Рафаэль Сабатини - Скарамуш
Андре-Луи молча спрыгнул с коня и передал ей узду.
— Алина, — сказал он, — я просто не знаю, как благодарить вас.
— В этом нет необходимости, — ответила она.
— Но когда-нибудь я расплачусь с вами.
— В этом также нет необходимости. Я не сделала ничего особенного, Андре. Просто ни я, ни дядюшка не хотим, чтобы вас повесили, хотя он и очень сердит на вас.
— О, не сомневаюсь!
— И неудивительно. Вы были его делегатом, его представителем. Он рассчитывал на вас, а вы оказались перебежчиком. Он справедливо негодует на вас, называет предателем и клянётся, что никогда больше не будет разговаривать с вами. Но он вовсе не хочет, Андре, чтобы вас повесили.
— По крайней мере, в этом вопросе мы придерживаемся одного мнения, поскольку я тоже не хочу быть повешенным.
— Я помирю вас. А теперь прощайте, Андре. Когда будете в безопасности, дайте о себе знать.
Алина протянула ему руку, призрачно белевшую в темноте. Андре-Луи поднёс её к губам.
— Благослови вас Бог, Алина.
Алина исчезла. Андре-Луи стоял, прислушиваясь к затихающему стуку копыт, и, когда он смолк вдали, медленно побрёл к дороге, слегка сгорбившись и опустив голову. Он раздумывал о том, куда направиться. Вдруг он остановился, вспомнив, что у него почти нет денег. Он не знал ни одного надёжного места в Бретани, где можно было бы укрыться, поэтому осторожность требовала как можно скорее покинуть провинцию. Только так он мог избежать смертельной опасности. Но для этого нужны лошади, а как их раздобыть, имея в кармане один-единственный луидор [34]да несколько серебряных монет?
К тому же он очень устал. Последние два дня Андре-Луи почти не спал и большую часть времени провёл в седле, что весьма утомительно для человека, не привыкшего к долгим путешествиям верхом. Он был так измучен, что уйти за ночь сколько-нибудь далеко нечего было и думать. Возможно, ему удалось бы добраться до Шавани. Но там надо поужинать и переночевать. А что потом? Завтра?
Если бы Андре-Луи подумал обо всём раньше, то мог бы занять несколько луидоров у Алины. Он было решил отправиться за ней в замок, но осторожность удержала его. Прежде чем он отыщет Алину, слуги непременно увидят его, и ему уже не удастся скрыться.
У Андре-Луи не было выбора. Надо пешком добраться до Шавани, там переночевать и на рассвете идти дальше. Приняв такое решение, он вышел на дорогу и повернул в ту сторону, откуда только что приехал. Вскоре он опять остановился. Шавань лежала на пути в Рен, и идти туда было опасно. Оставалось одно — вновь отправиться на юг. За лугом, между дорогой и деревней, была переправа. Там можно было перебраться на другой берег, не проходя мимо деревни. Отгородившись от непосредственной опасности водным барьером, он мог бы чувствовать себя относительно спокойно.
К переправе вела тропа, которая сворачивала с большой дороги в четверти мили от Гаврийяка. Минут через двадцать Андре-Луи уже шёл по ней, едва волоча ноги от усталости. Он обошёл стороной домик перевозчика, в окнах которого горел огонь, и в темноте прокрался к лодке. Нащупал цепь, крепившую лодку, и к немалому своему огорчению убедился, что она на замке.
Андре-Луи выпрямился и беззвучно рассмеялся. Этого следовало ожидать. Переправа принадлежала де Латур д'Азиру и была под замком, дабы местные жители не повадились пользоваться ею, не платя пошлины.
Так как иного выхода не было, Андре-Луи подошёл к домику и, постучав, отступил в сторону, чтобы на него не упал свет.
— Лодку, — лаконично потребовал он.
Перевозчик, дюжий негодяй, которого Андре-Луи хорошо знал, вернулся в дом за фонарём и вскоре вышел снова. Спустившись с крыльца, он поднял фонарь, и его свет упал на молодого человека.
— Господи помилуй! — вырвалось у лодочника.
— Вижу, ты понимаешь, что я спешу, — сказал Андре-Луи, посмотрев на его удивлённую физиономию.
— Как тут не спешить, когда виселица в Рене уже который день поджидает вас! — прорычал перевозчик. — Коли у вас хватило ума вернутся в Гаврийяк, ступайте поскорее восвояси. Я никому не скажу, что мы виделись.
— Благодарю, Френель. Твой совет полностью соответствует моим намерениям. Именно поэтому мне и нужна лодка.
— Вот уж нет, — решительно заявил Френель. — Язык-то я попридержу, но упаси меня Бог помогать вам.
— Ты вполне мог не узнать меня. Забудь, что ты видел моё лицо.
— Забыть-то забуду, сударь. Но большего от меня не просите. Я не могу перевезти вас через реку.
— Тогда дай мне ключ от лодки, и я переправлюсь сам.
— Одно другого стоит. Не могу. Я буду помалкивать о вашем приходе, но не стану — не могу — помогать вам.
Андре-Луи взглянул на упрямое, решительное лицо лодочника и всё понял. Состоя на службе у де Латур д'Азира, этот человек не мог сделать ничего наперекор воле господина.
— Френель, — спокойно сказал Андре-Луи, — если, как ты говоришь, меня ждёт виселица, то только смерть Маби толкнула меня на поступок, повлекший за собой этот страшный приговор. Если бы Маби не убили, мне не надо было бы поднимать голос, как я это сделал. Кажется, Маби был твоим другом. Неужели в память о нём ты не исполнишь мою пустяковую просьбу и не поможешь мне спастись от петли?
Лодочник отвёл взгляд, и его лицо стало ещё угрюмее.
— Я бы помог, кабы смел, но я не смею. — Неожиданно он разразился гневом, словно ища в нём поддержку: — Как вы не понимаете, что я не смею помогать вам? С чего вы вдруг взяли, что бедняк должен рисковать ради вас жизнью? Чего такого вы или ваша братия сделали для меня? Лодку я вам не дам. Поймите же это, сударь, и немедленно уходите — уходите, пока я не вспомнил, что говорить с вами и не донести кому следует — и то опасно. Уходите!
Лодочник повернулся спиной, собираясь войти в дом. Андре-Луи охватила полная безнадёжность. Но через секунду она прошла. Он вспомнил про пистолет, который Ле Шапелье почти силой навязал ему перед отъездом из Рена. Тогда он весьма пренебрежительно отнёсся к подарку. Правда, пистолет не заряжен, но Френель не знает об этом.
Андре-Луи действовал быстро. Правой рукой он вынул пистолет из кармана, левой схватил лодочника за плечо и повернул к себе.
— Что вам ещё нужно? — сердито спросил Френель. — Разве я не сказал…
Он не закончил. Дуло пистолета было на расстоянии фута от его глаз.
— Мне нужен ключ от лодки, Френель. Больше ничего. Либо ты немедленно дашь его мне, либо я возьму его сам, после того, как вышибу тебе мозги. Мне бы не хотелось убивать тебя, но я не стану раздумывать. На карту, поставлена моя жизнь, и раз один из нас должен умереть, то тебе не покажется странным, если я предпочту, чтобы это был ты.
