Последняя из древних - Кэмерон Клэр
Но теперь Большая Мать согнулась ближе к земле и совсем сгорбилась. Даже ее зубриные рога, казалось, усохли. У нее был такой печальный вид, что Дочь подумала: вдруг ее тяжелая голова сейчас скатится прямо в землю, в неглубокую могилу Крюка. Еще один ребенок по ту сторону земли – это может оказаться уже слишком. Перемены были всегда, но на какой-то миг Дочери захотелось, чтобы все оставалось по-прежнему. Она спустилась в яму к Крюку. Улеглась на бок, чтобы их головы оказались на одном уровне. Положила руки ему на плечи, переплелась с ним ногами и приподняла пальцем подбородок, чтобы взглянуть в его глаза. Мгновение она оставалась в этой позе и почувствовала, как тепло ее тела оседает на коже Крюка. Она погладила его по волосам и прошептала: «Тепло».
11
На ночь семья забралась в хижину, в брюхо зубра. Их тела сплелись в клубок, как обычно, но теперь все было по-другому. Дочь уже не лежала посередине. Она оказалась с краю с голой спиной, кожа покрылась мурашками, как птица с выщипанными перьями. Струк лежал между Дочерью и посапывающей Большой Матерью. Он был самым маленьким и нуждался в тепле больше всех. Дочь прижалась к нему как могла, и его костлявый локоть впился ей в живот. Она отпихнула локоть, но тут ей в бедро врезалась острая коленка. Она тихо вскрикнула в знак протеста, но широкая рука Большой Матери тяжело опустилась ей на голову, приказывая замолчать. Дочь еще больше занервничала, когда на нее уставился Дикий Кот. Она чувствовала жар его глаз. Он еще раньше пробрался в хижину, но Большая Мать прогнала его. Дикий Кот сидел рядом со входом и выжидал, пока не настанет полная тишина и Дочь подаст знак. Тогда можно было бы без страха войти.
Дочь повернулась, потянула за край шкуры и заворчала. Тут же другая большая рука легла на ее голову, чтобы успокоить ее. На этот раз рука Сына. Он лежал на своем обычном месте, на страже, чуть выше, чем остальные. Она сплела пальцы с его пальцами, прижала ладонь к его грубой коже и слегка потянула. Он на мгновение поднял голову и осмотрел спящие тела. Их дыхание было все еще не очень глубоким. Молча он подвинулся к Дочери, на место, где раньше спал Крюк, и устроился там, где шкура еще хранила отпечаток тела мальчика. Чувствовать, что брат рядом, было приятно. Он прикрыл Дочь своей большой рукой. Кожа на ее спине была холодной. Он придвинулся ближе, чтобы согреть ее. Вскоре Дочь почувствовала, что ей очень тепло. По спине потекли тонкие струйки пота. Она начала двигаться под шкурами, и Сын не мог не ответить. Он протянул руку и нащупал густую щетку волос между ее ног. Его палец почувствовал, что она мокрая, и этот сигнал побудил его тело к действию. Он нашел руку девушки и потянул ее. Она последовала за ним на холод.
Отойдя подальше от хижины, Сын расстелил на земле их накидки и потянул ее на себя. Они старались не кричать, чтобы их не прервали. Они были во власти момента. Подобно голоду, эта насущная потребность перевешивала всякое беспокойство о том, что будет дальше. Они тяжело дышали, пальцы скользили по коже, тела терлись и сплетались почти с такой же силой, как у зубров во время гона.
Потом Дочь заползла в гнездо, Сын занял свое место в головах, но его начала мучить совесть. С тех пор как последний Отец пошел на охоту и не вернулся, Сын старался выполнять роль старшего мужчины в семье. Посмотрев на Струка, свернувшегося в гнезде, и услышав посапывание Большой Матери, он понял, что, пока был с Дочерью, он не защищал их. Он почувствовал укол вины. Чтобы выполнять роль Отца, нужно присматривать за семьей. Он вытянулся и закрыл глаза, испытывая облегчение от того, что вернулся на свое место. Сын думал о Дочери и о том, что было между ними, но главной его заботой была Большая Мать. Он ведь знал, что не должен таким образом прикасаться к Дочери. Думая об этом, он тронул кончиками пальцев ссадину на лбу – след от камня, который в предупреждение бросила в него Большая Мать. А если он сейчас уснет и увидит во сне Дочь? Узнает ли об этом Большая Мать? Вскоре тело пересилило мысли. Сын погрузился в глубокий сон.
