"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Ох, я бы тебе их отдала с радостью! Но они же не мои – Свенельдовы!
– Я с ним поговорю.
Немного времени спустя десяток хазарок вновь вывели во двор. Иные еще всхлипывали и неразборчиво жаловались на своем языке, другие примолкли и озирались. Свенельдовы отроки со смехом окружили их, собираясь провожать на Олегову гору. Ржали, как кони, и отпускали шуточки.
– Это куда вы наш полон ведете? – раздался вдруг удивленный голос.
Эльга обернулась. Мистина стоял перед ней, положив руки на пояс, и насмешливо оглядывал толпу зареванных женщин.
– Я забираю их! – ответила Эльга. – Мне нужна челядь, а у вас они будут только даром хлеб есть.
– Отец с этим согласился?
– Да!
– Ну, ладно. Это его бабы. – Мистина сделал шаг в сторону, но остановился. – Нет, погоди. Одну мне оставь. – Он окинул толпу быстрым цепким взглядом. – Вот эту!
Он кивнул на девушку – довольно рослую, с длинными черными косами, спускавшимися на грудь из-под белой льняной шапочки.
– Тебе до нее что за дело? – Эльга шагнула к нему. – У вас от челяди по двору не пройти – споткнешься об кого-нибудь! А у меня каждая пара рук на счету! Жернова крутить некому.
– А эту оставь, я сказал!
– Зачем?
– Затем! – Мистина выразительно поднял брови и слегка кивнул на Уту. Потом подошел к Эльге вплотную, наклонился к ее лицу и прошептал, чтобы не слышал весь двор: – Дитя ты, что ли? Затем, что у жены живот скоро к носу полезет, и мне еще месяца три при ней холостым ходить.
Эльге кровь бросилась в лицо. Она глубоко вдохнула и сделала шаг назад, чтобы лучше видеть его глаза.
– О-бой-дешься! – отчеканила она. – Ишь чего захотел, глаза твои бесстыжие!
От возмущения ее налило жаром; казалось, с кончиков пальцев сейчас сорвется пламя. Слова теснились, не находя выхода; в ярости она вонзила в него негодующий взгляд.
И вдруг увидела, как он быстро ей подмигнул.
Этого готовая к спору Эльга не ожидала и растерялась. А Мистина двинул бровями, будто говоря: продолжай!
– Не получишь ты ее! – исполнившись воодушевления, воскликнула Эльга. – Я заберу их всех! И эту тоже! Она будет жить у меня, и ни ты, ни другой какой жеребец к ним близко не подойдет!
– Княгиня, не тебе ими распоряжаться! – вызывающе ответил Мистина. – Мой отец волен над ними! Захочу – всех переимею, а потом дружине отдам!
Отроки рядом одобрительно загомонили: именно так, по их мнению, и полагалось поступить.
– Мало ли чего вы хотите! – Эльга не собиралась отступать. – Будто девок нет! Мало – еще купите! А этих нельзя! Они – заложницы, а с заложниками так не обходятся!
– Они не заложницы! Они – возмещение! Жидины клятые пять лет назад должны были принести отцу те сорок шелягов, все сроки давно вышли!
– Много хотите – женщину за четыре шеляга!
– Вот вернут по четыре шеляга со двора – получат своих баб назад!
– Только с прибытком! – крикнул кто-то из отроков.
– С приплодом!
– Пусть жидины спасибо скажут – взяли по одной бабе, вернем по две!
– Они заплатят! – твердо сказала Эльга среди гогота дружины. – Я знаю, у них найдутся родичи побогаче, и избавят этих женщин от позора. Иначе вы им за бесчестье будете должны не по четыре шеляга, а десять раз по четыре! Они будут жить у меня и работать на поварне. И чтоб я никого из вас и близко не видела! Альв, пошли!
Альв, старший оружник Мистины, взглянул на хозяина, но тот лишь улыбнулся. Хрольв подсадил Эльгу на лошадь, она сердито расправила заколотый на плече плащ, прикрывая колени, и двинулась со двора. Во главе шествия из оружников и женщин она имела такой гордый вид, будто вела домой с войны победносное войско с добычей и пленными.
Ута посмотрела на мужа. Тот старался сохранять невозмутимость, но сквозь эту невозмутимость пробивался необъяснимый восторг. Когда Эльга со своей добычей скрылась за воротами, он повернулся спиной и закрыл лицо руками; плечи его затряслись, будто он рыдает. Но вообразить Свенельдича рыдающим, даже из-за ссоры с княгиней, у его жены никак не получалось. Надо было думать, что его душит неудержимый смех. Вот поди пойми их!
