Юрий Смолич - Ревет и стонет Днепр широкий
Дверь снова распахнулась, и влетел еще посланец:
— Докладываю, товарищ командир бригады: Отдельный артдивизион прибыл!.. Где прикажете ставить батареи?
Примаков зверем глянул на казака, разъярился:
— Ты что ж это, сукин сын, не видишь, что… с парламентерами… противника беседую?! Какие такие могут быть разговоры о… дислокации? Дисциплины не знаешь!
— Виноват, товарищ командир бригады…
— После выполнения приказа — трое суток ареста!
Посланец вытянулся.
Начальник полутора тысяч юнкеров искоса глянул на командира тысячи георгиевских кавалеров: видели, какая дисциплина? В наше… гм, революционное время — тянутся, отдают честь, гауптвахта… За десять дней восстания они уже успели забыть о таких вещах: теперь прикрикнешь на одного бойца, а боишься, что весь полк… восстанет.
Но взгляда командира полка георгиевцев начальник школы юнкеров не встретил: командир полка георгиевцев следил за… пальцем Примакова — палец Примакова бродил по плану города.
— Начальник штаба!
К Примакову кинулись сразу и Гречка и унтер: впопыхах они перепутали, кто же из них начальник штаба, а кто адъютант.
Примаков любезно улыбнулся парламентерам и сказал:
— Уж извините, война есть война! Вынужден…
Он поманил поближе к себе посланца, Гречку и унтера, а план, подняв уголок, заслонил от парламентеров — чтобы, мол, не увидели, — ткнул пальцем в три места: тут, вот тут и вот тут…
Три батареи! Не надо быть большим военным специалистом, чтобы это понять… Командир полка хорошо знал план Киева, особенно здесь, в местах расположения его части: тоже мог бы тыкать в него пальцем, закрыв глаза. Ему сразу представилось: одна батарея над обрывом Кмитова яра, другая — у Спортивного поля, третья — на горке в начале Дмитриевской… Гм, так бы и сам он расставил батареи, если б ему пришлось громить казармы, в которых стоял сейчас… его полк.
Примаков прошептал на ухо своим подначальным:
— Эта — по юнкерам… Эта — по георгиевцам… А эта — в стык…
Но он говорил на ухо сразу троим — и шепот, естественно, долетел до четвертого и пятого — через стол. Командир полка и начальник школы юнкеров переглянулись: может, и правда, не стоит… губить две с половиной тысячи молодых жизней, находящихся… гм, гм… на их ответственности…
Примаков отпустил посланца, дал знак Гречке и унтеру, чтоб отошли, и любезно улыбнулся собеседникам:
— Прошу прощения.
Гайдамацкие командиры смотрели в стол, хмурились.
Вбежал и третий посланец:
— Докладываю: пехота заходит с… — он взглянул на чужих людей и отлично разыграл смекалистого парня — славный вышел бы из него артист, — заходит с указанных вами направлений в тыл, товарищ командир бригады!
— Пускай займут рубежи, — небрежно махнул рукой Примаков, — и ждут моего приказа…
Командир полка встал.
— Господин командир бригады, — учтиво обратился полковник к Примакову, — собственно, полк уполномочил меня уведомить вас, что… если ваши части не выкажут… агрессивных намерений относительно нас, то полк… согласен держать нейтралитет в ходе дальнейших событий.
— Разумно, разумно, — одобрил Примаков. — Конечно, вам отвечать… гм, гм… за жизнь ваших солдат, перед своей совестью, перед историей…
Примаков взглянул на начальника школы. Начальник школы сидел, уставившись на собственные сапоги, бледный. Итак, он остается один. То есть не один — с ним полторы тысячи юношей, но…
Не дождавшись ответа, Примаков пожал плечами:
— Как знаете, как знаете… Адъютант!
Гречка и унтер снова метнулись было оба, так и не разобравшись, кто же из них адъютант, но матрос оказался проворней и уже вытянулся перед командиром.
— Диспозиция номер два, — небрежно обронил Примаков.
— Будет исполнено, товарищ комбриг!
Примаков посмотрел на ручные часы:
— A через пятнадцать минут после этого… проверьте, пожалуйста, время: сейчас три часа двенадцать минут…
Гречка поглядел себе в рукав: часов у него сроду не было, и, вообще, роль адъютанта должен был исполнять унтер, обладатель часов «дукс», огромной луковицы с крышкой, которые на любого должны были произвести впечатление. Примаков метнул на Тимофея гневный взгляд. Этот взгляд, не предусмотренный сценарием, заметил и начальник школы юнкеров и мог его истолковать как угодно. Примаков закончил:
— Через пятнадцать минут после этого… диспозиция номер… — Он задумался. — Знаете, давайте сразу — диспозицию номер семь! А? — Он весело засмеялся, даже махнул рукой: где, мол, наше не пропадало! А собеседникам подмигнул.
Правда, в этом подмигивании сквозило и чисто человеческое сочувствие, жалость, даже скорбь… Гречка вытянулся и гаркнул:
— Будет исполнено, товарищ комбриг! Матери их из ста двадцати орудий!
Эта реплика также не была предусмотрена сценарием — типичная «отсебятина», которая всегда только портит спектакль: ну где ж это видано, чтобы адъютанты отпускали такие моряцкие выкрутасы! Но реплика произвела особенно сильное впечатление, как зачастую самодеятельная импровизация народных талантов. Начальник школы — полторы тысячи юнкеров — сказал:
— Разрешите передать ваше предложение… моему боевому составу?.. Через двадцать–тридцать минут я смогу дать… вам… наш ответ…
— Пожалуйста, пожалуйста, — пожав плечами, согласился Примаков.
Собственно, никаких предложений он еще не делал, но… что ж, собеседники были людьми… с тонкой интуицией и сами включились в импровизированный спектакль: воистину — театр «дель арте»!
Командиру полка Примаков еще сказал — это было подготовлено заранее:
— Господин–товарищ полковник, надеюсь, вы не будете возражать, если я пока прикажу… гм, вывести всех заключенных из «тюремного замка», который… гм, находится как раз между вашими казармами и нашим… расположением? Знаете, заключенные они — заключенные, однако же в случае боя стрелять прямо сквозь них… негуманно это как–то, знаете? Как вы думаете, а?
— Пожалуйста, пожалуйста. Действительно…
Парламентеры ушли: один — согласившись на нейтралитет, второй — советоваться со своими: то ли желая выиграть время, то ли просто поддержать… престиж.
Меж тем отворили ворота тюрьмы, и на волю хлынула толпа заключенных — полторы, две тысячи. Правда, винтовок у них было всего пятьдесят — те, что тут же отобрали у тюремной охраны. Но ведь впереди предстояли бои, и у каждого убитого врага можно отобрать винтовку, а то и пулемет.
Юнкера помитинговали двадцать минут и… оставив казармы, правда — с оружием в руках, направились поближе к центру города, где еще держалась Центральная рада и вообще можно было, так сказать, лучше проинформироваться: что делать, как быть дальше?
