Юрий Смолич - Ревет и стонет Днепр широкий
И зарабатывали монету.
А лошади брели и брели.
Одичавшие. Ничейные. Понурые.
«Уничтожайте лошадей! Они несут чуму!» — то была, кажется, последняя сводка с фронта боевых действий трехлетней войны.
А лошади не были виноваты.
ШЕСТНАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ
1
Теперь фактически вышло так, что Затонский исполнял обязанности личного секретаря Ленина.
Украинские дела были сейчас в центре внимания. Ленин занимался ими изо дня в день — и из кабинета Ленина Затонский почти не выходил. Стол Ленина с телефонными аппаратами на нем и столик Затонского — это был как бы своего рода украинский штаб в Петрограде. Но к Ленину то и дело приходили руководители правительства или посетители с разными делами — и он обычно интересовался мнением Затонского, а иной раз просил выполнить какое–нибудь поручение. Нужды крестьян, задачи социализации земледелия особенно волновали Ленина. Влияние ложных эсеровских идей, направленных на укрепление позиций землевладельца–кулака, было еще весьма ощутимо на сельской периферии, и Ленина это тревожило.
Советы рабочих депутатов и Советы крестьянских Депутатов в РСФСР существовали раздельно, необходимо было усилить пролетарское влияние на крестьянские массы, а завтра должны были состояться Третий Всероссийский съезд Советов рабочих депутатов и съезд Советов крестьянских депутатов, и Ленина беспокоило, что левые эсеры на крестьянском съезде могут получить преобладающее большинство.
Когда Ленин со Свердловым обсуждали проблему — как провести слияние обоих съездов в один, чтобы, таким образом, подготовить почву для создания и общего, рабоче–крестьянского Исполнительного комитета, — Затонский вмешался в разговор.
— Владимир Ильич, — сказал Затонский, — а вот мы на Украине созвали просто съезд Советов, независимо — рабочих или крестьянских. Таким образом, Исполком избрали тоже общий, объединенный. И наш Народный секретариат сразу начал действовать как правительство рабоче–крестьянское…
Ленин вскочил с места.
— Батенька! — даже вскрикнул Ленин. — Да это же прекрасно! Великолепная идея, к тому же проверенная на практике жизнью! Посмотрите, как повсеместно пылают сейчас на Украине восстания против контрреволюции: в боях украинские рабочие и крестьяне идут дружно, плечом к плечу! Непременно, непременно надо использовать украинский опыт и завтра же тактично подсказать нашим съездам стать на тот же путь!..
Но тут Ленина прервали: зазвонил телефон — на прямом проводе было украинское правительство.
Ленин живо откликнулся, однако лицо его сразу омрачилось. Народный секретариат Украины обращался с жалобой. Продвигаясь в боях против калединцев и гайдамаков по территории Украины, Антонов–Овсеенко везде назначал своих комиссаров, комиссары эти плохо разбирались в специфических украинских условиях, пренебрегали активностью местных революционных кадров, иной раз даже отталкивая их, а Антонов–Овсеенко не придавал тому значения — в разрешении национальных вопросов занимал ошибочную, вредную позицию нигилизма.
Впервые Затонский увидел, как Ленин раздраженно бросил трубку на рычаг аппарата.
— Ах, уж эти мне люксембуржианцы! — воскликнул Ленин гневно. — Непростительные ошибки отважной пролетарской революционерки Розы, да еще в доморощенном издании! Уж эти мне карикатурные «империалистические экономисты»! Не могут никак понять, что это неверно, отвратительно, вредно! Да ведь пренебрежение национальными вопросами, малейшая великодержавническая ошибка со стороны России, империалистическое правительство которой веками оскорбляло национальное достоинство и не считалось с национальными интересами украинцев, бьют по самой идее интернационального единения народов в освободительной борьбе за социализм!
Ленин ходил по кабинету большими шагами — как всегда, когда был взволнован, — и вдруг остановился перед Затонским:
— Владимир Петрович! Будьте так добры, чтобы нам не терять времени, пока подойдет секретарша, — набросайте телеграмму Антонову.
Затонский едва успел взять блокнот и карандаш, а Ленин уже диктовал:
«Тов. Антонов! Я получил от ЦИК (харьковского) жалобу на Вас. Крайне жалею, что моя просьба к Вам объясниться…»
Ленин перестал диктовать и с возмущением бросил Затонскому и Свердлову:
— Ведь это не впервые — подобные жалобы! И я уже затребовал от Антонова объяснений! Но его не могут поймать на фронтах…
Однако мысль Ленина продолжала работать, и он уже диктовал дальше:
«…не дошла до Вас. Пожалуйста, поскорее свяжитесь со мной (прямым проводом — одним или двумя, через Харьков), чтобы мы могли поговорить с Вами толком и объясниться хорошенько. Ради бога, приложите все усилия, чтобы все и всяческие трения с ЦИК (харьковским) устранить. Это архиважно в государственном отношении. Ради бога, помиритесь с ними и признайте за ними всяческий суверенитет. Комиссаров, которых Вы назначили, убедительно прошу Вас сместить.
Очень и очень надеюсь, что вы эту просьбу исполните и абсолютного мира с харьковским ЦИК достигнете. Тут нужен архитакт национальный».
Ленин остановился, заглянул через плечо Затонского и спросил:
— Вы не забыли подчеркнуть и дважды подчеркнуть то, что нужно выделить?
Убедившись, что отдельные слова и выражения подчеркнуты Затонским правильно, а значит, с аппарата Юза это пойдет со специальной разбивкой литер, — Ленин добавил еще в конце:
«По поводу побед над Калединым и К° шлю самые горячие приветы и пожелания и поздравления Вам. Ура и ура! Жму крепко руку.»
— Ну, вот…
Ленин смотрел, как Затонский, окончив писать, отдал текст секретарше, появившейся в дверях на нетерпеливый звонок Ленина, и сразу снова обратился к нему, продолжая четверть часа назад прерванный разговор:
— Значит, решено: завтра на съезде вы, Владимир Петрович, берете слово, рассказываете об украинском опыте создания единого рабоче–крестьянского ЦИКа и подаете мысль — в самой тактичнейшей, конечно, форме — и у нас в России сделать то же. И для начала: предложение объединить оба съезда…
Ленин вдруг улыбнулся:
— Я говорю: решено, не спросив предварительно вашего мнения! Прошу простить великодушно! Но я уверен, что мы, большевики, в таком важном вопросе — единомышленники. Итак, вы не возражаете?
Затонский развел руками: дескать, ну конечно нет! Но Ленин опять, еще веселее засмеялся:
— Помните, при нашей с вами первой встрече вы, Владимир Петрович, расшаркались и начали… рассыпаться в благодарностях: ах, спасибо за то, что помогаете Украине! А вот теперь Украина поможет нам. И я расшаркиваться перед вами не стану. Потому что дело у нас с вами батенька, общее: дело социалистической революции, дело победы идей интернационализма!..