Доставив свой «полон» на княжий двор и расставив по местам у жерновов, Эльга с удовлетворением надзирала за работой и порой зажимала себе рот ладонью, чтобы не смеяться. Дело сложилось удачно, хотя она еще не понимала всего до конца. Сначала ее почему-то очень возмутило намерение Мистины до тех пор, пока жена не родит и не оправится, удовлетворять свой пыл с юной хазаркой. Как выяснилось, ту звали Мерав и она была младшей дочерью самого Гостяты Кавара, последней из детей, кто еще оставался при родителях. Ута беременна в третий раз, раньше Мистина же как-то обходился? А как – Эльга не желала знать. У Свенельда на дворе есть молодые девки… Однако поведение Мистины ее удивило. Она уже достаточно его знала, чтобы понять: он не был по-настоящему возмущен этим грабежом. Наоборот. Обрадовался, когда она стала спорить. Что это значит? Если на самом деле он не хочет эту хазарку, так никто же не заставляет!
– Да благословит тебя Бог, госпожа! – еще когда она привела к себе женщин, сказала ей одна из пленниц, самая старшая на вид – лет тридцати, смуглая, сухощавая и едва с половиной зубов во рту. – Мы будем верно служить тебе, пока наши мужья и отцы не найдут эти проклятые деньги.
– Кто ты?
– Я – Левана, жена Хануки бар Моше, а вот это – его сестра Шуламит. Ты спасла нас от поруганья, мы будем молить Бога за тебя и твоего ребенка.
Прочие женщины стали кланяться.
– Работайте как следует, – нахмурилась Эльга. – У меня не хватает челяди, поэтому мне и правда нужны ваши руки. Если ваши мужчины не найдут этих денег, мы условимся, за какой срок вы их отработаете.
Убедившись, что хазарки усердно вращают жернова и даже запели – явно желая угодить хозяйке, Эльга ушла в избу проведать ребенка. Ей не понравилось, что Левана упомянула о нем, пусть и обещая за него молиться. Впервые Эльге пришло в голову, что зло, которое Ингвар вольно или невольно причинит людям как русский князь, может через их проклятья пасть на голову его дитяти.
Она взяла Святку на руки: здоровый, крепкий, подвижный мальчик, он не оставлял причин тревожиться, и все же Эльга встревожилась. Обычных детских оберегов тут недостаточно. Надо сказать Ингвару, чтобы положил в Святкину постель какой-нибудь свой меч. Вытащить его из ножен и пораниться у двухлетнего мальца еще не хватит сил, зато прославленный рейнский клинок, истинное средоточие силы и отваги, будет надежно держать на расстоянии любое зло.
Вошел Ингвар. Обрадовавшись, Эльга открыла рот, чтобы сказать ему, что надумала, но смолчала: муж взглянул на нее весьма хмуро. Остановился посреди избы, упер руки в бока и воззрился на нее с осуждающе-снисходительным видом, который был у него припасен нарочно для нее.
– Что еще случилось? – вздохнула Эльга.
Да может ли теперь хоть один день пройти гладко!
– Спрашиваешь? Люди говорят, ты опять с Долговязым повздорила. Ну, что ты за баба такая? – Ингвар шагнул к ней. – И прямо у него во дворе! На людях! Говорят, уже весь Киев знает! Весь Киев, йотуна мать, языками треплет, как ты со Свенельдовым сыном побранилась из-за какой-то хазарки! Где эта троллева хазарка, я ей сам шею сверну! Ты его опять псом обругала? И теперь он тебя на двор не пускает? Будто мне без вас мало забот! Что мне делать с вами, йотунов свет!
Ингвар в досаде хлопнул себя по бедру.
– А… это! – Эльга удивилась, потом засмеялась. – Сердца не тревожь.
– Что? Ты меня так и с самим Свенельдом поссоришь, и как мы жить будем? Мало мне твоего братца краснорожего! Он что, укусил тебя? Что мне с тобой делать?
– Да ни с кем я тебя не поссорю!
– Скажешь, вы с Долговязым не побранились на всю улицу?
– Побранились. Но мы не поссорились.
– Это как?
– Да просто. Вы с ним тогда подрались, но не поссорились, а мы – побранились, но не поссорились.
