Тайна Моря - Стокер Брэм

В скалах, сбегающих к морю со стороны этих бухт, тут и там встречаются естественные каналы с такими ровными берегами, словно их проделало рыбацкое население Уиннифолда для добычи камня.

Стоило мне только увидеть эти места, как я влюбился. Будь это возможно, я бы провел здесь все лето в собственном доме, но отсутствие жилья лишало меня такого выбора. И я поселился в небольшой гостинице «Килмарнок Армс».

На следующий год я вернулся — а затем еще и еще. А потом взял в бессрочную аренду участок в Уиннифолде, чтобы построить домик с видами на Скейрс. Потому мне то и дело приходилось наезжать в Уиннифолд, а дом постоянно занимал мои мысли.

Доселе моя жизнь была непримечательна. В школе, несмотря на тайные амбиции, я не отличался успеваемостью. В колледже мне повезло больше: благодаря дюжему сложению и атлетичности я сумел преодолеть врожденную застенчивость. И так в двадцать восемь лет обнаружил, что номинально считаюсь барристером, безо всякого знания о практике права и немногим больше — о теории, а также с должностью в «Дьявольском» — так непочтительно звался наш добровольческий полк «Иннс оф Корт» [5]. У меня было немного родных, зато приятное, пусть и не самое большое состояние; и я успел поездить по свету на дилетантский манер.

Глава II. Гормала

Всю ту ночь у меня не шли из головы утонувший ребенок и мое удивительное видение. И во сне, и наяву перед мысленным взором мелькали родители — из процессии, увиденной в мороке, или их несчастное выражение — в действительности. А к их образам примешивался и лик пучеглазой сухощавой старухи с орлиным профилем, которая так заинтересовалась происшествием и моей в нем ролью. Я расспросил о ней владельца земли, раз уж он, будучи почтмейстером, знал практически всех на мили вокруг. Он ответил, что она чужая в этих краях.

Затем добавил:

— Ума не приложу, почему ее сюда тянет. Она являлась из Питерхеда уже два-три раза за последнее время; но ей нечего здесь делать. Ничего не продает, ничего не покупает. Не путешественница, не попрошайка, не воришка и не работница. Да и странная вдобавок. По тому, как она говорит, я думаю, что она с запада; может, с какого далекого острова. Я различаю гэльский в ее речи.

Позже в тот же день, когда я прогуливался по берегу у Хоуклоу, старуха подошла ко мне и заговорила. На берегу было довольно пустынно — в такие дни на пляже редко кого увидишь, разве что во время отлива, когда рыбаки ставили неводы на лосося. Я шел к Уиннифолду, когда она бесшумно приблизилась сзади. Не иначе как скрывалась за метлицей на дюнах, иначе бы я сразу ее заметил на этом безлюдном берегу. Судя по всему, она была весьма властной женщиной: она сразу же обратилась ко мне в таком тоне, что я почувствовал себя ниже ее и в чем-то провинившимся:

— Отчего ты не сказал, что видал вчера?

Я машинально ответил:

— Сам не знаю. Возможно, потому, что мне это показалось нелепицей.

На ее строгом лице проступило презрение:

— Раз Смерть и Рок — такая уж нелепица, отчего ты вдруг язык проглотил?

Это меня задело, и я чуть было не ответил резко, как вдруг меня поразила мысль, что она и так все знала.

Преисполненный удивления, я тут же спросил:

— Но откуда ты знаешь? Я никому не рассказывал.

Я даже остановился, потому что вдруг почувствовал себя в растерянности; тут крылась какая-то тайна, которой я не мог постичь. А эта женщина словно читала мои мысли как открытую книгу. Отвечая, смотрела на меня пытливо и со странной улыбкой:

— А! Так ты, голубчик, не соображаешь, что у тебя een [6], которые могут видеть? Не понимаешь, что у тебя een, которые могут говорить? Неужто имеющий Дар Второго Зрения его не понимает. А вот для моих een твое лицо, когда ты увидал знак Рока, было что печатная книга.

— Ты хочешь сказать, — начал я, — ты поняла, что я видел, просто взглянув на мое лицо?

— Нет! Нет, голубчик. Не всё, хоть я и есть Ясновидица; но поняла я, что ты видал Рок! Это ни с чем не спутаешь. В конце концов, речь о Смерти, как ее ни называй!