Большая Мать проснулась затемно. Широко открыла глаза, тщательно принюхалась. Резкий звук, с которым она втянула воздух, разбудил Дочь. Старуха резко выпрямилась и села в своем гнезде. В первый раз после зимней спячки она поднялась без посторонней помощи. Пучок волос на ее затылке закрутился, как водоворот в реке. Большая голова медленно повернулась к Дочери. Та на миг растерялась: она не могла понять, что изменилось в старухе, почему она кажется слишком маленькой и какой-то голой. «Рога», – тут же сообразила она. Большая Мать снимала их на ночь и быстро водружала на голову каждое утро. Странно было видеть старуху с этой большой голой головой. Дочь закрыла глаза и притворилась спящей, но допустила ошибку: слишком сильно сжала веки. Большая Мать всегда замечала притворство.
– Хм, – проворчала старуха.
Она снова принюхалась. Громко, как будто выслеживала зверя. Дочь прикусила губу. Ей ведь было велено держаться подальше от Сына. Она знала, что ее дело – сдерживать свои желания. Вот начнется нерест, и они пойдут на место встречи. Там будут и другие семьи. В том числе ее сестра, Большуха, которая теперь живет в другой семье. Их союз поможет им занять лучшее место у реки. Чем больше связей у семьи, тем вероятнее, что их встретят дружелюбно и позволят занять хорошие места для рыбалки.
На рыбалке они ели и наблюдали друг за другом, и Дочь видела, каким семьям требуются самки детородного возраста. Она попробует определить, в какую семью она хочет и какая семья хочет ее. Специальной процедуры для этого не было. Иногда все решало явное влечение. Порой девушки оказывались не в том возрасте, или Большие Матери слишком крепко держались за свое положение, и никаких пар не образовывалось. Во времена самой большой численности населения, когда стада зубров несколько лет подряд были большими, конкуренция становилась высокой. В лучшие времена, когда в семьях было полно народу, борьба между женщинами за положение Большой Матери могла быть смертельной. Все слышали истории о легендарных битвах между потенциальными Большими Матерями. Поскольку этих времен никто из них не помнил, такие истории звучали как рассказы о былой роскоши. Здесь было чем гордиться: достаточно тел, еды и орудий, чтобы позволить себе драку.
Сначала Дочь не связала упорное принюхивание Большой Матери с тем, что она сделала. Но она не учла, что нюх у Большой Матери был острым. Дочь родилась намного позже и поэтому всегда считала, что Большая Мать – это пожилая женщина, которая спаривается только при абсолютной необходимости. Как будто спаривание для нее – работа, вроде пережевывания шкуры, а не то, что делают для удовольствия.
Будучи в расцвете лет, Большая Мать искала пенисы самых сильных мужчин. Они оставили в ней свой след, и внутрь попало много жидкости. У нее были собственные сложные теории о запахе спермы, ее интенсивности и о том, добавит ли она силы будущему ребенку. Большая Мать знала, как определить, когда от мужчины нет толку, а когда он способен посадить лучшее семя. Благодаря мудрому использованию этих знаний она и сумела добиться такого большого успеха в жизни.
Большая Мать повернула голову и в упор посмотрела на Дочь. Можно было ни о чем не спрашивать. Она и так знала, кому принадлежала сперма и куда она делась. Смысл этого тоже был ей понятен: ведь немало тел появилось на свет у нее между ног, и на детей своих сестер она насмотрелась во время рыбалки. Она знала: из поколения в поколение передается одно и то же. Иногда пучок волос, иногда нос или изгиб руки. Дочь и Сын, которые видели лишь несколько семей на месте встречи и у которых было очень мало родственников, не понимали табу. На огромной земле чья-то узнаваемая черта наполняла тело теплом близости. В этом и состояла сила семьи. Но сила могла обернуться и слабостью. Большая Мать знала: в слишком большом сходстве таится и немалая опасность.
Она-то думала, что ее теневые истории пошли детям впрок. Но, чтобы тело по-настоящему чувствовало угрозу, она должна быть ощутимой, и теней на стене было недостаточно. Дочь и Сын не видели того, что видела она. Они нарушили табу, как это свойственно молодым. Большая Мать знала силу притяжения; в своей прошлой жизни она не раз чувствовала непреодолимое влечение. Ей приходилось неусыпно следить за этой парочкой каждую секунду. Они были быстрее и сильнее ее. Иногда им нужно было работать вдали от семьи. Она привыкла просыпаться от незнакомых звуков, но теперь, видимо, ее сон был обременен заботами тела, которое уже почти на другой стороне земли. До рыбалки, где должны составиться новые пары, одному из них придется уйти.
