Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
защитнику протестантской церкви и готовы даже отдать за него свои жизни,
лишь бы только он взошел на престол, принадлежащий ему по праву.Если бы Бладу пришлось обсуждать этот вопрос с сестрами Питт, он сказал
бы им, что, вдоволь побродив по свету и изведав множество приключений, он
намерен сейчас продолжать заниматься делом, для которого еще с молодости был
подготовлен своим образованием. Он мог бы сказать, что он врач, а не солдат;
целитель, а не убийца. Однако Блад заранее знал FIX ответ. Они заявили бы
ему, что сегодня каждый, кто считает себя мужчиной, обязан взять в руки
оружие. Они указали бы ему на своего племянника Джереми, моряка по
профессии, шкипера торгового судна, к несчастью для этого молодого человека
недавно бросившего якорь в бухте Бриджуотера. Они сказали бы, что Джереми
оставил штурвал корабля и взял в руки мушкет, чтобы защищать правое дело.
Однако Блад не принадлежал к числу людей, которые спорят. Как я уже сказал,
он был самостоятельным человеком.
Закрыв окна и задернув занавески, он направился в глубь уютной,
освещенной свечами комнаты, где его хозяйка, миссис Барлоу, накрывала на
стол. Обратившись к ней, Блад высказал вслух свою мысль:
– Я вышел из милости у девушек, живущих в доме через дорогу.
В приятном, звучном голосе Блада звучали металлические нотки, несколько
смягченные и приглушенные ирландским акцентом, которые не могли истребить
даже долгие годы блужданий по чужим странам. Весь характер этого человека
словно отражался в его голосе, то ласковом и обаятельном, когда нужно было
кого-то уговаривать, то жестком и звучащем, как команда, когда следовало
кому-то внушать повиновение. Внешность Блада заслуживала внимания: он был
высок, худощав и смугл, как цыган. Из-под прямых черных бровей смотрели
спокойные, но пронизывающие глаза, удивительно синие для такого смуглого
лица. И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой,
решительной складкой его губ. Он одевался во все черное, как и подобало
человеку его профессии, но на костюме его лежал отпечаток изящества,
говорившего о хорошем вкусе. Все это было характерно скорее для искателя
приключений, каким он прежде и был, чем для степенного медика, каким он стал
сейчас. Его камзол из тонкого камлота note 5 был обшит серебряным позументом, а
манжеты рубашки и жабо украшались брабантскими кружевами. Пышный черный
парик Камлот – тонкое сукно из верблюжьей шерсти отличался столь же
тщательной завивкой, как и парик любого вельможи из Уайтхолла note 6.Внимательно приглядевшись к Бладу, вы невольно задали себе вопрос:
долго ли сможет такой человек прожить в этом тихом уголке, куда он случайно
был заброшен шесть месяцев назад? Долго ли он будет заниматься своей мирной
профессией, полученной им еще до начала самостоятельной жизни? И все же,
когда вы узнаете историю жизни Блада, не только минувшую, но и грядущую, вы
поверите – правда, не без труда, – что, если бы не превратность судьбы,
которую ему предстояло очень скоро испытать, он мог бы долго еще продолжать
тихое существование в глухом уголке Сомерсетшира, полностью довольствуясь
своим скромным положением захолустного врача. Так могло бы быть…Блад был сыном ирландского врача и уроженки Сомерсетширского графства.
В ее жилах, как я уже говорил, текла кровь неугомонных морских бродяг, и
этим, должно быть, объяснялась некоторая необузданность, рано проявившаяся в
характере Питера. Первые признаки ее серьезно встревожили его отца, который
для ирландца был на редкость миролюбивым человеком. Он заранее решил, что в
выборе профессии мальчик должен пойти по его стопам. И Питер Блад, обладая
способностями и жаждой знаний, порадовал своего отца, двадцати лет от роду
добившись степени бакалавра медицины в дублинском колледже. После получения
столь радостного известия отец прожил только три месяца (мать умерла за
несколько лет до этого), и Питер, наследовав после смерти отца несколько сот
фунтов стерлингов, отправился поглядеть на мир, с тем чтобы удовлетворить
свой неугомонный дух. Забавное стечение некоторых обстоятельств привело его
на военную службу к голландцам, воевавшим в то время с французами, а любовь
к морю толкнула его во флот. Произведенный в офицеры знаменитым де Ритером",
он участвовал в той самой морской битве на Средиземном море, когда был убит
этот знаменитый флотоводец.Полоса жизни Блада после подписания Неймегенского note 7 мира нам почти
совершенно неизвестна. Мы знаем, однако, что Питер провел два года в
испанской тюрьме, но за что он попал туда, осталось для нас неясным. Быть
может, именно благодаря этому он, выйдя из тюрьмы, поступил на службу к
французам и в составе французской армии участвовал в боях на территории
Голландии, оккупированной испанцами. Достигнув наконец тридцати двух лет,
полностью удовлетворив некогда томившую его жажду приключений и чувствуя к
тому же, что его здоровье пошатнулось в результате запущенного ранения, он
вдруг ощутил сильнейшую тоску по родине и сел в Нанте на корабль,
рассчитывая пробраться в Ирландию. Однако здоровье Блада во время
путешествия ухудшилось, и, когда буря загнала его корабль в Бриджуотерскую
бухту, он решил сойти на берег, тем более что здесь была родина его матери.
Таким образом, в январе 1685 года Блад прибыл в Бриджуотер, имея в
кармане примерно такое же состояние, с каким одиннадцать лет назад онотправился из Дублина бродить по свету.
Место, куда попал Блад, ему понравилось, да и здоровье его здесь быстро
восстановилось. После многих приключений, каких другой человек не испытает
за всю свою жизнь, Питер решил обосноваться в этом городе и вернуться
наконец к своей профессии врача, от которой он, с такой небольшой выгодой
для себя, оторвался.
Такова краткая история Питера Блада, или, вернее, та ее часть, которая
закончилась в ночь битвы при Седжмуре, спустя полгода после его прибытия в
Бриджуотер.
Считая, что предстоящее сражение не имеет к нему никакого отношения, –
а это вполне соответствовало действительности, – и оставаясь равнодушным к
