Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта
— Мы поговорим об этом в базовом лагере в присутствии доктора Уилсона, который был участником моей экспедиции на «Дискавери».
— С нетерпением буду ждать этого разговора.
Добравшись до «аварийной хижины», полярники впрягли собак и, погрузив на сани несколько листов асбеста, которые могли пригодиться на новом месте, отправились в обратный путь. Но еще долго они оглядывались на венчавшую возвышенность хижину, мысленно давая себе слово обязательно вернуться к ней.
11
Наконец-то «день великого переселения» настал. Осмотрев свою небольшую «капитанскую каютку», Скотт остался доволен её скромным убранством и рациональным использованием площади, но тут же приказал выложить еще одну перегородку из ящиков, которая бы отделяла офицерскую часть дома от помещения команды. И поскольку это решение устраивало тех и других, перегородка появилась мгновенно.
После этого, в промежутке между каютой капитана и кубриком команды поселились офицеры Отс, Аткинсон, Мирз, Боуэрс и Черри-Гаррард, которые тоже отгородились от центра их общего большого строения. Механик Дей и биолог Нельсон предпочли расположиться у окна, там же, где располагалась крохотная биологическая лаборатория. Рядом с ними, за тонкой дощатой перегородкой, нашли приют австралийцы-геологи Дебенхэм и Грифит-Тейлор, а также младший лейтенант запаса норвежских военно-морских сил Гран. Они тут же умудрились разделить свой угол на спальню и лабораторию. Метеоролог Симпсон и физик Райт тоже решили создать себе каюту, превратив в нее склад, предназначенный для научных приборов и инструментов. Остальные оказались в общем зале, который одновременно выступал и в роли кают-компании.
Их строение само по себе было огромным, достигая более пятнадцати метров в длину и почти восьми метров в ширину. Однако с юга полярники во главе с Бауэрсом пристроили склад, в котором сложили запасную обувь и одежду, палатки и все прочее, что находилось в ведении каптенармуса экспедиции; с севера же была возведена конюшня, а с востока и северо-востока — лаборатории, оборудованные по проектам Нельсона и Симпсона.
Появление всех этих пристроек сразу же утеплило основное здание, да к тому же создало много дополнительных помещений, глядя на которые Роберт не мог не вспомнить предложение Кетлин — после экспедиции здание базы разобрать и перевезти в Новую Зеландию. Ему, конечно, трудно было представить себе, как этот строительный «осьминог» смотрелся бы на одном из холмов Крастчерча, рядом с роскошной виллой Джозефа Кинсли и ей подобных, и все же напрочь отвергать замысел супруги полковник флота не решался.
Однако первая же ночь, проведенная Скоттом в Экспедиционном доме, завершилась настоящей флотской тревогой. Услышав, как в заливе с грохотом разламываются льдины, Скотт вышел на берег, чтобы взглянуть, что происходит с судном, командовать которым остался штурман Гарри Пеннел. Вслед за ним поспешило еще несколько офицеров. И, как оказалось, встревоженность их была неслучайной.
Как потом выяснилось, сильный ветер сорвал судно с ледовых якорей. Поскольку пары были разведены, Пеннел какое-то время пытался задним ходом отвести барк за гору, чтобы укрыться там от ураганных порывов, но при попытке развернуться носовая часть барка уперлась в отмель. Опасность усиливалась еще и тем, что к судну начали подходить осколки морского прибрежного льда, который в отличие от материкового существовал только в течение одного сезона, от лета до лета.
Скотт бессильно наблюдал за тем, как команда переносит грузы с носа на корму, как часть команды и те полярники, которые отправились на судно вечером на китобойном баркасе, перебегают от борта к борту, пытаясь своей общей массой расшатать застрявший барк, а мотористы дают задний ход.
В такой борьбе прошло около двух часов, прежде чем с борта корабля раздались возгласы радости и стало заметно, что, медленно пятясь, «Терра Нова» уходит на глубину. Этот момент наступил тогда, когда Скотт практически потерял надежду на счастливый исход и опасался, что все еще достаточно загруженный барк начнет разрушаться под собственной тяжестью.
Затем до самого утра командир судна искал место, где бы можно было вновь пристать к ледовому причалу. При той интенсивности ледовой ломки, которая наблюдалась полярниками, вполне можно было ожидать, что со временем «Терра Нова» могла бы подступиться чуть ли не к самому Старому Дому, как начали называть в экспедиции аварийную хижину «Дискавери». Но кто мог бы сказать Скотту, сколько дней для этого понадобится? И вообще станет ли подобный заход в Бухту Старого Дома возможным?
Осмотрев окрестности, Скотт передал через старшего на баркасе, чтобы лейтенант Пеннел увел судно к Ледовому Языку. А как только барк вновь оказался на ледовом якоре, бросил туда все нарты, все собачьи и лошадиные упряжки, чтобы как можно скорее весь экспедиционный груз оказался на материке. Он не мог дальше рисковать успехом экспедиции, полагаясь на мощь «ледовых якорей». Тем более что антарктическое лето быстротечно и вскоре барку предстояло уходить к берегам Новой Зеландии.
Разгрузка судна еще продолжалась, а Скотт уже формировал две группы полярников. Одну из них, ту, которую капитан называл «осенней вспомогательной партией», возглавил он сам. Взяв под свое командование ротмистра Отса, лейтенантов: Эванса, Бауэрса, Черри-Гаррарда, Крина, Мирза, Аткинсона, младшего лейтенанта Грана, доктора Уилсона, а также матросов Форда и Кеохэйна, он принялся перебрасывать провиант в направлении полюса, создавая экспедиционные склады, а также отмечая путь на юг гуриями — невысокими сигнальными вышками, сложенными изо льда и спрессованного снега. Ориентируясь по ним, а также пополняя свои запасы на складах, основная партия должна будет следующим летом идти на штурм полюса.
При этом «склад номер один» полярники заложили неподалеку от Старого Дома, перевозя туда провизию и все прочее, необходимое для похода «полюсников» прямо с судна. И уже оттуда полярники перебрасывали провизию для последующих складов. Причем для закладки их капитан приказал использовать восемь лошадей и двадцать шесть собак, отобрав при этом более слабых животных, поскольку более сильных полярники оставляли для весенних походов.
«Первый транспорт с провизией и топливом на четырнадцать недель, приблизительно 5885 фунтов, — отмечал в своем дневнике Скотт, — перевезено на склад номер один. Судно подвезло до Ледового Языка сто тридцать тюков сена, двадцать четыре ящика собачьих сухарей и десять мешков овса; собаки с санками вернулись к судну, взяли этот груз и отвезли на склад номер один, захватив при этом из Старого Дома еще пятьсот фунтов сухарей.
