Станислав Вольский - Завоеватели
Теперь туземцы уже не давали покоя ни днем, ни ночью. Они узнали об отъезде главного вождя, видели, как уменьшился гарнизон форта, и удвоили свои усилия. Прячась в засадах, они подстерегали отдельных солдат, а ночью приближались к крепостным стенам и затягивали воинственные песни. Даже на маисовых полях, расположенных вблизи крепости, было небезопасно показываться. От великой империи остался крошечный кусочек в несколько сот футов окружностью, да и на этом тесном клочке земли царили уныние, голод и смерть. Смерть, а не Франсиско Пизарро, была настоящим заместителем уехавшего наместника…
Прошел условленный срок — Охеда не приехал. Когда Пизарро донесли, что продовольствия осталось всего на несколько дней, он приказал грузиться на корабль, и в половине июля маленькая, колония покинула негостеприимный форт. Отъехав несколько миль вдоль берега, испанцы увидели, как над Сан-Себастианом поднялись густые облака дыма. Форт пылал. Завоеванные земли вернулись к своим исконным владельцам. И опять — в который уже раз! — Франсиско Пизарро пустился на новые поиски вечно ускользавшего счастья.
XIII
Пизарро приказал плыть на запад, вдоль побережья. Медленно двигавшийся корабль миновал Дариенский залив и стал приближаться к устью реки св. Магдалины. Заместитель Охеды не торопился возвращаться на Эспаньолу. Надо было еще посмотреть, что делает Никуэса, наместник соседней области. Возможно, у него найдется дело для восьмидесяти смельчаков, у которых не осталось ни родины, ни семьи, ни службы — ничего, кроме заимодавцев.
— На горизонте парус! — крикнул с мачты дежурный матрос.
Все встрепенулись. Когда корабли встретились, оказалось, что на плывшей с севера каравелле ехал не кто иной, как Энсисо. Ему удалось наконец набрать солдат и купить продовольствия, и он спешил на выручку Охеде. Пизарро он встретил очень сухо.
— Я не верю вам, сеньор Пизарро, — сказал он, выслушав объяснения. — Не может быть, чтобы Охеда вернулся на Эспаньолу. Мы вышли оттуда всего пять дней назад, а между тем о приезде Охеды никто ничего не слыхал. Вы и ваши солдаты бросили начальника на произвол судьбы!
Уверения были бесполезны: Энсисо им не верил и потребовал, чтобы Пизарро и его спутники вместе с пришедшей каравеллой вернулись в форт Сан-Себастиан. Пизарро повиновался, отдал распоряжение своему капитану, а сам переселился на корабль Энсисо, чтобы быть под рукой у нового начальника. На следующее утро ему пришлось столкнуться с другим человеком, появление которого было для него столь же неожиданно, как и для всего остального экипажа корабля.
Пизарро стоял на капитанском мостике и рассказывал Энсисо о нравах прибрежного населения и условиях местности, как вдруг к ним подбежал матрос и взволнованным голосом доложил:
— На корабле появился неизвестный пассажир, сеньор Энсисо. Вон он стоит на палубе.
Собеседники оглянулись и увидели рослого, крепкого человека лет сорока, около которого успела уже собраться толпа любопытных матросов и солдат. Держался он уверенно и спокойно и, должно быть, говорил что-то смешное, потому что толпа хохотала.
Энсисо в сопровождении Пизарро подошел к собравшейся группе и стал пристально всматриваться в лицо незнакомца.
— Вы, должно быть, не узнаете меня, сеньор Энсисо, — заговорил тот. — А между тем мы с вами виделись не далее как месяц назад, на вечере у сеньора наместника. Я рассказывал о своих путешествиях в этих краях, совершенных мною в 1502 году, и вы, кажется, были особенно заинтересованы моим рассказом. Правда, с того вечера я перестал бриться и отпустил бороду, чтобы как можно меньше походить на Васко-Нуньеса де-Бальбоа…
— Как? — воскликнул Энсисо. — Вы сеньор Бальбоа? Как вы очутились здесь и почему я об этом ничего не знал?
— Вы ничего не знали потому, что до сегодняшнего дня я ехал в пустой бочке из-под солонины, которую мне перед самым отъездом порекомендовал один из моих друзей как наиболее надежное убежище. А в бочку я сел потому, что мне грозил немедленный арест за неплатеж долга, довольно значительного.
— Но почему же вы столько времени просидели в ней? Почему не вышли немедленно после отплытия?
— Вы адвокат, сеньор Энсисо, а адвокаты не любят несостоятельных должников. Адвокаты всегда помнят, что за сокрытие несостоятельного должника полагается, год тюрьмы…
— Год три месяца и три дня, — поправил Энсисо.
— Вот именно. Помня об этом обстоятельстве, вы, вероятно, остановили бы корабль и отправили бы меня на лодке обратно в порт. А сейчас единственное, что вам остается, — это или принять меня, или бросить в море. Но, если вы бросите меня в море, вам придется отвечать за убийство испанского дворянина. А за это полагается…
— От семи до восьми лет тюрьмы, а в случаях особо тяжких — повешение, — договорил Энсисо.
— Ну, вот видите. Я знал, что вы человек умный, и, следовательно, мог заранее догадаться, как вы поступите. Семь лет тюрьмы много больше, чем год три месяца и три дня.
Энсисо кисло улыбнулся.
— Надеюсь, меня не постигнет ни то, ни другое, сеньор Бальбоа, — проговорил он. — Я надеюсь также, что помощь такого опытного путешественника, как вы, будет особенно ценна для нашей экспедиции. Как бы там ни было, добро пожаловать!
Энсисо пригласил в каюту Пизарро и своего нового спутника и сейчас же начал обсуждать с ними план на ближайшее будущее.
Трех дней, которые пробыл Пизарро в обществе Энсисо и Бальбоа, было для него совершенно достаточно, чтобы оценить и того и другого. Пизарро привык быстро разбираться в людях и подмечать их слабые и сильные стороны. Он сразу понял, что Энсисо не заменит исчезнувшего Охеду. Энсисо никогда не принимал участия в экспедициях, не имел понятия о военном деле, плохо разбирался в обстановке, на каждом шагу проявлял колебания и нерешительность. Он умел произносить речи на судебных процессах, но разве адвокатским красноречием можно было подействовать на те две сотни головорезов, которые ехали сейчас неизвестно куда и неизвестно зачем? «Крючкотвор! — думал Пизарро, презрительно глядя на выхоленное, совсем не солдатское лицо своего нового начальника. — С таким капитаном никуда не попадешь, кроме болота».
Зато Бальбоа был человек совсем другого склада. Это был опытный мореход, отважный путешественник, хороший солдат. Он умел подходить и применяться к людям и одних забавлял смешными историями, других располагал к себе участливыми вопросами об оставшихся в Испании семьях, третьих подогревал обещаниями скорой наживы, четвертым внушал уважение своими знаниями. Не прошло и трех дней, как он стал общим любимцем. До Пизарро не раз долетали фразы: «Этот Бальбоа — настоящий конквистадор!», «Бальбоа привел бы нас куда следует!» Пизарро вполне разделял мнение солдат. Он убедился в неспособности Энсисо и охотно поднял бы бунт против него, если бы не боялся ответственности. Бальбоа, хорошо известный на Эспаньоле и в Испании, — другое дело. Бальбоа мог безнаказанно совершить то, за что Франсиско Пизарро поплатился бы головой. Выдвинуть Бальбоа на первое место и затем стать его ближайшим помощником — вот какова была теперь цель. Но решится ли на это сам Бальбоа?
