Юрий Иванов-Милюхин - Чеченская рапсодия
Буало направился к входу в приземистое строение и в этот момент краем глаза успел заметить, что к гостинице подкатывает та самая карета, которая не отставала от него второй день кряду, не отдаляясь, но и не приближаясь. Все это время она следовала за ним словно привязанная, и кавалеру казалось, что в этой карете на мягких сидениях покачивается какая-то изящная тайна.
Он было вознамерился пойти навстречу коляске, чтобы прояснить ситуацию, но из здания уже выбежал гладкий хозяин харчевни в жилетке, на которой виднелась цепочка от часов, спрятанных в карманчике сбоку. С его пояса свисал широкий клеенчатый фартук, обернутый вокруг раздавшейся талии.
— Бонжур, месье, — еще издали заговорил он. — Как доехали, не нуждаетесь ли в услугах?
— Обязательно, — не останавливаясь, коротко бросил Буало. — Обслужите моих коней, а потом покормите меня.
— Проходите в зал, там вас встретят мои женщины, а я пока сам займусь вашими лошадьми, — засуетился корчмарь и вдруг понизил голос: — Только прошу вас, месье, будьте, пожалуйста, бдительны и осторожны. В зале собрались горожане, непримиримые и давние враги.
— Кто такие? — насторожился кавалер, машинально притрагиваясь к рукоятке шпаги.
— Республиканцы и бонапартисты. По всей Франции не смолкают разговоры о грядущих великих переменах.
— Об этом мы уже наслышаны, — отмахнулся было молодой человек.
— У вас на руке я вижу дорогой перстень, а на шее — толстую золотую цепь, — не унимался корчмарь.
— А когда это политики успели превратиться в разбойников? — с недоумением воззрился на него Буало.
— Но ведь так было всегда, месье. Если дело доходит до драки между политическими партиями, между ними обязательно появляются бандиты всех мастей.
— Кажется, в этом вы правы.
Оглянувшись еще раз на карету, замершую посередине двора, окна которой были закрыты занавесками, Буало переступил порог харчевни. В глубине просторного зала стоял сплошной гвалт. Посетители, сидящие за крепко сбитыми столиками на таких же основательных табуретках, перебивая друг друга, обливали грязными помоями своих политических противников. Разношерстно одетые граждане не стеснялись в выражениях, видно было, что все они давно причастились дешевым виноградным вином из стоявших перед ними объемистых глиняных кружек. Лица их раскраснелись, верхние пуговицы на рубахах выскочили из прорезей.
Один мужчина с небритым лакейским лицом, но в черном сюртуке и в коленкоровой рубашке, являвшейся предметом роскоши, взобрался на стул и заверещал высоким фальцетом:
— Господа, я предлагаю выгнать всех бонапартистов на улицу и намять им бока.
— Долой бонапартистов с роялистами, — согласно гаркнули несколько луженых глоток. — Да здравствует Республика с законодательным собранием и палатой из шестидесяти видных граждан нашего округа.
— Республика себя никак не показала, мы не Римская империя, демократия в которой держалась на незыблемых законах, подстрахованных распятиями на крестах.! — старался перекричать оратора и его сподвижников какой-то глашатай, всем своим видом претендующий на представителя местной богемы.
Он перекинул конец легкого шелкового шарфа через плечо, поправил указательным пальцем пенсне с цепочкой, едва державшееся на переносице и провозгласил:
— Мы за новую империю с твердыми законами, во главе с императором Наполеоном Третьим.
— Которого вы тоже предадите, как предали во времена коалиции Наполеона Бонапарта заговорщики под руководством Талейрана и Фуше. А когда полководец одержал победу при Маренго, вы снова стали его сторонниками.
— Если император изберет ложный путь правления государством, то почему бы его и не предать!
По залу раскатился громкий хохот, усиленный стуком глиняных кружек по столешницам.
Воспользовавшись мимолетным примирением враждующих сторон, Буало осмотрелся вокруг, увидел у окна свободный столик и направился туда. Он уже вознамерился присесть на табурет, когда заметил, что к этому же столику направляется молодая опрятная женщина в маленькой шляпке на копне пышных волос. Она была одета в приталенное платье в розовую и серую полоску, пошитое из тонкой шерстяной материи, с розовой каймой понизу и с расходившимися полами. Из-под подола выглядывала нижняя юбка с кружевными оборками, а на плечах женщины возлежала вишневая кашемировая шаль с концами, почти достающими до пола, расшитая розовыми цветами.
Буало отступил немного назад, предоставляя посетительнице самой выбрать место. Она грациозно обошла угол стола и царственно опустилась на грубый табурет.
Слуха кавалера коснулся еще один громкий возглас, больше похожий на упрек противной стороне:
— Наполеон Бонапарт в последние годы своего правления болтал в совете Пятисот только вздор, поэтому потерпел фиаско. Не отставали от него и его приближенные, портившие беспробудным сном лилейный цвет своего лица. И это в то время, когда следовало заниматься государственными делами.
— Сударь, ваши мелочные замечания больше похожи на оправдания, нежели на утверждение ваших монархических позиций.
— Это у вас слова расходятся с делами. Да здравствует империя во главе с императором!
— Да здравствует Республика, нерушимый союз свободных граждан.
В трактире явно назревал конфликт, грозящий перейти в побоище, но сейчас внимание Буало всецело заняла эта женщина благородного вида, присевшая за стол напротив него. Оглянувшись назад и не заметив слуг, которые должны были бы сопровождать эту даму, кавалер с легкой гримасой недоумения занял свое место и опустил локти на столешницу. Из глубины помещения подскочила молоденькая девушка в кружевном чепчике и в белом фартучке, расшитом вышивкой, не спрашивая ничего, разложила перед клиентами столовые приборы и упорхнула за стойку, за которой виднелась раскрытая дверь, ведущая на кухню.
Буало поднял голову, посмотрел на очаровательную особу, сидящую напротив него, и смущенно моргнул. Молодая женщина, скорее девушка, тоже взирала на него большими и спокойными темно-карими глазами, на удлиненном лице ее с припухшими губами играл нежный румянец, из-под кружевной матерчатой шляпки выбивались крупные завитки золотистых волос, не уложенных в прическу. Может, они специально были оставлены без присмотра, ведь известно, что любой беспорядок во внешности разумной женщины лишь обостряет внимание мужчин. Общего впечатления не портили ни темные круги под нижними веками, говорящие об усталости соседки, ни парочка едва заметных морщинок в области переносицы. Да, это была девушка лет девятнадцати, еще явно не успевшая вкусить всех прелестей супружеской жизни. Чуть загорелый высокий лоб, тонкие нити бровей вразлет, на благородном носике с едва заметной горбинкой подрагивали розоватые крылья ноздрей, чувственные губы неустанно пошевеливались, вызывая сладостное волнение в груди.
![Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
