Поль Феваль - Горбун
Но вот хозяйке не спалось. Жан Мари не ошибся, когда сказал о ней как о добросердечной женщине. Однако любопытство, точнее желание раньше других узнать, что нового произошло в огромном городе, было ее главной страстью.
– Тот, в плаще, сказал: «в особняк у Сен-Маглуар…» Сен-Маглуар – это где кладбище, – размышляла она, – что там поблизости есть кроме церкви…? Домик – игрушка принца де Гонзаго…
Поворочавшись, Балаоль, наконец уснула.
Все проснулись уже после полудня. Напоив гостей молоком, мадам Балаоль заявила, что непременно узнает, куда отнесли портшез с девушкой, и, попросив Франсуазу помочь Жизель на кухне, отправилась на разведку.
Прежде всего, она побывала во дворе большого особняка принца де Гонзаго, наблюдала, как там велись торги акциями, видела какого-то горбуна, на спине которого оформлялись сделки. Он показался ей похожим на того, что приходил на улицу Певчих. Но поручиться в этом госпожа Балаоль не могла.
Уже под вечер неуемная кондитерша вышла к малому особняку Гонзаго. Вдова Балаоль была набожна и первым делом зашла в церковь. Помолившись, она уже хотела выйти на улицу, но внезапно увидела, как мимо проехали две кареты и еще один большой экипаж. Она задержалась в дверях и стала наблюдать. Кареты остановились в двух десятках шагов. Из них высыпала ватага молодых людей и барышень и направилась к домику. К своему удивлению среди прибывших госпожа Балаоль увидела и горбуна. Теперь она его узнала. Это был тот самый, что приходил к мэтру Луи.
Осторожно выйдя из укрытия, вдова обогнула церковь и заглянула через полуоткрытую калитку за садовую ограду. У входа в дом она увидела портшез, в котором люди в серых плащах унесли молодую девушку. Сомнения отпали.
Госпожа Балаоль отправилась домой, где и сообщила об увиденном Франсуазе. Та сердечно поблагодарила ее за гостеприимство и, забрав Жана Мари и пожитки, к большому огорчению хозяйки немедленно направилась к Сен-Маглуар.
Там, прячась от посторонних глаз, то за садовой оградой, то за церковью, бабушка и внук провели всю ночь в наблюдении за домом. После трех пополуночи за кладбищенскую ограду прошла группа вооруженных гвардейцев, которой командовала женщина. В темноте Франсуаза не могла ее разглядеть, но слышала, как старший среди солдат обращался к ней словами: «ваше высочество». Когда часы на башне пробили пять утра, гвардейцы окружили дом и принялись в одночасье стучать в две входные двери, выкрикивая: «Именем короля!» Потом они сорвали дверь с петель и вошли. С замирающим сердцем пожилая женщина и внук, державший в одной руке клетку, в другой шкатулку, ожидали дальнейших событий. На сей раз ждать пришлось не долго. Вскоре на пороге со связанными руками под конвоем гвардейцев появился мэтр Луи. Жан Мари едва удержался от радостного крика. Но предусмотрительная Франсуаза закрыла ему рот. Вслед за мэтром Луи тоже в наручниках вышли те двое, что приходили в дом на улице Певчих. Троих арестованных усадили в стоявшую на углу полицейскую карету. На ступеньках и на заднем мостке расположилось по два конвоира.
– Гони в Шатле! – скомандовал старший, – и экипаж покатил.
Через несколько минут из дома вышли три женщины: две девушки и стройная госпожа постарше в темном платье с лицом укрытым вуалью. Первой девушкой к неописуемой радости Франсуазы и внука оказалась Аврора. Она была очень слаба, – ее пошатывало, и две другие дамы ее поддерживали. Во второй девушке старуха узнала красотку, навещавшую Аврору вечером накануне празднества. Сейчас она была без маски и Франсуаза увидела, что эта красавица – та самая гитана, которая когда-то танцевала на Плаца Санта в Мадриде.
– Где портшезы? – нетерпеливо осведомилась госпожа под вуалью у командира гвардейцев.
– Сию минуту, ваше высочество, госпожа Гонзаго! – ответил тот. – Эй, Гийом! Клод! Живо!
Солдаты кинулись в кусты и вынесли оттуда два портшеза. В один сели Аврора и гитана, в другой – дама с вуалью.
– Куда прикажете, госпожа Гонзаго? – осведомился старший гвардеец.
– В мои покои на Кемкампуа, – ответила принцесса.
Сердце Франсуазы бешено заколотилось. Увлекая за руку внука, она стремительно подошла к носилкам принцессы и опустилась на колени.
– Милостивая госпожа! – запинаясь от волнения, произнесла она. – Меня зовут Франсуаза Беришон. Я уже несколько лет нахожусь в услужении у мадемуазель Авроры. А этого мальчика зовут Жан Мари.
Принцесса подняла вуаль, пристально взглянула на пожилую даму, улыбнулась и сказала:
– Ни слова больше. Сейчас пойдете вместе с мальчиком ко мне. Встаньте с колен и садитесь регент ядом со мной в портшез, – здесь места достаточно. Мальчик пусть идет пешком. Нам недалеко.
Так Франсуаза и Жан Мари Беришоны оказались в покоях принцессы.
Госпожа Франсуаза говорила, обращаясь к ней:
– Этот ребенок мне не сын. Это мой внук, сын моего бедного сыночка. Должна вам сразу сказать, добрая госпожа принцесса, что мой сын был совсем другим парнем. Шутка ли? 5 футов, 10 дюймов росту! Храбрый солдат и умер как настоящий герой.
– Вы были в прислугах у Неверов, милая женщина? – поинтересовалась принцесса.
– Все Беришоны, – с гордостью ответила Франсуаза. – Из поколения в поколение с незапамятных времен! Мой муж был конюшим у герцога Амори, отца герцога Филиппа. Отец моего мужа, его звали Гийом Жан Никола Беришон…
– Так это ваш сын, Франсуаза, – прервала принцесса, – доставил мне то письмо в замок де Келюсов?
– Конечно, благородная госпожа, именно он. И Господь свидетель тому, что всю оставшуюся жизнь он потом вспоминал об этом случае. Однажды он встретил в Энском лесу, – (он часто мне об этом говорил), – мадам Марту, вашу бывшую дуэнью, ту, что приняла на себя заботы о младенце. Мадам Марта узнала моего сына потому, что уже видела его в замке молодого герцога, когда носила ему ваши записки. Марта сказал моему сыну: «В замке Келюсов есть человек, который все знает, так что госпожа Аврора должна быть начеку», – она опасалась, как бы старому маркизу, вашему отцу, добрая госпожа не донесли, что вы замужем, и что у вас родилась девочка. Как-то раз, когда мой мальчик нес вам послание от Филиппа, его схватили солдаты, но потом, благодарение богу, отпустили. Тогда в траншеях у замка де Келюсов мой сын впервые повстречал шевалье де Лагардера, о котором часто мне рассказывал. Он говорил: «Шевалье красив, как Архангел Михаил в Тарбской церкви!»
– Да, – задумчиво промолвила принцесса, – он действительно красив.
– А какой отважный! – с воодушевлением прибавила Франсуаза. – Как лев!
– Настоящий лев! – вырвалось у до того молчавшего Жана Мари.
Госпожа Франсуаза окинула внука испепеляющим взглядом, и Жан Мари замолчал.
