Алексис Бувье - Кредиторы гильотины
– К Баландье?
– Она не сказала мне ничего, но прибавила, что аббат, с которым она должна была познакомить меня, придет туда.
– Как! Познакомить тебя?! – с удивлением вскрикнул Панафье.
– Да, она рассказывала мне много забавного об этом человеке и сказала мне: «Если он когда-нибудь пригласит меня обедать, то я возьму тебя с собой, и ты сама увидишь, как он забавен».
– И поэтому она пригласила тебя сегодня вечером, и ты сразу же согласилась?
– Я ей ответила: «Нет, несмотря на все зло, которое Поль мне делает, я не хотела бы, чтобы он узнал об этом». Тогда она отвечала мне, что сказала мужу, будто ее пригласили на бал, и мы скажем, что я поехала с ней.
– И ты согласилась?
– Нет. Я сказала ей: «Если Поль не вернется до четырех часов, то я отправлюсь с тобой, но если он вернется, то не пойду». Ты не вернулся!
– И ты пошла к Баландъе!
– Но я не сделала ничего плохого.
Панафье подвел ее к окну и, глядя в глаза, повторил ее последнюю фразу.
– И ты не сделала ничего плохого?
– Нет, – отвечала Луиза.
– Луиза, – продолжал Панафье, – ты понимаешь, что хотя мы и не обвенчаны, тем не менее, нас связывают святые узы. У нас на кладбище похоронен ребенок, которого мы любили.
– О, не говори мне о нем, Поль, – со слезами произнесла Луиза.
– Луиза, поклянись мне останками нашего ребенка, что ты не лжешь!
– Клянусь тебе, что я видела этого человека в первый раз. Во взгляде у него есть что-то такое, что мне не понравилось, но так как я поклялась, то скажу тебе правду. Я признаюсь – этот человек ухаживал за мной. Он хотел, чтобы я назначила ему свидание. Нисетта сказала мне, что он любит ее. В то же время она не казалась ревнивой. Наоборот, она советовала мне…
Панафье вскрикнул от ярости:
– Проклятая. Она заплатит мне за это!
– Но клянусь тебе, Поль, я отвечала ему, как и должна была ответить.
Панафье нежно взглянул на Луизу, потом привлек ее к себе со словами:
– И ты не будешь делать этого?
– О, нет!
– В таком случае обними меня, и все будет в порядке.
– Но ты будешь ночевать дома?
– Всегда.
Они обменялись нежным поцелуем, и мир был восстановлен.
На другой день Панафье отправился к братьям Лебрен и рассказал им о том, что произошло за два последних дня, и сообщил, что он напал на след аббата.
Братья дали ему денег, которые были ему очень кстати, и попросили Панафье продолжать оказывать им помощь.
– Если вы узнаете, где он живет, или место, которое он часто посещает, возьмите нас с собой.
– Когда я буду убежден, что сведения верны, я обязательно сделаю это.
– Вы говорите, что он еще ходит в игорный дом?
– Мы хотели бы, чтобы вы взяли нас с собой туда.
– Хорошо. Но повторяю вам: сегодня вечером я узнаю – прав ли я.
– Впрочем, мы не можем с вами идти ни сегодня, ни завтра. Эти два вечера мы должны присутствовать на одном семейном празднике.
– Понятно! – сказал Панафье, пораженный словом «семья» в устах сына казненного.
– Мы будем завтра на крестинах нашего племянника, а я буду крестным отцом, – объяснил Винсент. – Обязательства, завещанные нам отцом, вынуждают нас оставаться холостяками, но наши сердца нуждаются в привязанности, и мы перенесли ее на нашу сестру и ее семью.
– Кроме того, – прибавил Шарль, – жизнь, которую мы ведем, вынуждает нас постоянно бывать в свете, который мы хотели бы забыть.
– Вы очень счастливы, – задумчиво проговорил Панафье, у вас есть, кого любить! Но, – сказал он вдруг, подавив печаль, – я завтра напишу вам. Сегодня вечером я назначу свидание – повидаюсь со своими помощниками, расспрошу, что они узнали, и если вы позволите, я буду руководить делом.
– Вы знаете нашу цель, господин Панафье.
– Вы хотите найти виновного, из-за которого был казнен ваш отец.
– Да, но найдя его, мы не хотим передавать его в руки правосудия.
– Что же вы хотите сделать? – с удивлением спросил Панафье.
– Я объясню. Мы хотим передать его правосудию, но не хотим мстить ему, а желаем только восстановить честное имя отца. Вы понимаете нас?
Панафье подумал несколько минут.
– Господа, – сказал он, – я вам говорил, что тоже ищу преступника, и если, правда, то, что я думаю, то мы ищем одного человека. Я хочу отомстить за свою мать.
– Почему?
– Но, – поспешно перебил Панафье, – мы еще не дошли до этого. Вначале нужно поймать его, а уж потом решать, как с ним поступить.
– Вы правы, – сказал Винсент.
– Итак, – продолжал Панафье. – Если сведения, которые я получу от своих помощников, окажутся хорошими, то мы в течение нескольких дней будем следить за ним и, если он отправится в игорный дом, последуем за ним.
– В таком случае следует подумать о мерах, которые необходимо предпринять.
– Да, так как, повторяю вам – все, что мы делаем, пока основано только на предположении. У нас нет ни одного факта, ни одного доказательства.
– Это правда, – согласился Винсент, – но мы можем кое-что сделать.
– Что?
– Расспросить эту женщину. Вы сказали, что видели его с женщиной, которую знаете.
Вполне понятно, что, рассказывая сцену у Баландье, Панафье говорил только о Нисетте, не упоминая о Луизе.
– Да, – сказал он, – я так и думаю сделать. Я даже могу вас заверить, что если я попрошу у вас денег, то лишь для того, чтобы предложить ей порядочную сумму, которая развязала бы ей язык.
– Мы дадим вам эти деньги.
Шарль вынул бумажник, и, взяв из него две купюры по тысяче франков, подал Панафье.
– О, это много, – сказал тот.
– Господин Панафье, мы просим вас принять эти деньги. Употребите одну из купюр на дело, а другую возьмите себе.
Панафье больше не сопротивлялся. Он взял деньги, подошел к окну, и, посмотрев на них, наивно проговорил:
– Как странно! И правда – они синие!
– До послезавтра, господин Панафье, – сказал Винсент.
– Прощайте, господа.
Панафье вышел, держа руку с зажатыми в ней купюрами в кармане. Затем, в восторге от полученной суммы денег, он зашел в магазин новинок, купил четырнадцать метров модной ткани и сразу же побежал домой.
У входа его остановил Левассер.
– Господин Панафье! – закричал он.
– Что такое?
– Вам письмо.
– Хорошо.
Панафье взял письмо, узнал крупный почерк Ладеша и прочитал:
«Господин Панафье, все идет хорошо, но мы сбивались со следа два раза. Тем не менее, мы получили очень любопытные сведения. Я приду завтра утром в десять часов к вам. Преданный слуга Исидор».
– Отлично! – громко сказал Панафье. – Наконец-то я могу отдохнуть до завтра.
Обернувшись, чтобы подняться по лестнице, он увидел, что Левассер все еще стоит перед ним.
– Что вам еще от меня нужно? – спросил он.
