Каролин Вермаль - Цветок для ее величества
— Учтите, мистер Мэссон, это местная лошадь, с мыса, она понимает только голландский.
— Но я не говорю по-голландски, — ответил Мэссон, озабоченно нахмурившись.
— И тут вам повезло, — сказал Виллмер. — «Стоп» на обоих языках звучит одинаково.
Он усмехнулся, резко пришпорил лошадь и поскакал вперед. Мэссон поспешил за ним.
Когда оба всадника добрались до окраины города, им встретился ряд густо высаженных деревьев с толстыми ветками, покрытыми белыми цветами.
— Brabejum stellatifolium! — воскликнул Мэссон. — Я таких больших еще никогда не видел! Но зачем их посадили так много? Я думал, дикий миндаль ядовит.
— Да, это именно он. Ян ван Рибек, основатель Кейптауна, высадил эту живую изгородь более ста лет назад, когда колония только заселялась, чтобы держать на расстоянии готтентотов.
— Готтентотов? — переспросил Мэссон.
— Туземцев, мистер Мэссон. Если у нас и есть переизбыток чего-то в этой части света, то как раз туземцев, — сухо объяснил Виллмер. — Нам уже почти удалось их отогнать от нашего порога, но наш бесконечно мудрый губернатор распорядился, чтобы мы не забирали в рабство ни одного из них.
— Но я в городе видел рабов, — растерянно произнес Мэссон.
Он отчетливо помнил босоногих людей, которые шли за паланкинами и повозками. На них были шкуры, жемчуга, а в руках — примитивные инструменты.
— Кроме рабов, которых поймали португальские торговцы или привезли из дальних восточных колоний Компании, все они — свободные люди, мистер Мэссон, абсолютно все. — Хитрая улыбка промелькнула на его лице, он добавил: — Собственно, можно сказать, что их любовь к табаку и гашишу — это почти те же кандалы. И речь здесь идет не о рабстве, которое всем известно. К этому нужно приспособиться, не так ли?
— Вы не боитесь, что они могут восстать? — поинтересовался Фрэнсис.
— Знаете, как они нас называют? — спросил Виллмер.
Мэссон лишь покачал головой, и тогда голландец продолжил:
— «Умлунгу». Это белая пена, которая остается после того, как волна ударит о берег. В их глазах мы даже не «умунту», «мужчины». К нашему счастью, здесь племен почти столько же, сколько стран в Европе: хой, хой-хой, хой-сан и хоса. И точно так же, как и мы, они слишком заняты ссорами друг с другом, чтобы еще уделять немного внимания пене, которая выплескивается на пляж. По крайней мере, до тех пор, пока так есть, они для нас останутся просто племенами готтентотов.
— Значит, живая изгородь удерживает их на расстоянии? — спросил Мэссон.
Виллмер только рассмеялся:
— Я смотрю, вы идеалист. Я же, в отличие от вас, человек прагматичный и верю в практические решения. Я бы сказал так: со времен мистера ван Рибека мы достигли некоторого успеха.
Виллмер указал на ряд металлических клеток, висевших на самых крепких ветвях одного из громадных деревьев. В клетках виднелись полуразложившиеся останки человеческих тел. Заметив лицо Фрэнсиса, перекосившееся от шока, Виллмер расхохотался.
— Видите ли, мистер Мэссон, здесь, на мысе, мы думаем о простой справедливости. Если раб восстает против хозяев или свободный человек поднимает руку на своего работодателя, с ними поступают так, чтобы напомнить остальным, откуда они родом и для чего сюда прибыли.
— И для чего мы здесь, мистер Виллмер? — спросил Мэссон, борясь с приступами тошноты: трупный смрад полуразложившихся тел ударил в нос.
— Конечно, чтобы принести им цивилизацию, мистер Мэссон. — Виллмер снова улыбнулся и покачал головой, глядя на удивленное лицо собеседника. — Чтобы дружелюбные мужчины и женщины чувствовали здесь себя как дома, разбивали сады, сажали цветы, не опасаясь, что их убьют прямо в постелях.
Вскоре после этого тропинка прошла вдоль ряда деревьев и уперлась в ворота. Двое мужчин слезли с открытой повозки, на которой, очевидно, дремали, и теперь едва держались на ногах.
— Караульная служба бюргеров. Но пусть вас не вводит в заблуждение их вид. Они могут попасть воробью в глаз на расстоянии пятидесяти шагов.
Виллмер спрыгнул с лошади и подошел к мужчинам, поздоровался с ними по-голландски, тепло улыбнулся и похлопал по плечам. Махнув рукой в сторону Мэссона, Виллмер вытащил из-за пояса мешочек из тюленьей шкуры с монетами и предложил охране. Те с благодарностью взяли.
Перекинувшись еще парой фраз, посмеявшись и снова похлопав их по плечам, голландец возвратился к Фрэнсису.
