Луи Бриньон - Придворный поэт короля Испании
— Так вы действительно так сильно любите мою сестру? — не оборачиваясь, спросила донья Флора.
— Больше жизни. Она всё, что мне нужно в этой жизни, — не задумываясь, ответил дон Маран.
— Вы клянетёсь любить её, дон Маран? Вы клянетёсь защищать и оберегать её? Не будет ли так, что помогая вам, я сделаю несчастной свою сестру?
— Никогда, — с пылом и непоколебимой уверенностью воскликнул дон Маран, — клянусь вам всем, что для меня свято, донья Флора. Вы никогда не пожалеете об участи своей сестры. Донья Роза будет со мной счастлива. Со мной и только со мной. Никто не сможет ей дать и ничтожной толики тех чувств, что пылают в моей груди.
— Ну что ж, в добрый час, — донья Флора повернулась лицом к дону Марану, но из-за вуали выражение её лица не представлялось возможным рассмотреть. — Я помогу вам. И начну с вопроса. Дон Маран, как далеко вы готовы зайти, чтобы получить мою сестру?
— Я готов на всё!
Донья Флора ни на мгновение не усомнилась в этих словах. Она слишком хорошо знала, сколько времени и как любил её сестру стоявший перед ней человек.
— У меня есть план, дон Маран. — Прежде чем продолжить, донья Флора опасливо оглянулась по сторонам. На лице её собеседника появилась некоторая настороженность. Он с тревогой и нетерпением ожидал продолжения.
— План заключён в действии, которое может опорочить не только мою сестру, но отца и даже меня. По этой причине я задавала вам все эти вопросы. Дон Маран, лишь ваше слово и ваша порядочность станут гарантией сохранения нашей чести.
Дон Маран был обрадован и несколько удивлён. Он не понимал поведения доньи Флоры. За короткое время она полностью изменила своё мнение о нём. Больше того, она хотела полностью ему довериться и едва ли не восхищалась им.
«В чём тут дело? — окидывая донью Флору пристальным взглядом, напряжённо раздумывал, дон Маран. — Не заключена ли в её словах насмешка или дьявольская хитрость? Если б удалось увидеть её лицо? Или же она так жаждет Родриго, что подобно мне готова на всё?».
Последняя мысль заслуживала внимания. Она показалась дону Марану правдоподобной. Однако в любом случае следовало прежде выслушать, а уж потом решать.
— Так что же, дон Маран? — раздался голос доньи Флоры, в котором различалось еле заметное нетерпение.
— Вначале я бы хотел выслушать вас, донья Флора! — осторожно ответил дон Маран. При этом он бросил в очередной раз безрезультатный взгляд на вуаль, скрывающую её лицо.
— Всё очень просто, дон Маран. Вы должны похитить мою сестру!
— Похитить? — вырвалось у донельзя удивлённого дона Марана. — Вы отдаёте себе отчёт в последствиях такого поступка, донья Флора? Украсть благородную сеньору — значит навлечь позор на всю её семью!
— Нет, если вы женитесь на ней. Вы ведь женитесь на моей сестре, дон Маран?
— Конечно, донья Флора, — с готовностью подтвердил дон Маран. И тут же не сдержавшись, спросил: — Вы действительно готовы пойти ради меня на такой опасный шаг?
— Ради себя, — невозмутимо поправила его донья Флора и так же спокойно и неторопливо продолжила говорить, — я стараюсь для себя, дон Маран. Я люблю сестру, но Родриго я люблю неизмеримо больше. В нашем с вами положении похищение сестры единственный выход. Посудите сами, дон Маран. Я пыталась с ней поговорить о вас, однако эти попытки ни привели к результату. Моя сестра и слышать о вас не хочет. Она влюблена в Родриго. Её невозможно убедить. Так что, как видите, она просто не оставила мне выбора. Мне придётся помочь вам, а заодно и себе.
