Станислав Вольский - Завоеватели
Зато Бальбоа был человек совсем другого склада. Это был опытный мореход, отважный путешественник, хороший солдат. Он умел подходить и применяться к людям и одних забавлял смешными историями, других располагал к себе участливыми вопросами об оставшихся в Испании семьях, третьих подогревал обещаниями скорой наживы, четвертым внушал уважение своими знаниями. Не прошло и трех дней, как он стал общим любимцем. До Пизарро не раз долетали фразы: «Этот Бальбоа — настоящий конквистадор!», «Бальбоа привел бы нас куда следует!» Пизарро вполне разделял мнение солдат. Он убедился в неспособности Энсисо и охотно поднял бы бунт против него, если бы не боялся ответственности. Бальбоа, хорошо известный на Эспаньоле и в Испании, — другое дело. Бальбоа мог безнаказанно совершить то, за что Франсиско Пизарро поплатился бы головой. Выдвинуть Бальбоа на первое место и затем стать его ближайшим помощником — вот какова была теперь цель. Но решится ли на это сам Бальбоа?
Когда корабли подошли к Сан-Себастиану, на месте форта не оказалось ничего, кроме обгорелых бревен. Энсисо убедился в правдивости того, что ему рассказывали, и велел вернуться на запад.
— Куда на запад? Что мы там будем делать? — спрашивали его.
Энсисо мялся и бормотал что-то бессвязное. Никакого плана у него не было.
Выручил Бальбоа.
— Я хорошо знаю это побережье, — сказал он. — Я советую высадиться на противоположном берегу Дариенского залива. Климат там здоровый, земля плодородная, индейцы миролюбивые. Мы построим там форт и отдадимся под покровительство Никуэсы, которому принадлежит эта часть материка. А утвердившись там, мы легко проникнем к югу, где много и золота и жемчуга.
Энсисо не возражал: он все равно не мог предложить ничего другого.
С этого дня действительным начальником экспедиции стал Бальбоа. Для смены власти не потребовалось даже и бунта.
На том побережье, где высадились испанцы, все было так, как рассказывал Бальбоа. Место, выбранное им для постройки форта, отличалось здоровым и сухим климатом, индейцы окрестных деревень угощали плодами, подносили подарки и охотно меняли свои золотые пластинки и подвески на стеклянные бусы. Больные солдаты быстро поправлялись, здоровые сооружали дома и частокол, и от недавнего уныния не осталось и следа. Испанцы были теперь убеждены, что Санта-Мария-дель-Антигуа, как назвал Бальбоа основанный поселок, принесет им счастье и послужит базой для новых и на этот раз вполне успешных экспедиций.
Пизарро старался выведать планы вождя, но вождь долгое время отмалчивался. Тайну Бальбоа, как всегда бывает в таких случаях, выдало вино. По случаю окончания крепостных работ Бальбоа выпил лишнее и разоткровенничался.
— У меня великая мечта, Пизарро, — говорил он. — Колумб открыл новую землю, а я открою новое море. По ту сторону этого перешейка — потому что мы находимся на перешейке — лежит огромное море, Южное море, о котором никто даже и не подозревает. Достичь его — вот цель моей жизни. О его существовании я догадался еще во время прежних своих путешествий, а теперь я смогу это доказать. Имя Бальбоа станет бессмертным, как и имя Колумба. Ради этой-то великой цели я, разоренный и нищий, и спрятался в бочку из-под солонины. И предчувствия не обманули меня. Скоро, скоро я увижу Южное море!
— Это, должно быть, прекрасное море, сеньор Бальбоа, но уверены ли вы, что оно станет вашим? — спросил Пизарро. — Пожалуй, достанется оно не вам, а Никуэсе.
— Ну и чорт с ним, с Никуэсой! Пусть он пьет его, если хочет. А открою его все-таки я. Ты не понимаешь, мой друг, как важно будет это открытие для науки. Все глобусы придется переделывать! Вот через это-то море и можно будет доехать до Индии.
Бальбоа хмелел все больше и больше и без конца говорил о последствиях своего открытия. Люди пересекут океан, объедут вокруг света, найдут наконец Золотой Херсонес и золотой и серебряный острова в устье Ганга. Все карты придется перечертить заново…
Пизарро слушал с удивлением. Вместо Бальбоа-конквистадора перед ним был совсем другой Бальбоа — Бальбоа-чудак, Бальбоа-фантазер. Он вспоминал бредовые речи Колумба, которые он и Охеда слышали когда-то от больного адмирала. Тот помешался на войне с турками, этот — на переделке карт. Один сумасшедший стоит другого. Но для него, Пизарро, это, пожалуй, и лучше. Пока Бальбоа будет думать о южных морях и новых картах, Франсиско Пизарро, может быть, сумеет завладеть частью южного материка!
Когда постройка поселка была закончена, стали выбирать судью. Казалось, Энсисо был для этого наиболее подходящим человеком, и довольно много колонистов собиралось подавать голоса за него. Бальбоа не вмешивался в споры и делал вид, что совсем не интересуется этим почетным постом. Но Пизарро действовал за него и так умело влиял на колеблющихся, что в конце концов Бальбоа был выбран почти единогласно. Бальбоа был теперь уже не самовольный захватчик власти, а законный начальник и представитель всей колонии.
Колонистам не пришлось раскаиваться в своем выборе. Бальбоа не затевал ненужных войн и не прибегал к силе там, где можно было добиться цели хитростью. Он искусно восстанавливал друг против друга туземных вождей, вступал в союзы со слабыми, чтобы покорять сильных, и в короткое время приобрел себе много друзей среди туземного населения. Обеспечив себя от нападений индейцев, он постарался установить дружественные отношения с Никуэсой. Вскоре, однако, выяснилось, что в этом не было особой нужды: посланные к Никуэсе колонисты сообщили, вернувшись, что наместник потерял почти весь свой гарнизон, что основанное им поселение брошено жителями и что на днях он с остатками отряда переберется в Санта-Мария-дель-Антигуа.
— Это не очень приятная новость, — вечером этого дня говорил Бальбоа, оставшись наедине с Пизарро. — Никуэса, наверное, начнет вмешиваться в наши дела и, пожалуй, помешает моей экспедиции. Весь мой план полетит — тогда прахом.
— А по-моему, это очень хорошо, сеньор Бальбоа, — возразил Пизарро. — Когда рыба дуреет, она сама идет в сети. Вытащите сеть — и дело с концом!
— А ты думаешь, это так легко?
— Если Никуэса сюда приедет, мы возьмем его голыми руками. Разве вы не слышали, что рассказывали посланные? Никуэса глуп, тщеславен, ленив. Он приказывает своим офицерам стоять перед ним с обнаженной головой и кланяться чуть не до земли. Он засадил в тюрьму и чуть не засек до смерти своих ближайших помощников. Большинство колонистов ненавидит его. Он сказал, что ему принадлежит не только Санта-Мария, но и все золото, которое мы успели тут добыть. Ясно само собою, что теперь его ненавидят и все наши солдаты.