— Все в порядке. Есть сообщение о банде мародерствующих готтентотов, но у нас не будет никаких проблем.
Мужчины продолжили путь на восток; дорога, обогнув Столовую гору у подножия, постепенно свернула на север. Растительность была здесь совершенно иной, не такой, к которой привык Мэссон. Он распознавал лишь некоторые виды. Наблюдать за всем вокруг Фрэнсису было удивительно.
Во время их поездки Мэссону в нос опять ударил трупный запах. Британец огляделся и заметил новые металлические клетки, от которых и шел смрад. Фрэнсис не мог ничего разглядеть, но когда его взгляд упал на что-то в кустах в нескольких метрах от дороги, он придержал лошадь и спрыгнул с седла, не говоря ни слова.
— Что случилось, мистер Мэссон? Вы нашли цветок? — крикнул Виллмер.
Мэссон не ответил, лишь вытащил отцовский складной нож из сумки. Он решительно направился к кусту рядом с дорогой. Но, не пройдя и двух шагов, Фрэнсис услышал клацающий звук взводимого курка, а потом спокойный и знакомый голос Виллмера:
— Кровь черепахи.
Глава 19
Услышав выстрел, Мэссон закрыл глаза в ожидании, что свинцовая пуля вонзится в его тело.
Но ничего подобного не произошло. Фрэнсис открыл наконец глаза и сквозь дым от сгоревшего пороха увидел, как Виллмер морщится. Вонь селитры и серы смешалась с запахом паленого мяса. Фрэнсис озадаченно спрашивал себя, почему не ощущает боли.
Виллмер соскочил с лошади, прошел мимо Мэссона, склонился над кустом и поднял обезглавленную змею длиной с руку Мэссона.
— Кровь черепахи, — повторил голландец.
— Что, простите? — недоумевая, переспросил Мэссон.
— Если такая тварь вас ужалит, — объяснил Виллмер, — от медленной и мучительной смерти вас не спасет даже кровь черепахи. В отличие от моего оружия… — Он рассмеялся и пожал плечами. — Вам на самом деле стоит быть осторожнее, мистер Мэссон. Мистер Схеллинг очень надеется, что вы доберетесь до Фолс-бей целым и невредимым. Но, может, вы уже обнаружили цветок?
Мэссон взглянул вниз и заметил, что все еще держит в руке нож.
— Ах, да! То есть, нет, не тот цветок. Тут кое-что другое, нечто, чего я еще никогда не видел.
Фрэнсис развернулся и осторожно сделал еще несколько шагов к кустарнику, словно боясь наткнуться еще на каких-нибудь созданий. На одном из камней росла розетка из мясистых листьев, подпиравшая большущий цветок, над которым кружился рой мух.
— Как он называется? — поинтересовался Виллмер, пока Мэссон морщил нос от отвращения.
— Я не знаю, — ответил тот, — он еще неизвестен науке. Но выглядит как морская звезда, которая выползла из моря, вы не находите?
— Да, и пахнет точно так же. И какое имя вы ему дадите?
— Кто? Я?! О, нет, у меня нет права называть растения, — объяснил Мэссон и осторожно срезал цветок. — Я могу его только классифицировать в соответствии с принципами Карла Линнея, потом сделаю эскиз и отправлю один образец в Кью. Ему даст имя мистер Айтон, либо он направит цветок доктору Линнею в Швецию.
— То есть, вы хотите сказать, что растение должно пройти такой долгий путь в Европу, только чтобы кто-то, кто никогда здесь не был, сообщил нам, как называется цветок?
Мэссон пожал плечами и улыбнулся, пакуя образец. Наконец он сложил нож и спрятал его в сумку со словами:
— Это наука.
— Ну, пока что вы заботитесь о том, чтобы этой науке дул в паруса попутный ветер! — воскликнул Виллмер и пришпорил лошадь.
Мэссон тоже сел в седло и последовал за ним. Вскоре они добрались до тропы, которая поворачивала за гору. Потом они сразу же свернули на юг, к заливу Фолс-бей.
Облака, которые утром заметил Мэссон, не сгустились, а испарились под полуденным солнцем. Тем временем мужчины проезжали мимо ферм, полей, напоминавших лоскутное одеяло, и виноградников Констанции[11]. Дома под соломенными крышами и с белоснежными фронтонами прижимались к склонам горы, величественно возвышаясь над армиями рабов. Работники привязывали молодые побеги виноградной лозы к деревянным подпоркам, или следили за ровными рядами виноградников, или срезали засохшие растения и потом высаживали новые.
Всадники остановились отдохнуть и пообедать под раскидистым молочным деревом. Пока лошади мирно паслись, мужчины перекусили припасами, которые Виллмер достал из седельных сумок: яблоки, копченое мясо и засохшие кексы. Они ели, запивая все сладким красно-бурым чаем, который Виллмер заварил из листьев местного кустарника, растущего повсеместно на склонах горы.
