Александр Золотько - 1941: Время кровавых псов
Орлов неожиданно хлопнул Севку ладонью по груди.
– А ведь у тебя накладка получается… Накладочка…
– Какая? Я сказал все, что мог. Даже больше. И ничего другого я рассказать…
– Подожди, не суетись. Значит, если ты, попав в прошлое, что-то расскажешь, то можешь все изменить… Разрушить. Так?
– Да.
– Но ты ведь убил трех человек своей рукой. И двоих я убил конвоиров потому, что так захотел ты. По твоей воле. И того мотоциклиста я подстрелил, чтобы спасти тебя… А немцы уничтожили тех пленных на дороге из-за моих выстрелов, которые я сделал из-за тебя… Ты не можешь ничего говорить, чтобы не изменить прошлое, но ведь почти сотня людей уже погибла по твоей вине, Сева! Если все действительно так сложно устроено и тонко сцеплено, то все… все уже изменилось…
Севка потрясенно смотрел в еле различимое в сумраке лицо старшего лейтенанта.
«А ведь Орлов прав, – подумал Севка. – Орлов прав, и тогда получается, что уже все… Точка перелома пройдена?» И все, что помнил Севка, уже не существует или искажено… Нет, не может такого быть. Севка привычно спрятался от своего страха за удобную словесную конструкцию. Он не знает причин, не знает механизмов, но твердо верит в то, что это случиться не может.
Не может, и все.
Или…
– Слышь, – сказал Орлов. – А если… если ты попал сюда для того, чтобы это произошло. Чтобы те люди на дороге и те немцы погибли. Ты должен был это сделать, чтобы прошлое, твое прошлое, а мое будущее, стало таким, каким ты его помнишь. И что бы ты здесь ни сделал, чего бы кому ни сказал, кого бы ни убил – все это уже запланировано… Вот, например, я тебя пристрелю, и время пойдет дальше без перебоев…
Орлов взял свой «ТТ», взвел курок и приставил ствол ко лбу Севки.
– Извини… – сказал Орлов.
Глава 3
31 июля 1941 года, 04 часа 35 минут.
Западный фронт
Они все-таки успели. В какой-то момент Егоров даже подумал о том, чтобы свернуть на дорогу к железнодорожной станции, но потом передумал. Водитель, сделавший за ночь уже четыре рейса к станции, удивленно взглянул на военинженера, когда тот приказал изменить маршрут, но спорить не стал.
Водитель был из мобилизованных, форму надел только две недели назад и, в общем, не успел стать военным. Кстати, именно по этой причине его выбрал Егоров. Чтобы не задавал лишних вопросов. Егорову вполне хватило вопросов от Мовсесяна, который никак не мог понять, отчего это начальник изменяет порядок погрузки и транспортировки. И почему отправляет своего зама вперед, хотя собирался уехать на станцию пораньше, чтобы проконтролировать отправку эшелона.
Хорошо, что отношения у Мовсесяна и Егорова сложились приятельские, не пришлось ничего особого выдумать, Егоров сказал, что так нужно, Мовсесян вздохнул, спросил, а может, все-таки лучше, чтобы начальник склада уехал первым – он почему-то был уверен, что Артем Егорыч хочет взять на себя самую опасную часть работы.
С другой стороны, так оно и было.
Капитан Сличенко, конечно, говорил убедительно, было в его словах и рациональное, и патриотическое… Только, как потом спохватился Егоров, ничего толком он так и не объяснил. Ему нужны были машины только для того, чтобы доставить груз к батарее тех самых реактивных минометов? Или чтобы возить его за батареей?
Доставить и разгрузить – это одно. Это, конечно, ставит Егорова в положение сложное и неприятное. Объяснять потом, что не выбросил, не потерял, не передал противнику вверенное имущество, а взял и выполнил просьбу малознакомого командира батареи, который хоть и имел широкие полномочия, но вовсе не такие уж всеобъемлющие.
Если все сделать быстро, то можно еще успеть разгрузиться и доехать до станции. Ашот Гамлетович обещал, что подождет до шести часов утра.
Егоров посмотрел на часы – полпятого. Солнце уже встало. Здесь, под деревьями, еще было сумрачно, но небо, видное в просветах между ветками, светилось яркой утренней голубизной.
Из-за дерева на лесную дорогу шагнул человек. Поднял руку.
Водитель, имя и фамилию которого Егоров так и не запомнил за эти две недели, вопросительно посмотрел на военинженера.
– Стой! – скомандовал Егоров, высунулся в окно кабины и помахал рукой второй машине.
– Доброе утро! – сказал капитан Сличенко, заскакивая на подножку машины. – Заждался уже.
– Понимаете, там… – начал Егоров и хотел сказать, что нужно поторопиться, чтобы успеть обернуться до шести утра, но Сличенко его перебил.
– Вот туда, прямо по дороге, потом направо, – капитан указал рукой. – Только осторожнее – там колдобина, дорога старая, убитая напрочь. Там был лесхоз, вывозили деревья, но уже давно все заброшено. Посему – не спеша, чтобы не повредить скаты… Боец, все понятно?
Водитель кивнул. Что он, плохих дорог не видел? Вот хорошие попадались редко. А тут еще более-менее.
Машина тронулась с места.
– Это далеко? – спросил Егоров.
– А вы куда-то торопитесь? – с улыбкой вопросом на вопрос ответил Сличенко.
– В общем, да, – кивнул Егоров. – Эшелон уходит в шесть утра…
Капитан мельком глянул на свои часы.
– Успеете, еще куча времени.
Егоров тоже посмотрел на часы капитана, тот держался левой рукой за стойку кабины, просунув руку в открытое окно. На часах было без двадцати пять. А на манжете гимнастерки было пятно. Очень характерное пятно. Кровь. И на обратной стороне ладони капитана тоже были видны следы крови.
– Вы ранены? – спросил Егоров.
– Что? – удивился капитан, посмотрел на свою руку и засмеялся. – Нет, это комиссар поранился, а я перевязывал. А комиссар смеялся и прикидывал, как теперь с поврежденной рукой будет руководить воспитательным процессом среди личного состава. А я ему в ответ – тебе, для того чтобы руководить, только рот нужен да партбилет. Посмеялись… Вот здесь – вправо.
Водитель повернул баранку.
Дорога пошла под уклон, деревья подступили к машине с двух сторон почти впритык. Ветки стали цепляться за кабину и бить по стеклу.
– Давно здесь не ездили, – сказал водитель.
– Ага, лет пять, наверное, – кивнул капитан.
Ему приходилось рукой отводить ветки, чтобы не слететь с подножки.
– Вы бы в кабину сели, товарищ капитан, – сказал водитель. – Или в кузов, к охране.
– К охране? – переспросил Сличенко у военинженера. – Вы с охраной?
– А вы как думали? Конечно, с охраной. По два бойца в кузове и еще лейтенант в кабине второго грузовика. Это были последние машины, нужно было забрать дежурных с КПП. Да вы лейтенанта наверняка помните – это он вас пропускал на территорию.
– Лейтенант Прокопов, – задумчиво произнес Сличенко. – Пугливый такой.
– Только что из училища, – пояснил Егоров.