Поразмыслив, я спросил:

— Если у тебя Второе Зрение, почему ты сама не заметила это… видение? или как его назвать?

— Э, голубчик! — ответила она, качая головой. — Как мало ты знаешь о том, как действуют Судьбы! Знай, что Глас слышат только избранные уши, а Видение приходит только к избранным een. Нельзя услышать или увидеть по своей прихоти.

— Но если, — сказал я и сам услышал в своем голосе торжествующую нотку, — если подобное дано знать лишь избранным, как узнала ты, если ты как будто в этот раз избрана не была?

Она отвечала с нетерпением:

— Понимаешь ли ты, молодчик, что даже простые смертные могут много разглядеть, если у них есть голова на плечах, если они прислушиваются к знанию и опыту. Отчего, по-твоему, одни много видят и узнают, сколько могут, а другие остаются в конце путешествия ровно так же слепы, как в начале?

— Тогда, быть может, расскажешь, что ты увидела и как?

— А! Тем, кто видел Рок, большой подсказки не нужно. Слишком долго и слишком часто я сама видала и саван, и свечу, и свежую могилу, чтобы не замечать, когда их видят другие. Нет-нет, голубчик, сейчас мне помог не Дар, а лишь опыт. Я не представляю, что видел ты. Не знаю, какими и как в твоем видении предстали мертвые; но только — что было оно о смерти.

— Значит, — допытывался я, — Второе Зрение — это дело случая?

— Случая! Случая! — повторила она с презрением. — Нет, молодой человек! Когда молвит Глас, случая не больше, чем в том, что за днем идет ночь.

— Ты не понимаешь, — сказал я, почувствовав некое превосходство из-за того, что подловил ее на ошибке. — Я ничуть не имел в виду, что Рок — или что бы это ни было — не предвещает истины. Я имел в виду, что дело случая, в чьи уши говорит Глас — чем бы он ни был, — раз уж решено, чтоб чьи-то уши да услышали.

И снова она отвечала с насмешкой:

— Нет, нет! В деле Рока случая быть не может. Те, кто шлют Глас и Зрение, преотлично знают, кому слать и зачем. Как ты не поймешь, что это все не bairn [7] игрушки. Когда молвит Глас, быть слезам, горю и скорби! Нет! Это не явление, что стоит само по себе, наособицу от всего другого. Воистину это часть общей картины; и будь уверен: избранный видеть или слышать избран неспроста и обязан играть свою роль до самого конца.

— Правильно ли я понимаю, — спросил я, — что Второе Зрение лишь служит некой великой цели, которая осуществляется многими способами, а те, кому является Видение или слышится Глас, — лишь слепые бессознательные орудия Судьбы?

— Да, голубчик! Судьбы знают свои пожелания и волю, им не нужна помощь или помысел человека — слепого иль зрячего, разумного иль глупого, сознательного иль бессознательного.

Во время всего разговора меня удивляло, как старуха употребляет слово «Судьба», к тому же во множественном числе. Очевидно, хоть она и христианка — а они на западе страны обычно набожно соблюдают свою веру, — ее убеждения коренились в каких-то древних языческих мифологиях. Я хотел было об этом разузнать, но побоялся, что она вовсе замолчит. Поэтому спросил:

— Расскажи, будь добра, как именно ты узнала, что обладаешь Вторым Зрением?

— Тем, кому было дано увидеть руку Судьбы, негоже хвастать да похваляться. Но раз ты сам Ясновидец и тебе надо учиться, так и быть, расскажу. Я видела, как море волнуется без причин на том самом месте, где предстояло утонуть кораблю, я слышала стук молотка гробовщика на одинокой пустоши, когда миновавшему меня скоро предстояло умереть. Я видела саван на духе утопшего, как в своих снах, так и наяву. Я слышала, как звучит Рок в скрипе уключин, я видела плакальщиков в толпе. Да, как я только ни видала и ни слыхала Пришествие Рока.

— Но все ли видения сбылись? — спросил я. — Не случалось ли, что ты слышала странные звуки или видела странные видения, а они ни к чему не приводили? Как я понял, ты не всегда знаешь, кто будет жертвой — только сам факт, что к кому-то придет смерть!