Слова доньи Флоры развеяли последние сомнения дона Марана. Его охватило лихорадочное возбуждение. Воображение уже рисовало ему красочные сцены из будущей жизни. Заветная цель показалась совсем близкой.
— Я согласен! — без обиняков заявил дон Маран. При всём желании, он не смог бы убрать счастливую улыбку, расплывавшуюся на губах. — Как вы предполагаете действовать, дорогая кузина?
— Очень просто, дон Маран. Перед сном я дам сестре усыпляющий порошок. Она крепко заснёт. Как только она заснёт, я пошлю за вами. Вы приедете. Я помогу вам вынести сестру из дома. Когда она придёт в себя, то должна быть далеко от дома. Вы понимаете меня, дон Маран?
Дон Маран радостно кивнул головой.
— Если вы согласны, так и сделаем!
Дон Маран снова кивнул.
— И возьмите с собой только одну лошадь, чтобы не привлекать лишнего внимания, — предостерегла его донья Флора.
Радостный дон Маран снова кивнул. Он всё прекрасно понял. Всё до последней мелочи. Он уже представлял, как сажает свою любимую на коня и увозит прочь от Гранады. От Родриго…
— И помните, дон Маран, я полагаюсь на вашу честь!
— Донья, может всецело полагаться на меня! — дон Маран, отвесил кузине низкий поклон.
— Ну что ж, дон Маран, до скорой встречи! Я дам вам знать, когда наступит время!
Дон Маран снова поклонился, провожая кузину из комнаты. Едва она ушла, как он напрочь забыв о раненной руке, запрыгал на балконе от радости. Наконец, желанная цель близка.
— Роза, милая Роза, ты будешь моей и только моей, — раз за разом повторял он.
Донья Флора вышла из дома так же незаметно, как и вошла. Устроившись в шатре на подушках, она коротко бросила носильщикам.
— Домой!
Её приказ незамедлительно выполнили. Носильщики побежали в обратный путь. Донья Флора почувствовала лёгкое покачивание. Она сняла вуаль. Лицо доньи Флоры выглядело весьма мрачным. Красивые губы раскрылись, чтобы издать зловещий шёпот.
— Глупец! Ничтожество и глупец!
Глава 12
В главном зале дворца Комарес царило оживление. Около двухсот разряженных в дорогие костюмы придворных, прохаживались по залу. Кавалеры, покручивая усы, галантно раскланивались с дамами, расточали им комплименты и дарили восторженные улыбки. Дамы же в ответ пытались покраснеть и начинали усиленно обмахиваться веером. При этом у них был такой вид, словно они готовы упасть в обморок. И неважно, какую очередную глупость им сказали. Важно было другое. На них обратили внимание. И чем чаще такое внимание оказывалось, тем больше дамы подчёркивали свою значимость. Обычно это выражалось в двух-трёх фразах, которые они с притворным равнодушием, как бы невзначай бросали другим представительницам прекрасного пола, находившимся от них в непосредственной близости. В ответ следовал завистливый взгляд, а чуть позже и злорадный, который сопровождался в точности таким же словами, какие были адресованы им. Так и длилась эта молчаливая дуэль между особами прекрасного пола. Оружием в этой дуэли являлись наблюдательность, красноречие, выражение лица, а так же жесты. Как правило, все высокородные дамы в совершенстве владели всем этим набором придворного оружия. Это умение помогало пустить его в ход в нужный момент. Соперничество между кавалерами разительно отличалось от дам по той простой причине, что они не могли открыто показать оказанные им знаки внимания той или иной дамой. Такое действие считалось верхом неприличия. Посему им приходилось довольствоваться высокомерным взглядом, гордой осанкой и подкручиванием тонких усов, которыми обладали почти все мужчины в этом зале. Отсутствие усов считалось едва ли не преступлением. Ни один уважающий себя мужчина не появлялся без них. Исключение составлял лишь придворный поэт. Но к этому исключению при дворе короля уже давно привыкли. Впрочем, как и к дерзостям, которые он высказывал королю.
