Ольга Крючкова - Меровинги. Король Австразии
– О, дружище, признаться, мне сейчас уже все равно, чье это жилище – лесного духа, Серого монаха[50] или лихого разбойника. Я страшно устал, голоден и хочу, наконец, выспаться хоть под какой-нибудь крышей! Так что предлагаю просто проверить, кому эта хижина принадлежит. Может, она вообще уже давно заброшена… – с этими словами Теодорих обнажил спату, взяв ее наизготовку.
Приблизившись к хижине, друзья увидели, что та ухожена и имеет вполне жилой вид. Они переглянулись: стало быть, обитаема! Эйнар испуганно замялся, Теодорих же, напротив, решительно толкнул плетеную дверь ногой и шагнул внутрь, увлекая за собой приятеля.
В хижине царил полумрак. Тем не менее, оглядевшись, путники первым делом заметили стоявший на очаге котелок. Теодорих тотчас подскочил к нему, снял крышку и понюхал содержимое.
– Каша! Только не могу понять, из чего приготовлена: запах трав слишком силен, – сообщил он другу. Потом запустил руку в котелок и пальцем снял пробу с ароматного варева. – О, вполне съедобно! Присоединяйся, Эйнар!
– Нет уж, благодарю покорно! А вдруг Рюбецаль сейчас придет?! Тогда он точно отдаст нас на растерзание волкам!..
– Как хочешь – было бы предложено… Тогда я сам все съем, – невозмутимо откликнулся Теодорих, зачерпывая кашу из котелка прямо рукой и с наслаждением отправляя ее в рот.
Не выдержав последовавших за этой картиной голодного спазма и легкого головокружения, Эйнар смущенно пробормотал:
– Ладно, оставь и мне немного… Я тоже попробую…
Теодорих тотчас оторвался от котелка и протянул его другу:
– Забирай, я уже наелся.
На сей раз Эйнар не медлил: втянув носом аппетитный травяной запах каши, принялся уплетать ее за обе щеки. И, как назло, именно в этот момент на пороге возникла фигура в широкой серой накидке. Эйнар замер от ужаса с набитым кашей ртом: вот и он, хозяин леса Рюбецаль! А может, это даже Серый монах собственной персоной?!
Теодорих, однако, не растерялся: шагнул вперед, выставив перед собой спату, и довольно дерзко произнес:
– Даже если ты – дух леса Рюбецаль, я тебя не боюсь! Мы с другом просто очень устали и умирали с голоду, потому и вторглись в твое жилище. Отпусти нас, и мы уйдем с миром!
– О! Слова, достойные юного воина! – неожиданно дружелюбно проговорил хозяин хижины. – Вот только спату ты держишь несколько выше, чем следует: из этого положения тебе будет неловко наносить удар противнику. Опусти ее чуть ниже, друг мой, и ты сам почувствуешь, насколько легче она станет. – Теодорих растерялся, а Эйнар продолжал пребывать в оцепенении. – И я – не Рюбецаль, как вы изволили меня назвать. Насколько я помню, это дух леса? Я же, увы, всего лишь римлянин-арианин, и имя мое – Флавий. Не желаете ли назвать свои имена, юноши?
– Теодорих.
– Инар… – пролепетал Эйнар, приходя в себя и силясь поскорее прожевать кашу.
– Моего друга зовут Эйнар, – поправил его, вмешавшись, Теодорих. – Мы направлялись в Ахен, но сбились с пути и заблудились.
– Верю, здесь немудрено заблудиться. Уж на что я давно живу в этом лесу, но и то до сих пор подчас плутаю… Как вам моя каша?
– Очень вкусная! Примите еще раз наши извинения за столь варварское вторжение, – сказал, вежливо поклонившись, Теодорих.
– Ничего страшного, юноша. Вот уже треть жизни я живу в абсолютном одиночестве, так что даже рад, что вы набрели на мое скромное жилище. Полагаю, правда, что кашей вы не насытились, поэтому хочу предложить вам лепешки и медовый напиток. Поверьте, напиток дивно хорош! Особенно если принять его после долгой дороги – он позволяет расслабиться и чудесно выспаться. – Одновременно с произносимой речью гостеприимный хозяин накрыл стол, и долго уговаривать юных путешественников ему не пришлось: они жадно накинулись на лепешки, не забывая запивать их сладким медовым напитком. – А теперь расскажите мне свою историю, юноши, но только не лгите, – сказал отшельник, когда угощение было сметено со стола подчистую. – Тогда, возможно, я смогу вам помочь.
Теодорих, разомлевший от сытной трапезы, отчего-то уже не сомневался, что Флавий – отнюдь не такой простой старец-отшельник, каким показался на первый взгляд. Потому и решил поведать ему все без утайки…
* * *– Да-а, незавидная с тобой история приключилась, – протянул задумчиво Флавий, когда Теодорих смолк. – Впрочем, я ведь тоже в свое время, не простив обиды, нанесенной мне наместником Авитой, удалился в лес, ища успокоения в одиночестве. Так что, покинув Суассон, ты принял единственно верное решение, Теодорих. Ведь тем самым ты сохранил себе жизнь! А фортуна, как известно, переменчива… – Старец встал, проследовал в угол хижины, недолго покопался там и вернулся к столу с двумя глиняными горшочками. – Возьмите, юноши, эти горшочки! Я прихватил их с собой, когда много лет назад решил удалиться от мирской жизни, но, слава Логосу, они мне не понадобились…
– А что в них? – осторожно поинтересовался Теодорих.
– О, мой юный друг, в этих невзрачных с виду сосудах заключен величайший секрет человечества – греческий огонь! И никому еще, увы, не удалось разгадать его тайну – она известна лишь избранным.
– Сенешаль Гортран рассказывал мне о греческом огне! Это – страшная сила!
– Вернее и не скажешь, – согласно кивнул старец. – Вот, видите, из горшочков торчат кончики веревочных трутов?
– Видим… – завороженно и почти одновременно выдохнули юноши.
– Так вот если любой из горшочков запалить, а затем бросить в неприятеля, – ровным голосом продолжил Флавий, – того тотчас охватит огонь, погасить который будет невозможно, пока несчастный не сгорит дотла.
Друзья восторженно переглянулись, однако мгновением позже Эйнар горестно посетовал:
– Эх, если б у нас было еще, чем поджечь эти труты!..
Старец улыбнулся, вновь наведался в угол хижины, и вскоре взорам юношей предстало настоящее кремнёвое огниво.
– Вы и огниво… хотите нам отдать? – запинаясь от удивления, спросил Эйнар. – А как же сами-то… без него?
– Да мне оно за ненадобностью, – успокоил его Флавий доброй открытой улыбкой. – Если бы вы, друзья, обратили внимание, то непременно заметили бы, что угли в моем очаге тлеют постоянно, – я не позволяю им погаснуть. А вот вам огниво может пригодиться, так что забирайте.
– Вы – очень добрый человек! – воскликнул Теодорих, признательно приложив руку к груди.
Флавий горько усмехнулся.
– Добрый… Интересно, что бы ты сказал, друг мой, если б знал меня лет этак тридцать назад?.. – Жестом предупредив явно нежелательный для него вопрос, он вытряхнул на стол из кожаного мешочка, извлеченного из-за пазухи, еще и пять серебряных су. – Деньги тоже возьмите, мне они в лесной глуши ни к чему. – Собрав мозолистой старческой рукой монетки обратно в мешочек, отшельник протянул его Теодориху. – Надеюсь, они хоть отчасти помогут тебе достичь цели…
