен. — И с какой целью?
Надеясь развязать Орну язык, Дюбуа намеренно сгустил краски:
— Да это, знаете, такие маленькие подарки, чтобы привлечь к своим проблемам внимание двора.
Регент нахмурился:
— Возможно ли такое, граф? Вы принимаете подобные подарки? Не могу поверить, что вы лишены качеств, присущих дворянину!
Граф дернулся, как от удара. С помутившимся от ярости сознанием он пошел на грубую ложь:
— Вряд ли это стоило делать, но я взял эти деньги не как подарок. Я взял их взаймы.
— Взаймы? — Его Высочество недоверчиво усмехнулся. — Что-то не верится. Но вы, разумеется, взяли их под хороший залог?
— Разумеется, монсеньер.
— Конечно, конечно, — регент подождал. — Ну и что же вы не продолжаете?
— Я не понял, о чем Ваше Высочество желает услышать?
— Желаю? Да мне просто подумалось об одной странности, которую вы, наверное, сможете объяснить. Дело в том, что Бернар сейчас находится в тюрьме. Его будут держать там, пока не отберут весь его грязный капитал. Я думаю, что в этих обстоятельствах ему было бы очень выгодно припомнить, куда он вкладывал свои сбережения.
Но Орн вывернулся:
— Без сомнения. А теперь я подвергаюсь опасности из-за хладнокровного обмана Ла.
— Вы имеете ввиду ту опасность, что Бернар воспользуется данным вами залогом? — дружески спросил регент и добавил: — А что в этом опасного? Я хочу знать, что представляет собой залог.
— Залог? — выворачивался Орн. — Если вам угодно, пожалуйста. Залог внесен моей женой.
— Вам повезло с супругой. Надеюсь, это не ее драгоценности?
— Нет, нет, — он опять почувствовал себя увереннее. — Да что бы это ни было, я не хочу, чтобы она это потеряла. Вот почему я и осмелился просить у Вашего Высочества защиты от такого человека, как Ла.
— А, да. Во всем, значит, мой друг Ла виноват. Он говорил вам, как вы утверждаете, что компания Гамбии будет им приобретена?
— Да, поэтому я и стал скупать ее акции.
— Заняв денег для этого у Самуэля Бернара?
— Совершенно верно, монсеньер.
— И, естественно, эти акции у вас?
Орн горько улыбнулся.
— Я их заложил Генеральному Банку, чтобы на ссуду приобрести еще акций, и полученные мной деньги они имеют наглость требовать назад. Это часть их подлого плана.
Раздался хриплый смешок Дюбуа.
— Что вы находите смешным, аббат?
— Глупость некоторых дворян, когда они пускаются в плавание по царству финансов. Они как дети малые, которых бьют удары холодного, расчетливого мира.
— Вы имеете ввиду холодных, расчетливых негодяев, — ответил Орн.
— Но — mon Dieu! — кто же здесь негодяй? Ведь акции находятся там, куда господин Ла и посоветовал их поместать.
— Разве я не сказал, что они обесценились? — нетерпеливо сказал Орн. — Всю прошлую неделю агенты Ла продавали акции. Разве так поступают, когда хотят приобрести контроль над компанией?
— Ни я, ни аббат в настоящее время на это ответить не можем, — сказал регент. — Через некоторое время будет видно, чем вам можно будет помочь. Но вот то, что я должен сделать, Орн, я сделаю. Залог, о котором вы сказали мне, находится у Бернара, и он, как и вся собственность Бернара, теперь принадлежит государству, и от Бернара потребуют его выдачи. А государство, дорогой граф, как вы сами знаете, сейчас далеко от процветания. Но даже и теперь оно может в некоторых исключительных случаях позволить себе великодушие. Я обещаю вам, что государство возвратит вам вашу собственность, точнее, собственность вашей жены. Мне было бы неприятно, если бы графиня Орн пострадала от этой потери.
Это решение было типичным для этого великодушного, экстравагантного, расточительного принца, который и сам никогда не получал отказа, и других мог осыпать неожиданными милостями.
Орн, однако, не был такому повороту событий рад. Он чувствовал, что сгоряча угодил в ловушку.
Ему следовало предвидеть, что регент, знавший о бедности его графства, может поинтересоваться происхождением этого миллиона, ему следовало также предвидеть, что, дав лживый ответ на вопрос регента, он попал в болото дальнейшей лжи, из которого трудно было выбраться, не уронив своего достоинства.
С радостью отказался бы он теперь от этого миллиона, лишь бы спасти свою честь.
Безмолвный, бледный, покрытый каплями пота, стекавшими из-под парика, он стоял перед регентом и Дюбуа, которые насмешливо улыбались.
— Надеюсь, — сказал Его Высочество, — что это вас удовлетворит и не потребуется беспокоить господина Ла? — и, обращаясь к Дюбуа, добавил: — Распорядитесь, аббат, чтобы Бернара завтра же допросили об этом.
В отчаянии Орн совершил следующую ошибку:
— Вероятно, это не будет иметь смысла. Бернар станет все отрицать.
Аббат ахнул:
— Отрицать! Он, по-вашему, станет отрицать, что дал вам миллион? Зачем ему это надо? И потом мы же об этом уже знаем.
Усмешка скользнула по его лицу, прежде чем он ответил на свой же вопрос:
— Поймите, господин граф, что у нас имеются все бумаги Бернара. И там мы встретили запись о вашем долге. Возможно, вы просто не подумали об этом.
— У вас имеются… — Орн по инерции начал фразу и запнулся. — То есть я… Не важно…
— Вы, возможно, хотели спросить, что было в записке? Она зашифрована. Но речь о залоге в ней не шла.
