Петр Заспа - Волчий камень
От лавины света, обрушившейся сверху, Бруно на мгновение ослеп. Глаза конвульсивно задергались, изменяя форму и сужая зрачки. Когда зрение адаптировалось, Лоренц увидел около двух десятков свитых из толстых веток и обвязанных нитями лиан, будто птичьи гнезда наоборот, небольших хижин. Из них несмело выглядывали похожие на Муну туземцы. Несколько дикарей, раскрашенных красной и голубой глиной, заняли центр поляны, угрожающе выставив перед собой длинные заостренные колья. Муну обошел их и направился к хижине, возле которой стоял туземец с длинными, заплетенными в многочисленные косички волосами. Тело его было раскрашено поярче других. Муну упал перед ним на колени и уткнулся лицом в траву. Раскачиваясь и подвывая, он начал рассказ о своих приключениях. Его соплеменники слушали, с нескрываемым трепетом поглядывая на Лоренца.
Бруно напрягся, пытаясь услышать общее настроение. Закрыв глаза, он обхватил голову руками. Толпа гулом ужаса и удивления отреагировала на его правую руку.
Нет, никакой опасности Лоренц не услышал. Здесь витала атмосфера первобытного страха. Он шагнул в сторону туземцев, и толпа тут же поспешила расступиться. Бруно пошел плавными, растянутыми шагами в сторону вождя, показывая всем пустые руки. Возле одной из хижин он заметил лежащего на траве ребенка с закрытыми глазами. Девочка, не старше десяти лет, еще была жива. По бледному лицу ползали жирные мухи. На распухшем плече виднелись два отверстия с черными краями от змеиного укуса. С каждой минутой искры жизни угасали в маленьком смуглом теле. Никто из соплеменников не обращал на нее никакого внимания. Змеиный яд уже завершал свое дело, это было ясно всем, и с ней уже простились, позабыв о ее существовании.
Что-то шевельнулось в темных глубинах души Бруно. Он удивился. Нет, ему были абсолютно безразличны мучения девочки. Удивительно и неприятно было то, что на волю пытался вырваться слабый и хилый человеческий росток. Бруно считал, что со всем человеческим, путающимся у него под ногами на пути к совершенству, он уже покончил. Но волна жалости и человеческой слабости продолжала расти. Это становилось невыносимо. Посыпались образы, замелькали лица. Кажется, у существа, которое раньше владело этим телом, была сестра, похожая на обреченного ребенка. Голова раскалывалась от взбунтовавшегося человеческого «я». Сознание раздваивалось и терялось в болезненной борьбе с самим собой. Бруно чувствовал, что теряет опору, твердыню своего нового совершенного разума, с таким трудом созданного на жалком фундаменте слабого человека. Просчитав с математической точностью возможность угрозы столь желанному процессу мутации в совершенство, впервые мозг нового Бруно искал компромисс.
Да! Он уже многое умеет и знает. Да! Вероятнее всего, что он сможет помочь погибающему ребенку. И он сделает это! Но взамен человеческое существо, прячущееся в недрах его сознания, исчезнет без следа и навсегда. Закипавшая волна жалости замерла и покатилась назад.
Сделка заключена.
Лоренц присел возле задыхающегося ребенка и накрыл рану зеленой ладонью. Еще не зная, что делать дальше, он закрыл глаза и увидел действие змеиного яда. Кровь сворачивалась, образовывая сгустки, которые закупоривали кровеносные и легочные сосуды. Сердце из последних сил проталкивало густую кровь. Громадное внутреннее кровоизлияние стало причиной падения кровяного давления. Не зная медицинских терминов или состава змеиного яда, Бруно понимал, что так оно и есть. Рука задрожала, излучая широкий спектр частот, очищающих кровь и убивающих яд.
Лоренц сидел, дрожа от напряжения, в кругу обступивших его туземцев. Сосредоточившись, он не видел никого вокруг. Борьба за жизнь оказалась не такой простой, как показалось вначале. Солнце повисло в зените, когда он наконец понял, что победил. Бруно шумно выдохнул и открыл глаза. Первое, что он увидел, – широко раскрытые и мокрые от слез глаза ребенка. Что-то шевельнулось и легким дуновением прокатилось, исчезая, по росе на траве, по тонким стеблям красных цветов, разбросанных вокруг, по дрожащим листьям на ветру. Шевельнулось и затихло. Бруно понял – порвалась последняя связующая нить. Последние человеческие крохи его сознания погибали, растворяясь в небытии. Ему даже показалось, что новый чужой разум тронула легкая щемящая грусть.
Сделка состоялась.
Теперь ничего не стоит на его великом пути.
Он получил то, что хотел. Чистый разум, лишенный опутывающих чувств и эмоций. Мозг, изменяющий и совершенствующий себя. И четкая цель, определенная в двух главных для него словах – мутация в совершенство.
Лоренц встал и огляделся вокруг. Что он здесь делает? К чему эти окружающие его пигмеи? Но уйти не давал внутренний голос, посылая подсказки – где-то здесь находится недостающий элемент для общей картины под названием: формирование нового Бруно. Он должен его понять и найти.
Не обращая ни на кого внимания, Лоренц вышел на середину поляны, заменяющей туземцам площадь. Он чувствовал: внутри него происходит таинственное движение, будоражащие воображение процессы. Окружающие лица смазались, кроны деревьев закружились и слились в сверкающий хоровод. Вселенная вновь наваливалась, вытесняя ненужные ощущения реальности. Засияли далекие миры, таинственные цивилизации манили и гипнотизировали.
Бруно сел, скрестив ноги, закрыл глаза, почти остановил дыхание и сердце. Тело приобрело каменную твердость. Обрушившийся дождь смывал кровь вместе с выпадающими волосами. Самые смелые туземцы отваживались потрогать его, но Бруно было все равно. Дистанция, разделяющая их, измерялась миллионами световых лет.
8
– Гребите левее, – шепотом командовал лейтенант Вагнер. – Вы что, не видите, мы не туда плывем. Держите направление на левый берег от входа в бухту.
– Герр лейтенант, здесь сильное течение. Нас сносит к скале, что справа от входа.
Герберт и сам видел бесполезность борьбы с течением. Четверо гребцов тяжело дышали, выкладываясь из последних сил. Легкую резиновую лодку неумолимо несло к шумящему берегу под темной скалой. Днище прошелестело о подводный камень, ударив в ноги сидящим в лодке. Набежавшая волна перебросила их через спрятанные под водой валуны, и нос лодки заскрипел о песок.
– Приехали, – прошептал Герберт.
Вагнер с четырьмя матросами привязали лодку к одинокой пальме, торчащей из кустарника, и, проверив, чтобы не бренчало оружие, осторожно вошли в джунгли.
Приблизительно представляя, в какой стороне поселок, лейтенант повел свой небольшой отряд через густые заросли. В непроглядной темноте приходилось продираться ощупью сквозь толщу из сухих веток, связанных лианами, и вязких стеблей с огромными листьями. Герберт уже пожалел, что вместо автоматов они не взяли с камбуза топор и пару ножей для разделки мяса. Под ногами в траве, и над головой, в кронах деревьев, всюду слышались шорохи, возня от кипящей вокруг жизни. Вагнер чувствовал себя слепцом в мире зрячих. Он поднимал ногу и не видел, опустится она на мокрую траву или на голову какой-нибудь ядовитой твари.
